Приглушенные страдания (ЛП) - Страница 42

— Где, чёрт возьми, она? — рычу я, приставляя пистолет к его виску.

Мейсон входит в комнату с пистолетом в руке, весь в крови. Я смотрю на него не дольше секунды, прежде чем снова сосредоточиться на Трейтоне.

— О, с ней всё в порядке. Вероятно, истекает кровью. Но это наименьшая из твоих проблем, не так ли?

— Я бы с удовольствием, блядь, убивал тебя медленно, но у меня нет времени. Моя девушка там, и я, блядь, не буду сидеть сложа руки и оставлять её ни на секунду дольше.

— Убей меня, во что бы то ни стало. Это не обезопасит ни тебя, ни твой клуб, Малакай. Никто не в безопасности. Ты думаешь, я плохой, — он запрокидывает голову и смеётся. — У тебя впереди ещё столько всего.

— На кого, чёрт возьми, ты работаешь?

Он улыбается мне окровавленными зубами.

— Ах, ах, ах, этого я никогда не смогу тебе сказать. Ты должен знать, что у этой маленькой Чарли есть секреты поважнее, чем ты можешь себе представить. Может быть, тебе стоит спросить её?

Чарли?

Какое, чёрт возьми, отношение к этому имеет Чарли?

— Кто, чёрт возьми, дал тебе информацию из моего клуба? — рычу я, приставляя пистолет к его виску. — Кто, черт возьми, предал меня?

Он снова смеётся, больной ублюдок.

— Я не понимаю, о чём ты говоришь.

Я вгоняю кулак ему в лицо, сильно, снова и снова. Брызжет кровь, но он даже не вздрагивает. Зло не покрывает того, кем является Трейтон. Ненормальный. Это ближе к истине.

— Ты можешь избивать меня. Ты можешь убить меня. Ты никогда не получишь от меня того, чего хочешь, — он плюёт кровью мне в лицо. — Моя работа здесь выполнена, ты не в безопасности, никто не в безопасности. А теперь поторопись, у твоей маленькой подружки там не все хорошо. Я собирался отослать её мёртвое тело обратно тебе, не бери в голову, в конце концов, кто-нибудь это сделает.

К чёрту его.

Маленький грязный подонок-ублюдок.

Он ни черта мне не скажет.

Я нажимаю на курок. Его голова взрывается, и я встаю, вытирая пистолет. Пустая трата моего грёбаного времени и пространства. Мне нужно добраться до Амалии. Пока не стало слишком поздно. Я больше не собирался тратить ни секунды на этого подонка. Я осматриваю каждую комнату в здании, мои люди заботятся обо всём, что осталось. Когда я понимаю, что её здесь нет, я спускаюсь в подвал. Там есть запертая комната, но висячий замок всего лишь фиктивно заперт. Достаточно того, что они не могут вытолкнуть наружу. Я отодвигаю замок и отодвигаю засов, заходя внутрь.

Огромный кусок дерева замахивается на меня. Я успеваю сделать это как раз вовремя, сбивая с ног того, кто замахнулся. Мне требуется минута, чтобы разглядеть, кто это, и когда я это делаю, моё сердце перестаёт биться.

Весь мой грёбаный мир останавливается.

Окровавленная. Потрёпанная. Чертовски сломанная.

Моя Амалия.

Я падаю на колени, обхватывая её драгоценное личико ладонями.

— О, боже. Моя прекрасная девочка. Что он с тобой сделал?

Глава 18

Амалия

Мои глаза распахиваются, и я оглядываю ярко освещённую комнату. Моё тело онемело, а в горле такое ощущение, будто я проглотила кучу камней. Моё зрение медленно проясняется, и я понимаю, что нахожусь в больнице. Воспоминания о том, что произошло, нахлынули на меня, и моё сердце учащённо забилось, когда я огляделась вокруг, гадая, кто здесь. Трейтон мёртв? Где Малакай?

В палату заходит медсестра, улыбается, когда видит меня, подходит и кладёт руку мне на лоб, прежде чем сказать:

— Здравствуйте, Амалия. Как вы себя чувствуете?

Как я себя чувствую?

Я не знаю. Я ничего не чувствую.

Почему у меня забинтована голова?

Почему у меня забинтованы нога и рука?

Насколько серьёзен ущерб?

