Причастные - Скрытая угроза - Страница 92

Мы ходили по дорожкам парка, слушать нас здесь явно никто не мог. Но, очевидно, разговор недомолвками был просто привычкой для этого человека. Я уже понял, что нельзя произносить ключевых слов, а пресловутые книжные пачки не являлись для нас товаром, и я полюбопытствовал:

- Что ж это за книги такие?

- Грамотный вопрос, - похвалил Матвеев. - Книги заслуживают внимания. Собственно, на них и построена легенда для ваших людей на случай провала. В двух машинах будет лежать добрая сотня пачек знаменитого бестселлера Салмана Рушди "Сатанинские стихи". Слыхали, надеюсь? Духовный лидер Ирана Аятолла Хомейни в свое время приговорил автора к смертной казни за эту вещь, и приговор до сих пор не отменен. А вы - простые русские коммерсанты. Хотели поторговать здесь, в цивилизованной стране, ходкой книжкой, да вот столкнулись с непредвиденными трудностями: за вами охотятся исламские экстремисты. И вы просто спасаетесь. Обратите внимание, этот тираж отпечатан на арабском не потому, что в Германии так много людей, читающих по-арабски, а потому, что на языке Магомета "Сатанинские стихи" стоят дороже всего.

- Ага, - догадался я, сам не знаю откуда. - Ваш человек в машине как раз и читал эту книгу, а вовсе не Коран. Да?

- Очень может быть. Мои люди отличные бойцы. Но они далеки от фанатиков-вахаббитов и прочих представителей исламского фундаментализма. Пусть читают все, что им нравится.

Вообще, он неожиданно обрушил на нас столько подробностей, что я с некоторым удивлением начал осознавать: это уже не проверка на вшивость, а детальное изложение плана вполне серьезно продуманного теракта. Матвеев на самом деле верил, что мы пойдем взрывать российское посольство.

- А как же люди? - спросил я.

- Какие люди? - он сделал вид, что не понял.

- Сотрудники.

- Ах, вот вы о чем! Все произойдет ночью. И там не будет никого. Даже охрану эвакуируют. Под благовидным предлогом.

"Врет", - подумал я.

Я искал зацепку для наиболее аргументированного отказа, но Циркач опередил меня. Он не выдержал первым, очевидно, решил, что я уже на все согласился.

- Постойте! О чем вы говорите? Вы ставите нереальные задачи. Мы же еще не дали вам ответа.

- Ну, так давайте! - огрызнулся Матвеев.

- Пожалуйста, - теперь уже Фил вложил максимум иронии и яда в это "пожалуйста". - Данный объект нас не устраивает. Слишком опасно вступать в конфликт с властями двух государств одновременно. Это все равно, что под перекрестный огонь соваться. Как профессионал я не вижу надежных путей отхода.

Матвеев остановился, резко развернулся на сто восемьдесят градусов. Курды, шедшие сзади, напряженно замерли.

- Простите, я не понял, кто среди вас старший?

Вопрос был законный, а тон, которым он был задан, не предвещал ничего хорошего. Товарищ Ахман сказал бы в таком случае проще: "Фильтруйте базар, братки!" Впрочем, с нами он на фене не разговаривал. А интеллигентный Матвеев и вовсе начал издалека. Слова, конечно, не пули, но за интонацией следить надо обязательно. Порою последнюю спокойную фразу и первый выстрел разделяет слишком короткое время.

Извиняться было уже поздно. И неуместно. Я пошел ва-банк:

- Старший я, но Циркач и Фил порой умеют читать мои мысли прежде, чем я успеваю их высказать. Объект действительно нас не устраивает.

- А вам что, предоставили право выбора? - он все еще был агрессивен, но уже слегка сбавил обороты. -Товарищ Ахман сказал мне, что все уже оплачено полностью.

- Вот как?! - удивился я. - Ну, тогда пусть товарищ Ахман сам приезжает сюда и сам все делает.

- Так ему и передать? - вкрадчиво поинтересовался Матвеев.

- Так и передайте.

Мне было нечего терять.

- Чудненько. - Матвеев как-то нехорошо улыбнулся и добавил: - Скажу вам по секрету, товарищ Ахман уже сегодня ночью будет здесь.

- В Берлине? - спросил я.

- Нет, в Гамбурге.

- Ну что ж, тогда пусть все это и произойдет в Гамбурге, - резюмировал я неожиданно даже для самого себя.

Это был полнейший экспромт. Но на Матвеева он произвел неизгладимое впечатление. Террорист от дипломатии внезапно закурил и долго вышагивал по аллее молча. Потом спросил:

- Это ваше последнее слово?

- Да, - ответил я коротко.

И он опять замолчал надолго.

А я мучительно вспоминал, с чем же у нас связан Гамбург. В голову лезло явно лишнее. Например, одно из относительно недавних наших дел. Кстати, оно было самым первым после Чечни и официального увольнения из ЧГУ. Ноябрь тысяча девятьсот девяносто седьмого.

Тогда в Германию забросили не всю нашу пятерку, а только двоих - меня и Фила. Остальные должны были подъехать позже. Работа началась на вокзале Альтона, где мы опознали по фотографии некоего прибывшего из Берлина немца с русским именем Сергей Малин и должны были вести его. Просто вести и все, без установки на контакт, захват или еще что-то. Вести вплоть до поступления новых указаний. Дальше началась комедия абсурда. Мы быстро заметили, что за Малиным следят как минимум еще три независящих друг от друга группы. Задача стремительно усложнялось, ведь нам нельзя было обнаружить себя. И в обстановке этого бардака где-то в районе станции Рипербан мы фигуранта потеряли. (А кстати, хороший каламбурчик вышел: бардак в районе борделей.) А вот новых инструкций все не поступало. И тогда я внезапно понял, где мы найдем Малина. "Пошли в порт", - сказал я Филу. "Почему?" - удивился Фил. "Я знаю, что он там", - заявил я уверенно, и Фил подчинился. Это был полнейший бред, или обыкновенное чудо, или чистая случайность, но мы действительно увидели Малина в уличной кафешке на пристани. Он сидел за столиком вместе с высоченным брюнетом моего примерно роста, но не спецназовской, а этакой аристократически-артистической внешности. Начиналось самое интересное. Но тут-то нам и дали отбой. Мол, за все спасибо, ребята, больше ничего не требуется. А уже через час мы летели обратно в Москву. На объяснения в ЧГУ никто не расщедрился. Мне казалось, дядя Воша и сам плохо понимал, что произошло. Ну и денег, понятно, заработали мизер. За что платить-то? А неустойки по нашим сугубо устным договорам как-то не очень приняты.