Приглашение на порку - Страница 9

ЭММА (все так же активно что-то делая по дому, как бы про себя). Гордость, гордость, слово то, какое безразмерное. И в конце концов — из гордости хлеб не испечешь.

КАРЛ. Не все в хлеб дано превратить. (Опять беспокойно.) И где это она задерживается…

Появляется Эдуард — все еще опираясь на костыль и утомленный болезнью.

ЭДУАРД. Отец, кто знает, какая ночь нас ожидает… Я возьму большую шубу и переночую в сарайчике на дальнем лесном лугу. Если они найдут меня здесь — пропали и вы и я.

КАРЛИС. Разговоры идут, что барон свою дикую угрозу — жечь дома, придумал только чтобы людей пугать!

ЭДУАРД. После увидим. Но если барон добился всего этого там — у церкви, то сжечь несколько крестьянских хуторов — это для него сущий пустяк. Я все же пойду.

КАРЛИС Может так и лучше. Позже принесу что потеплее.

ЭММА (взглянув на окно, кричит). Горит! (В окне виден еще ели заметный отблеск пожарища.)

КАРЛИС (застонав). Нелюди, нелюди…

ЭММА (подбежав к окну). Горит! И в другом месте тоже! А вы тут — гордость, гордость…

КАРЛИС (кричит). Спасайся, сын!

ЭДУАРД. Все должны спасаться!

КАРЛИС. Мы уж потом — как-то! Но ты теперь быстро! (Эдуард выбегает из комнаты.) Где Эрнест? (Чуть ли не в панике.) Эрнест! Эрнест! Скот надо спасать!

ЭММА. Эрнест еще не приходил с леса — говорил, поздно будет… (Бежит к другому окну.) Горит! И там тоже два зарева… (Отблески пожарищ в окнах все заметнее.)

КАРЛИС (кричит). Дети! Детей наших одевать надо! (Хочет броситься в соседнюю комнату.) Эмма, отвязывай скот, выпускай из хлева! (Таща за собой шубу, медленно возвращается Эдуард.)

ЭДУАРД (отчужденно, как бы снегом покрыт). Пусть спит скот… Путь стоит на привязи… Вовеки веков…

КАРЛИС. Эдуард, сын, что случилось? Спасайся! Маленьких одевать надо… (В комнату, медленно, входит сникнувшая Маргарита.)

МАРГАРИТА. Не надо, не надо малышей одевать. Пусть дети спят — пусть сны ясные видят… (Маргарита медленно опускается на стул.)

КАРЛИС. Мать…

ЭДУАРД (стоит, смотрит, не выпуская полу шубы из руки). Мать была за поркой…

КАРЛИС (кричит). Мать! Моя Маргарита…

В дверях с хлыстом в руке, немного смущенный, появляется сосед Бренцис.

ЭММА (бросается к Маргарите). Мать, я помогу! Я помогу раздеться! Минутку, сейчас нагрею воду. В миг! (Выбегает из комнаты.)

БРЕНЦИС (живо, деловито). Разве не хорошо? (Концом хлыста показывает на светлые окна.) У соседей вся жизнь вылетела в трубу, лишь пепел останется…

КАРЛИС (отчужденно, как бы издалека). Мать, да как ты могла… Моя гордая Маргарита…

БРЕНЦИС (живо, деловито). Как могла, как могла… Ты тоже Эзертев, как не с этого света говоришь. Хотел бы, чтобы хата твоя синим пламенем горела? Радовался бы лучше! Спасибо бы мне сказал!

КАРЛИС (все также отчужденно). За что?

БРЕНЦИС (кивнув на Маргариту, совсем сердито). За то, что отвез её туда… И обратно привез. Коли ты сам конюшню на замок запер. На днях встретил Эмму, руки заламывает — что будет, что будет… Страшно ей было тут в доме, что кому сказать — вроде как свекровь нарочно на порку посылает… Я и так и этак ее успокаиваю… Так разве сами слепые, незрячие! Что в волости творится! И если бы порка настоящая, так только несколько ивовых прутьев, не моченных при том, в пух и прах разлетаются при первом ударе… Я же знаю — старую Лизу свою сводную сестру тоже туда отвез. Я ведь знаю эти дела! Ну, так и вразумил вашу Эмму, — что свекровь сама заварила, сама пусть и выхлебывает…

МАРГАРИТА (все тек же подавлена, сидя). Хорошо, Бренцис… теперь езжай… Спасибо сосед, спасибо…

ЭДУАРД (как бы удар получил). Спасибо… (Кричит.) Спасибо! Еще — спасибо! Мать, мать, мать!

БРЕНЦИС (ничего не поняв, пялится к двери). Тогда с Богом, что ли. Иль как… (Выходит.)

