Приглашение в ад - Страница 49

“Мессершмитт-110”, Па нем установили дополнительный топливный бак. “Мессер” вылетел из Аугсбурга и

взял курс на Дунгавел-Кастл, родовое имение Гамильтона. Однако расчет Гесса оказался неточным. Горючего не

хватило. Впрочем, это, возможно, а спасло нацистского босса: садиться все равно было некуда, все поляны

перепаханы, площадки перетянуты тросами. Гесс выбросился с парашютом и при приземлении повредил ногу,

понеся, так сказать, минимальные потери…

В вещах Гесса не обнаружили ничего любопытного, кроме визитной карточки немецкого генерала

Гаусгофера, давнего знакомого герцога и опытного организатора фашистской шпионской сети за рубежом.

Когда личность Гесса была установлена и герцог стал звонить Черчиллю, у него от волнения так дрожала

рука, что он дважды ронял трубку. Гамильтону казалось, что земная ось прошла через его замок. Скрипит не

старая дверь от сквозняка, а история совершает крутой поворот… Каково же было удивление герцога, когда с

ним связался полковник Мензис и в ответ на вопрос, что делать, весьма равнодушно сказал:

— Полагаю, прежде всего вашего пришельца надо показать врачам. А пока заприте его понадежней,

поставьте хорошую охрану. И пусть ни с кем не общается. Это распоряжение премьер-министра. Надеюсь на

вас, герцог, до приезда нашего представителя.

“Что бы это значило? — размышлял тем временем Черчилль, расхаживая по опустевшей зале в любимом

комбинезоне “сирена”, с сигарой во рту. — Может быть, он сумасшедший? У них там просто мастерская по

производству ненормальных. Но псих психом, а самолет вывел на цель точно. Здесь какой-то ход. И даже если

Гитлер поклянется на библии, что ничего не знал о сумасбродстве Гесса, все равно не поверю. Скорее всего, нас

прощупывают на предмет заключения сепаратного мира. Гитлер и его полководцы боятся войны на два фронта.

Именно поэтому их следует подтолкнуть на восток. Я не уверен, что русские устоят. Но крови у Гитлера попьют

немало. А там видно будет… Нет, ход с Гессом надо превратить в бумеранг. Прежде всего, не

скомпрометировать себя личной встречей с этим нацистом. Тем более что моя персона, вне сомнений, может

вызвать у него приступ бешенства. И, конечно, если он станет предлагать мир, то на условиях моего ухода из

правительства… Ну что же, мистер Гесс, я думаю, лучше всего ваше любезное появление в королевстве окутать

густым туманом загадочности и молчания. Пусть ломают головы л в Берлине, и в Москве, что за нашим

молчанием кроется…”

Черчилль не только догадался о цели необычного поступка Гесса. Он проявил осторожность. Для ведения

бесед с Гессом были назначены отставной дипломат Айвор Киркпатрик и лорд-канцлер Саймон. Но и они

явились к Гессу под видом врачей-психиатров. Просто доктор Гатри и доктор Маккензи…

С этой минуты все, что было связанно с перелетом Гесса в Англию, покрылось непроницаемым мраком

тайны.

Уинстон не ошибся: Гитлер вскоре заявил, что ничего не знал о планах своего заместителя. Вероятно, он

ждал, что скажет островное королевство. Но Англия молчала. Словно и не было никакого Гесса.

Гитлер неоднократно дурачил руководителей Англии и Франции. Он просто презирал их. Не зря он

однажды заявил своим генералам:

— Я узнал этих жалких червей, Даладье и Чемберлена, в Мюнхене. Они слишком трусливы, чтобы

напасть. Они не пойдут дальше объявления блокады.

“Жалкие черви” каждый раз верили Гитлеру на слово. Дело доходило до анекдотов. Ллойд Джорджу

фюрер подарил экземпляр своей основополагающей книги “Майн кампф” с дружеской надписью. И только

через несколько лет в случайном споре с советским послом Ллойд Джордж выяснил, что Гитлер подсунул

уважаемому политику фальшивку: в подаренном экземпляре начисто отсутствовали высказывания автора о

мировом господстве и разделении сфер влияния по гитлеровскому образцу. Зато было оставлено все, что

указывало на несправедливое распределение территорий на востоке…

Гробовое молчание по поводу странной, на первый взгляд, миссии Рудольфа Гесса Гитлер истолковал по-

своему. Коль нет громогласного заявления этого упрямого бульдога о невозможности перемирия с Германией,

следовательно, Фюреру развязывают руки и ожидают от него конкретных Шагов.

