Приглашение на эшафот. Покрась в черное-2 - Страница 61

— Вы загранпаспорт проверяли?

— Дали запрос в МИД. По телефону они нам ничего не скажут. Но и без экспертизы видно, что паспорт подлинный.

— В том то все и дело, — вздохнула Задорина. Я попрошу вас срочно связать меня с Москвой.

Трифонов выглядел растерянным, таким его еще никто не видел. Колычев молчал. Он не хотел давить на друга и ждал, когда полковник сам начнет разговор. Они сидели в уютной гостиной в доме Колычева, гостеприимством которого питерский сыщик пользовался четвертый месяц кряду.

— Нет, сомнений никаких нет. Кушнер и Зудов — одно и то же лицо. Его успели предупредить из Тулы и, возможно, из Ташкента о провале операции и смерти дочери. Где его теперь искать, я не знаю. Он заметает следы. Тщательно заметает. Сегодня я был в МИДе и попытался найти Алексея Ефимова, который делал загранпаспорта для Кушнера и Пекаревой. Точнее, Горчаковой. Вчера утром он позвонил своему начальнику и сказал, что у него срочная встреча, связанная с работой, и он задержится. Ефимов пришел на работу с опозданием. Через полчаса ему стало плохо. Вызвали «скорую помощь», но она не успела. Молодой здоровый парень умер на глазах у сотрудников, не приходя в себя. Врачи констатировали отравление. Результаты вскрытия получим завтра утром. Не сомневаюсь, что Ефимова отравил Зудов. Но что он дальше будет делать? Новый загранпаспорт ему уже не достать, а Евгения Лазаревича Кушнера поджидает вся российская таможня. Какую лазейку он еще придумал? Или решил отлежаться на дне? С его умом и опытом этого типа не достать.

— Если только он не решит убрать Филиппа Страхова. Мы приняли все меры. Он в безопасности. Теперь, когда мы знаем новое имя Зудова, со Страховым можно идти на контакт.

— Зачем Зудову Страхов? Если он один из любовников его дочери, вовсе не значит, что он когда-то видел самого Зудова или знает его новое имя.

— Знает, Саня. Страхов много чего знает.

— Вот оно что! Ну, рассказывай, до чего докопалась твоя секретарша?

— Не понимаю твоего к ней отношения. Чем она тебе так не приглянулась?

— Не придирайся к словам, Гена. Наташа умная женщина, я к ее выводам отношусь с уважением.

— Тогда слушай. Страхов — фармацевт. Доктор наук. Когда-то у него была своя лаборатория, и он с коллегами сделал немало серьезных открытий. Есть все основания считать, что сыворотка против асанской лихорадки — его творение. Только его открытие не оценили. Тогда Зудов не без помощи своей дочери купил у него патент на сыворотку. Этот патент принадлежит теперь Кушнеру. И на нем он собирался заработать миллиарды, ибо от асанской лихорадки, которая по непонятным причинам возникает в разных районах мира, гибнут дети. Спасти их может только пересадка органов и переливание крови. Так вот, детский центр, куда направлялась Пекарева в качестве руководителя, занимается лечением детей, заболевших этой лихорадкой. Там делают операции по трансплантации органов детям, у которых очень состоятельные родители. А где брать доноров? Сыворотка Страхова могла спасти тысячи детей. Но Зудов спрятал патент в глубокий ящик и не торопится его доставать. Страхов жив только потому, что продолжает работать на Зудова. Теперь, когда Зудов понял, что к нему подобрались на расстояние вытянутой руки, ему ничего не остается, как рубить концы. Его обложили флажками со всех сторон. Выскользнуть он не сможет. Выход один — залечь в берлогу, и надолго. Вот только Страхов глаза мозолит и, возможно, знает больше положенного.

— Умна, ничего не скажешь, умна!

— Ты о чем?

— О твоей секретарше.

— Она следователь и достойна им быть.

— Хорошо. Она следователь и очень талантливый. Снимаю шляпу. Но Зудов понимает, что ему подстроили ловушку, и скорее всего он клюнет на Страхова ради собственной безопасности.

