Приглашение в ад - Страница 44

молчание Кристины просто как сочувственное. Но потом ему стало казаться, что Кристина, помимо мыслей,

связанных с поездкой, угнетена еще чем-то.

Их автомобиль следовал за машиной с охраной.

Низкая облачность висела над Англией, практически исключая появление немецкой авиации. То и дело

встречались патрули из отрядов гражданской самообороны. Повсюду типичные английские пейзажи словно

взъерошились: на фермерских участках, на ровных полянах торчали обрубки деревьев, коряги, части старых

плугов, других сельскохозяйственных машин; даже площадки для игры в крикет были обезображены ямами,

рытвинами или перекрещены тросами. Врага лишали малейшей надежды на возможность приземления хотя бы

малых самолетов. Все это выражало решимость англичан бороться с фашизмом. Человек, ехавший впереди

небольшой автомобильной кавалькады, как бы символизировал их волю.

Но чем ближе подъезжали к разбомбленному городу, тем отчетливее разрушался в глазах Яна

героический ореол человека с толстой сигарой во рту. Его место занимал образ человека толстокожего,

равнодушного к чужим страданиям, видящего в людях лишь орудие для утверждения себя в блеске славы, для

устройства мира по обожаемому им стереотипу. И хотя Ян не видел выражения лица Черчилля, а лишь порой на

поворотах смутно различал затылок со сбитым на него шелковым черным цилиндром, ему казалось, что на

нижней оттопыренной губе премьера повисло вместе с сигарой холодное презрение…

Проехать по Ковентри — точнее по тому, что от него осталось, — не было никакой возможности. Город

лежал в чадящих руинах. Среди них чернели развалины собора четырнадцатого века. Бомбы кромсали не только

кирпич — они уничтожали историю.

Спасательные команды разбирали завалы. Пожарные пытались заливать водой бесчисленные пожары.

Из-под обломков зданий еще доносились крики заживо погребенных.

Не было не только дома, в котором жил Арчибальд Коллинз. Не было и самой улицы. Здесь тоже с

молчаливым упорством трудились люди в брезентовых робах и касках с противогазами на боку. Все вокруг

дымилось, пахло гарью, серой и тошнотворной горечью горелого мяса.

Ян никого расспрашивать не стал. Это было бесполезно. Фред вел машину молча. Молчала и Джейн,

изредка вытирая платочком уголки глаз.

Машины свернули на небольшую площадь. Автомобильный кортеж остановился перед разрушенным

двухэтажным особняком. Половину дома бомба срезала с аккуратностью гильотины. В кухне на первом этаже

стоял стол. На нем уцелела тарелка с пудингом. На втором этаже виднелась детская кроватка. В кроватке сидела

большая рыжеволосая кукла. Ярко-малиновый бант в волосах пылал, словно еще один крошечный пожар.

Широко раскрытые голубые глаза куклы со стрельчатыми ресницами смотрели на людей.

Премьер долго глядел на безмолвную куклу. Думал ли он о судьбе ее маленькой хозяйки? Или просто

ждал, пока вокруг соберется побольше узнавших его людей?..

Сопровождающие почтительно молчали в отдалении.

Черчилль повернул голову, поискал взглядом личного охран-

ника сержанта Томпсона. Немолодой, но могучий сержант

мгновенно оказался рядом. Черчилль что-то тихо сказал ему и

ткнул сигарой в направлении разрушенного особняка. Сер-

жант кивнул головой и полез по завалу стены в дом. Добрался

до второго этажа, вынул из кроватки куклу, спустился с нею

вниз и принес Черчиллю.

Черчилль посадил куклу рядом с водителем, достал с

заднего сиденья букет густо-красных тюльпанов. Дважды

споткнувшись, подошел к мертвому дому, осторожно поло-

жил цветы на рваную глыбу. Затем повернулся, вскинул руку

с двумя растопыренными пальцами в виде буквы “V”, симво-

лизирующей слово “виктория” (победа), быстро направился к

машине, ни на кого не глядя, коротко бросил шоферу:

— В Лондон!

За всю обратную дорогу на куклу он даже не взглянул.