Адольф Гитлер заглотнул крючок с приманкой от собственной удочки.

А Рудольф Гесс на многие годы приземлился в тюрем ной одиночке, скрывшей его от любопытного

мира…

Теперь “оракул Блечли” стал пользоваться всевозрастающим вниманием Черчилля. Уинстон чаще и чаще

требовал к себе Фреда, слушал его комментарии к вороху радиоперехватов, расшифрованных “Ультра”. Среди

них были важные, требовавшие оперативных решений. Черчилль реагировал энергично и быстро. Но Фред

видел, что премьер ожидает от оракула чего-то большего. Вне сомнения, Уинстон ждал сообщения с восточных

границ Германии.

В бесконечном потоке дел, связанных с “Ультра”, в ночных бдениях и дерганиях — Черчилль требовал

звонков после полуночи, а то и сам звонил — в постоянных недосыпаниях Фред с трудом находил возможность

уделить время Джейн. Не мог, как того хотелось бы, влиять на события, связанные с Кристиной и Яном. Между

тем, его все серьезнее занимала судьба Яна…

— Ты?! — воскликнул Ян, глядя на сидящую за столом Зосю. — Но мы, кажется, не назначали свидания.

5 Тем более в моей квартире. От которой у тебя нет ключей.

— Какое это имеет значение, — устало улыбнулась Зося. — Садись, Ян. Ничего, что я по-прежнему на

“ты”? Тебя не шокирует?

— Ну что ты… Меня шокирует только пистолет.

— Мало ли кто мог войти. — Зося спокойно спрятала оружие в сумку.

Ян не стал спрашивать, что ее привело. Если уж Зося появилась, да еще столь экстравагантно, сама

скажет. Надо учиться у англичан ничему не удивляться.

— Как прежде, не пьешь? — спросил.

— Как прежде, не пью. А ты, пожалуйста, выпей, Ян. Промозглая погодка.

Ян налил себе рюмку коньяку, открыл для Зоей баночку с американским апельсиновым соком.

— Ты совсем неплохо выглядишь…

— Не могу вернуть тебе комплимент, Ян. Ты выглядишь неважно.

— С чего бы это? Только что с модного курорта…

Зося пригубила сок, не сводя с Яна напряженного взгляда.

— Что ты так смотришь? Я еще не в музее мадам Тюссо.

— Но очень быстро можешь туда попасть…

— Не переношу запаха воска.

— Ах, Ян… Какой же ты все-таки идиот!

Зося говорила без улыбки. Лицо ее всегда дурнело, когда Зося сбрасывала маску. Сейчас в ее тоне звучала

жесткость.

— Ян, ну зачем тебе надо было, скажи на милость, вмешивать в твои дела службу безопасности?

Ян внутренне содрогнулся. “Ого, — подумал, — что она знает. С чем же она пришла? И от кого? Что на

уме? Наверное, совсем не то, что на губах. Однако не торопиться с выводами. Спокойнее”.

— Я объясню только то, что могу. Вернее, я ничего не могу, Ян. Я вся в сургучных печатях, как

секретный пакет. Если хоть одну сорву… Но я пришла. Пришла потому, что не справилась с эмоциями.

Проклятая вещь — эмоции. Место им в мусорном ящике. А у меня недостает духу швырнуть их туда.

— Знаешь, — признался Ян, — когда мы жили во Франции, я думал, что страданий ты-то как раз лишена.

— Если б это было так, я сегодня бы тут не сидела.

— Ладно, к бесу воспоминания!

— Ян, — Зося слегка коснулась пальцами его руки, — к вопросу об эмоциях… Я очень хотела, чтобы ты

был счастлив. Хотя бы ты… Я знаю, что не могу принести тебе солнце на тарелочке. Я хотела, чтобы ты был

счастлив с другой женщиной.

Рука Яна, державшая толстую хрустальную рюмку, сжалась так, что донышко врезалось в ладонь.

— Да, — сказала Зося, — да, Ян. Ты правильно понял. Ее больше нет. Мы созданы для страданий…

— Они… убили ее? — Ян задыхался.