ЭДУАРД (кричит). Почему ты нас погубила, мать! Почему уничтожила нас как людей! Как свободных людей! Никогда мы уже не встанем!

МАРГАРИТА. Встанем, сынок.

ЭДУАРД (потрясенный, тихо). Не встанем. Я уже не встану.

МАРГАРИТА. Если ты не встанешь, встанут другие… Я вас в эту ночь сберегла! Сберегла для всего, что еще впереди!

ЭДУАРД. Но каких ты нас сберегла! Смирившись, униженных… Извечные рабские душонки мы ныне!

В комнату возвращается деятельная Эмма.

ЭММА. Вода греется. Мать, я помогу тебе разуться! Сейчас, сейчас, сейчас все будет как надо! (Снимает и выносит за дверь обувь Маргариты.)

Появляется Лиина.

ЛИИНА (бросается к Маргарите). Мать! Мама… Что случилось? Что они с тобой сделали…

ЭДУАРД (не сдерживает себя). Они изнасиловали твою дочь! И потом ты приползаешь выпросить у них порку! Мать… мать…

МАРГАРИТА (кричит). Молчи!

ЛИИНА (как обезумев отскакивает от матери). Мать… Мать… (Тихо, смотря как бы в пустоту.) Мать, зачем ты это сделала… Мать, зачем… Мать, зачем… (Она тихо уходит.)

КАРЛМС (тихо). Моя умная, красивая, гордая Маргарита… Почему, почему я на этот раз не сберег тебя… Никогда я себе этого не прощу… (Не в силах совладать с собой приблизился к жене, охватив руками голову, соскальзывает на землю.)

ЛИИНА (быстро возвращается к матери). Мамочка! Мама, я буду с тобой! Тебе сейчас страшно — одна ты не выдержись. Мамочка… Если бы не ты… и я бы не выдержала. Во всем, всем мире только ты одна… Поэтому я буду с тобой — всегда, всегда… (Покрывает мать лихорадочными, но искренними ласками, пока, тихо плача, застывает, прильнув к ее коленям.)

Прямо как с леса в комнату входит Эрнест. За ним Эмма с теплыми, мягкими комнатными туфлями в руках.

ЭРНЕСТ. Мать… Милая моя мать…

ЭММА (надевает на ноги Маргариты мягкие домашние туфли). Сейчас, сейчас будет хорошо, мать…

ЭРНЕСТ (тоже в великой заботе о матери). Я сейчас запрягу коня и поеду за врачом! (Деятельно бросается к двери.)

МАРГАРИТА (отодвигает Эмму, с удивлением смотрит на деятельного, заботливого, жалеть готового сына и невестку, как бы протестуя.) Вроде на празднества, какие то собираемся…

ЭММА (притворившись что не слышит сказанное, так же деятельно Эрнесту). Езжай! Я еще мазь замешаю — несоленый свиной жир и пыльца плауна. (Оба исчезают за дверью.)

КАРЛИС (к Маргарите, тихо). Мать… Я всегда буду с тобою рядом! Наши пути уже неразлучны — слишком много вместе пройдено. Каким бы и неправым бы не был твой последний шаг…

ЭДУАРД (тихо, как бы про себя). Нет. Нет уже. Ушла… Свобода… Борьба за свободу… Наша справедливая борьба… Пропала… Рухнула под нее основа… Не для кого уже не нужно. А казалось, прошли уже столь далеко… Казалось… (Выпрямляется.) Но есть еще, есть те, гонимые на каторгу… Кто не сложил оружие… (В окнах все ярче отблеск горящих домов.) И те, чьи жилища сжигают в эту ночь… Но их мало… Так мало… Зато много отрозгованных — унижатсяспособных, выживатьжаждущих… (Тишина.) И как теперь далеко, далеко впереди нас те, которых нет уже… Которых стреляли… вешали… замордовали…

МАРГАРИТА (выпрямилась, чтобы протестовать). Нет! Нет! Жизнь! Жизнь всегда будет впереди смерти! Всегда!

ЭДУАРД. Всегда, Вряд ли всегда, мать. (Медленно покидает комнату.)

МАРГАРИТА (шепотом). Всегда, сын. (Говорит тихо, как бы для не присутствующего тут Эдуарда.) Это тебе мать говорит. (Через минуту также убежденно.) Но и если ты уже не сможешь встать, сын мой, то встанут они — маленький Янис, Артур, Рейнис… Те, кто сейчас так сладко спят в своих кроватках и не смотрят на эту страшную ночь… Те, коих мы сегодня сберегли… Они сделают то, чего не смогли мы… Спите в эту ночь и смотрите свои большие сны… Копите сны… Копите силы — вы живы!