На толпу жест премьера, безусловно, произвел впечат-

ление. Однако Ян внезапно ощутил нарочитость этого теат-

рального жеста. На него дохнуло фальшью, затхлостью деко-

раций. Так бывает, если попадаешь на сцену после спектакля,

когда кумиры и статисты уже покинули подмостки. Ян размы-

шлял о лидере нации и ловил себя на том, что думает о нем

как об убийце своего отца. Об убийце десятков тысяч сооте-

чественников. “Я понимаю, — размышлял Ян. — Жертвы на

войне неизбежны. Но почему он присваивает себе право рас-

поряжаться судьбами миллионов ни в чем не повинных лю-

дей, торговать их жизнью и смертью в зависимости от соб-

ственных нужд? Да, “Ультра” дает огромные преимущества.

Но если ради сохранения секретности нужно платить подоб-

ную цену, не слишком ли большая плата? Не слишком ли

обильных жертвоприношений требует бронзовая богиня?”

Перед Яном встал облик отца. Когда-то этот человек, рискуя жизнью, не помышляя о наградах, спас от

смерти другого человека, которому суждено было на изломе истории стать во главе государства и который обрек

на гибель своего спасителя и целый город…

Горечь подступила к горлу Яна.

Кристина угадала его состояние, крепче прижалась к Яну, теплыми губами коснулась его уха.

— Ян, что бы ни случилось, у тебя есть я. Я всегда с тобой. Всегда, всегда… Ты ведь знаешь?..

Он благодарно сжал ее руку. Машины уже въезжали на окраину Лондона. Девушкам необходимо было

вернуться в школу. Молчавший всю дорогу Фред сказал, глядя прямо перед собой:

— Ян, вы сегодня едете ко мне. Пожалуйста, не возражайте. А кроме того… Друзья, я понимаю, сейчас

не время для свадебных разговоров. Но именно поездка в Ковентри утвердила нас с Джейн в решении

обвенчаться. Позвольте пригласить вас на свадьбу в следующее воскресенье. Никого не будет, разве что я позову

старика Мензиса. Соберемся на лондонской квартире. Согласны?

Джейн схватила руку Кристины.

— Я надеюсь, моя подруга не откажет!

— Не могу отказать, — со вздохом отозвалась Кристина. — Боюсь, в этой свадьбе есть и моя вина…

Яну она шепнула:

— В субботу постараюсь вырваться в Блечли. Придешь?

Ян только прижался к ее щеке губами.

Всю неделю “Ультра” продолжала выдавать пищу для размышлений. Хотя после Ковентри “оракул

Блечли” словно спохватился и стал значительно скупее. Фред старался Загружать Яна работой, не оставляя

времени для лишних переживаний. Однако из головы Яна не шла мысль о напряженности в поведении

Кристины. Ее что-то мучило, что-то беспокоило. Связаться в течение недели не удалось. Приходилось ожидать

субботы. Все эти дни Ян ночевал в своем кабинетике. А в субботу пораньше отправился на квартиру. Вход в нее

был отдельным, хозяин жил на другой половине дома. Ян зажег в прихожей свет и сразу почувствовал, что в

комнатах пусто, Кристина еще не приехала. Надвигались какие-то перемены, Ян это ощущал. Но с какой

стороны их ждать? У него не было личной “Ультра”, которая могла бы разгадать будущее.

Кристина пришла поздно. Сбросила шинель прямо на кресло и, не ожидая вопросов, заговорила.

— Янек, милый, что-то происходит, не пойму. Последнее время у меня постоянное ощущение, что за

мной следят. Изредка выйду за пределы школы, выбегу на полчаса в магазин… и чудится мне, что чьи-то глаза

прилепились к спине. Оглядываюсь — вроде никого. А смутная тревога не проходит. Я не хотела тебе говорить.

Возможно, нервы, игра воображения. Но сегодня произошел странный случай. Мы ведь до сих пор не знаем о

судьбе моего брата. Поначалу я писала по старому адресу, потом началась война… Ты ведь тоже запрашивал. В

обеденный перерыв мы вышли с напарницами из школы в паб — выпить кофе со сливками. У дверей ко мне

подбежал мальчишка лет двенадцати. Сунул в руку маленький конверт. “Это вам, миссис”, — только и сказал.