— Вы в больнице, — говорит она мне, когда я непонимающе смотрю на неё. — У вас были серьёзные травмы. Последние несколько дней вы то приходили в сознание, то теряли его. Сегодня ты впервые полностью очнулись. У вас гипс на ноге и на руке. У вас сломано несколько рёбер и раны по всему телу, которые мы зашили. У вас было небольшое внутреннее кровотечение в области желудка, для устранения которого нам пришлось сделать операцию. У вас также были серьёзные повреждения левого уха и обширные повреждения правого. Мы сделали всё, что могли, чтобы исправить и то, и другое.

Они прооперировали мои уши? Но как?

— Мы знаем, что в прошлом у вас была потеря слуха в результате тяжёлого несчастного случая. Врачи восстановили столько, сколько смогли, в дополнение к тому, что вам уже сделали хирургическим путём. Они уверены, что сохранили часть вашего слуха.

Они это сделали?

Но раньше у меня этого не было.

— Сейчас я схожу за доктором и проведу ещё несколько анализов. Ваш кавалер ждёт снаружи. Я пришлю его сюда.

Он здесь?

С ним всё в порядке?

Моё сердце разрывается от счастья.

Я смотрю на дверь, как только медсестра заканчивает, и жду, просто мне нужно увидеть его лицо. Когда он входит в комнату, я начинаю плакать. Крупные, жирные слёзы катятся по моим щекам. Какое-то время, когда я была с Трейтоном, я никогда не думала, что снова увижу Малакая. Или кого-то, кого я любила, если уж на то пошло.

Он подходит, опускается прямо передо мной и обхватывает ладонями моё лицо, его глаза остекленели.

— Никогда не думал, что снова увижу твои грёбаные красивые глаза. Мне так жаль, Амалия. Я никогда не должен был позволять ему похищать тебя.

— Теперь ты здесь, — хриплю я. — Я здесь. Это всё, что имеет значение.

— Он причинил тебе боль… так чертовски плохо.

— Его… его?… больше нет?

Малакай кивает.

— Я видел, как жизнь вытекла из его глаз, когда я всадил пулю ему в голову. Он никогда больше не причинит тебе вреда. — Он наклоняется и запечатлевает поцелуй на моем лбу. — Никто этого не сделает.

— Ч-Ч-Чарли?

— С ней всё в порядке. Всё ещё здесь. Её травмы были очень похожи на твои. Она перенесла несколько операций.

— Могу я её увидеть?

— Когда тебе станет лучше. Доктор сказал, что они поработали над твоими ушами. Он сказал, что восстановил кое-какие старые повреждения. Они не узнают, больше у тебя слуха или меньше, пока не снимут повязки.

Я протягиваю руку и слегка касаюсь бинтов.

Смогу ли я услышать больше?

Малакай накрывает мою руку своей и говорит мне:

— Я был так напуган. Никогда в жизни мне не было так чертовски страшно. Люблю тебя, Амалия. Ты нужна мне больше, чем мой следующий вдох. Я никогда больше не хочу чувствовать то, что я чувствовал в последний день, снова, до конца своих дней.

Я слабо улыбаюсь ему снизу-вверх.

— Я тоже люблю тебя, Малакай.

Он прижимается своими губами к моим в нежном поцелуе, а затем встаёт, когда в палату входит доктор. Пожилой мужчина подходит ко мне с улыбкой на лице.

— Как вы себя чувствуете, Амалия?

Я пожимаю плечами.

— Я в небольшом оцепенении.

— Обезболивающее. У вас было несколько серьёзных травм. Вы пробудете здесь по крайней мере неделю.

Я киваю, хмурясь.

— Медсестра, вероятно, сказала вам, что мы немного поработали над вашими ушами. Нам ещё предстоит снять бинты, хотя они вам и не нужны, потому что мы хотели, чтобы вы были в сознании, когда мы это сделаем. Может, нам стоит снять их сейчас? Мне нужно будет подключить устройство, оно поможет, и вам, вероятно, придётся носить его вечно, но это лучше, чем не слышать, верно?

Я киваю, и внезапно моё сердце оказывается где-то в животе, и я не могу дышать. Что, если я ничего не услышу, даже слабого жужжания, которое слышала раньше? Что, если всё это пропало? Слёзы жгут мне глаза, когда Малакай отходит, а доктор развязывает толстые бинты, закрывающие мои уши. Когда он отпускает их, я жду, гадая, услышу ли я что-нибудь или вообще ничего.

Когда он откладывает бинты в сторону, я смотрю на него. Я ничего не слышу. Ничего особенного. Но я не совсем уверена, что здесь есть что слушать. Доктор подходит ближе, осматривая мои уши своим маленьким фонариком. Затем он протягивает руку медсестре, и она протягивает ему маленькое чёрное устройство. Он прикрепляет его к моему уху и некоторое время играет с ним.