— Ас чего ты взял, Саня, что Зудов должен подозревать о ловушке? Наташа так не считает. Ведь его дочь погибла в Туле от руки мстительницы, а не поймана милицией. Зудов знал о железном ящике и о том, что в нем лежит. Но среди бумаг нет ни одной, где упоминается имя Страхова. Пекарева жила у него и благополучно от него уехала целой и невредимой. Откуда следствию может быть известно имя Страхова? Он по делу не проходил, и сейчас его никто не трогает. Мидовский чиновник, выдавший им паспорта, — дело другое. Зудов понял, что на него выйдут очень быстро, и тут же отравил его. А Страхов здесь не при чем. Зудов не торопится его трогать. Скорее всего, он за ним наблюдает, как и мы. Знаешь, игра такая есть. Кто кого переглядит. Нужна выдержка. Страхов — наша последняя надежда. Будем ловить Зудова на живца. Другого способа я не вижу.

— Наконец-то ты что-то сказал от своего имени. Колычев махнул рукой и потянулся за чайником.

Спустя двое суток в лаборатории раздался телефонный звонок. Страхов снял трубку:

— Слушаю вас.

— У тебя все готово, Филипп?

— Еще вчера все сделано.

— Отлично. Бери папку, выходи на улицу, перейди на другую сторону и жди меня у магазина запчастей.

— Хорошо, Евгений Лазаревич.

Дрожащей рукой Страхов положил трубку на рычаг. В его глазах застыл испуг. Наташа подошла к нему и тихо сказала:

— Возьми себя в руки. Не так страшен черт, как его малюют.

— Вы мне так его размалевали, что у меня от одного его голоса поджилки трясутся.

— Соберись, Филипп. Тебе ничего не грозит. Все пройдет гладко.

— Он что-то заподозрил. Всегда сам сюда заходил, а тут вызывает на улицу. Вы же знаете, какая там толчея. Центр, вечная давка, сплошные магазины.

— Иди и ни о чем не думай. Только не озирайся по сторонам и не дергайся. Все обойдется. Я пойду за тобой.

Раздался звонок Наташиного сотого телефона.

— Слушаю.

— Он где-то здесь, Наталья Пална. Сигнал исходил из этого района.

— Не спугните его. Наверняка он воспользовался машиной, стар уже по проходным дворам бегать. Подготовьте машины на всех перекрестках.

— Уже готовы.

— Только не спугните. Он должен взять папку.

— Все поняли.

Наташа вышла на улицу вслед за Страховым. Пешеходов в разгар дня действительно было много. Стрельбу открывать нельзя. Правда, и задачи такой не ставилось.

Она шла медленно, вглядывалась в лица прохожих, понимая, что за ней тоже могут наблюдать. Страхов шел впереди шагов на двадцать, не больше. Парень был высокого роста, она видела его шапку, возвышающуюся над толпой. Он спустился в подземный переход. Наташа следом. Ее интересовала каждая деталь, она старалась запомнить все, что видела. Перед глазами мелькали сумки, портфели, шляпы, кепки, газетный киоск, лотки с дисками.

Перейдя на другую сторону улицы, они прошли десять-двенадцать метров. До магазина оставалось столько же. Вот тут все и произошло. Парень из толпы, шедшей навстречу, подскочил к Страхову. В его руках блеснул нож. Удар. Страхов покачнулся. Парень вырвал папку из его рук, подбежал к обочине, бросил ее в открытое окно машины, а сам бросился в супермаркет. Там три этажа с торговыми залами и десяток выходов.

Страхов упал на землю. Машина сорвалась с места. Наташа успела увидеть шофера. Это был молодой парень. Кроме водителя, в салоне никого.

Оперативники в штатском ринулись в магазин. Двое подбежали к Страхову.

Вся операция длилась несколько секунд. Что-то она не учла, где-то просчиталась. Зудов здесь. Он должен был видеть, как сработала его схема. От этого зависит его решение, как действовать дальше.

Наташа закрыла глаза. Прохожие толкали ее в спину, будто натыкались на столб. В мыслях отматывалась пленка в обратную сторону: лотки с дисками, журналами, серая плитка на полу, кепка, мелочь, сотовый телефон… Наташа резко развернулась и спустилась в подземный переход. Шла против движения и на середине остановилась. На полу лежала кепка с мелочью. Она достала десятку, наклонилась и положила деньги в кепку. Из рукава выскользнули наручники, Наташа ловко накинула браслет на руку нищего, второй браслет застегнула на своем запястье и, довольная собой, села на землю, опершись о стену.