Причастные - Скрытая угроза - Страница 96

- Гельд? - спросил Петер.

Слово "деньги" мы понимали уже и по-немецки.

Семнадцатый кивнул на нас.

Все. Время "Ч".

Не прошло и полминуты, как они подъехали, а разговор уже переходил в стадию конфликта.

- Какие деньги? - спокойно спросил я, даже пальцем не шевельнув.

Но то ли Фил, то ли Циркач выдали себя инстинктивным движением рук, а может, одним лишь внезапным напряжением в мышцах.

Бородатые явно не сегодня родились, воевали где-нибудь в Курдистане, Афгане или других горячих точках, поэтому уже в следующую секунду не меньше пяти стволов было направлено в нашу сторону, а Семнадцатый хрипло приказал:

- Бросить оружие! -И добавил зачем-то:- Почему вы пришли с оружием? Мы так не договаривались.

Как будто у нас было время обсуждать договоренности в такой предельно острой ситуации. Впрочем, если Семнадцатый хочет обсудить...

- У нас нет денег, - сказал я. - Платите вы. И вот об этом мы точно договаривались. Матвеев подтвердит.

- Конечно, - удивительно легко согласился Семнадцатый. - Я просто пошутил. У вас нет денег. Зато у вас есть оружие. И я приказываю бросить его.

Ну ни хрена себе шуточки! Хотя, надо отдать ему должное, проверка была придумана остроумная, и мы таки попались на этот трюк. Теперь либо придет неожиданное подкрепление в лице каких-нибудь третьих сил, либо перестрелка станет неизбежной. Бросить оружие - это не вариант. При таком численном перевесе они нас, разумеется, повяжут. И дальше события станут непредсказуемыми. А мы слишком перед многими держали ответ и за этот дурацкий теракт в Берлине-Гамбурге, и за судьбу неведомого Навигатора, спасающего рыночную экономику России от бандитов и коммунистов.

"Хрен тебе, товарищ связной", - подумал я про себя, еле заметно кося глазами по сторонам в поисках поддержки.

Но солдаты возле "хаммера" были безучастны, из "ауди" так никто и не вышел, а Шкипер с Пиндрикомs Что бы они не предприняли, изменить расстановку сил принципиально было за пределами их возможностей.

- Считаю до трех, - угрюмо и буднично объявил Семнадцатый, словно каждый день занимался расстрелами (а может, так оно и было?).

И на счете "два" я понял, что эти бородатые не моргнув глазом откроют стрельбу на поражение. Всех сразу укладывать не будут, но одного из нас, как минимум, ранят. Обязательно, хотя бы для острастки. Их отношения с полицией подобная мелочь никоим образом не осложнит, а что касается совести, так у них были на этот счет свои, революционно-мусульманские представления.

В общем, новая диспозиция получилась не самой простой, но в сущности понятной. Минимальное расстояние до целей, численный перевес противника, угроза оружием, множественные помехи в виде лиц, которых категорически зацеплять нельзя, и крайне ограниченное время на все. Надо же еще успеть скрыться до прибытия полиции и всяких прочих незваных участников мероприятия.

- Хорошо, - сказал я.

В такие минуты все решает темп. Не только стрельбы. Вообще движений.

Чтобы бросить оружие, его тоже надо достать. Семнадцатый дал нам не совсем правильный приказ. Впрочем, скомандовать "Руки вверх!" и приблизиться вплотную для обыска было для них куда опасней. В общем, пока мы лезли в карманы, стрельба не начиналась. Я даже повторил еще раз:

- Хорошо.

А в следующее мгновение открывать огонь с их стороны было уже некому. Четверо хватались за отсушенные руки после точных выстрелов прямо в стволы пистолетов, пятый лежал на земле с прострелянным запястьем, а с шестым и седьмым было хуже - они так неудачно держали свои пушки, что нарвались на смертельные попадания. Особенно с седьмым печально вышло: он вздумал стрелять в прыжке и в момент падения на линии огня оказалась его шея. А шея - место тонкое, пули девятого калибра из "Хеклера и Коха" пробивают ее насквозь, как лист бумаги, и застревают где-нибудь еще. На этот раз не повезло ослу. Ранило его в бок, не насмерть, но животное вмиг сделалось более чем подвижным, а главное шумным, и кровища из раны хлестала. Хоть фильм ужасов снимай! Не иначе какую-то артерию бедолаге зацепило.

Вы спросите, каким образом три человека ухитрились враз вывести из строя семерых? Ну, так, во-первых, нас было уже не трое: Пиндрик и Шкипер, как выяснилось, достаточно давно переместились из неприметного "фольксвагена" в цитадель крестьянского двора - в амбар и бойницы там себе приглядели весьма удобные. А во-вторых, я же говорю, в таких делах все решает темп. В том числе и темп стрельбы. Очевидно, немецкие "хеклеры" оказались лучше австрийских "штайров" в руках у бородатых, а еще вернее, руки у них росли все-таки не совсем оттуда.

Но их было много. Слишком много. Поэтому мы сразу залегли - кто где сумел. Ответный залп не заставил бы себя ждать, прозвучи только приказ. Да и кто ж мог знать наверняка, как поведут себя неизвестно кому подчиненные ребята возле "хаммера"!

Мы залегли и снова чего-то ждали.

Очуметь! Как долго я все это рассказываю! А ведь на деле-то все произошло в считанные секунды. Я потом часто пытался анализировать, где мы ошиблись.

Мог ли я, например, что-то сделать, когда русский мальчик, вырвавшись из маминых объятий, с плачем кинулся к раненому ослику?

Мог ли я что-то, сделать, когда связной с мрачной рожей по кличке Семнадцатый кинулся на перерез?

Если честно, я просто не понял, что происходит, а когда понял, было уже поздно.

О самых гнусных, о самых подлых вариантах почему-то забываешь в последний момент. Привычка мерить по себе неистребима, особенно в бою. Как правило, чтобы победить ты должен считать противника сильнее себя, и это правильно: зазнайство - плохой помощник. Но как учесть, что иногда противник оказывается просто трусом?..

Семнадцатый держал мальчишку левой рукой за горло, прижимая к себе изо всех сил - так и удушить можно, а к виску несчастного вплотную придвинул пистолет.

Требование его оставалось прежним:

- Бросьте оружие!

Только голос стал тоньше, истеричнее.

Двое еще не подстреленных грубо оттолкнули мать, в отчаянии ринувшуюся к сыну. Понять ее было можно, но глупость она совершала ужасную. Я успел натерпеться страху, глядя на эту сцену - от подобных придурков вполне естественно ожидать чего угодно, и вероятность случайного или неслучайного выстрела росла с каждой секундой.