Причастные - Скрытая угроза - Страница 91
Минут через пятнадцать к дому подкатила довольно шикарная зеленая "бээмвуха". Номер совпал, и мы, не обменявшись ни единой репликой, загрузились втроем назад. На правом переднем сиденьи расположился какой-то тип, очень смуглый и бородатый, который всю дорогу читал книжку на арабском языке. Возможно, это был Коран: бородач читал медленно, вдумчиво и даже что-то бормотал себе под нос. Деятель, звонивший нам по телефону, оказался прав: с такими попутчиками вряд ли можно поддерживать беседу. А по городу водитель откровенно крутил, даже я это заметил, хотя и путался в названиях улиц. Пока я отчетливо помнил и узнавал только одну, главную - Унтер ден Линден. Переводится это "под липами". Вот под этими самыми деревьями наш фанатичный мусульманин и оживился.
Мы ползли в небольшой пробке, когда он вдруг закрыл книгу, принялся размахивать ею перед собой и тыкать налево. При этом он быстро-быстро лопотал на своем языке, а жестами несколько раз показал кусок взрывчатки с бикфордовым шнуром, его поджигание с помощью спички и большой взрыв, который даже по-курдски обозначался словом "ба-бах!" Или он это специально для нас выучил.
Я пригляделся: здание было массивным, помпезным, типа нашей сталинской застройки - на века возводилось. Такое еще поди взорви. Табличку на воротах я сразу не разглядел, а вот российский флаг в глаза бросился.
- Это наше посольство, - шепнул мне Фил.
- s ...твою мать! Они что, охренели?!
Никаких других слов на этот случай у меня просто не было.
Минут через сорок мы тормознули у ворот Трептов-парка и молча двинулись в сторону знаменитого мемориала советским воинам-освободителям. Интересное было выбрано место для встречи. Специально ради нас, что ли?
Наконец, показался памятник - солдат с опущенным мечом и маленькой девочкой на руках. Было очень странно видеть в натуре монумент, знакомый с детства по металлическим рублям, дедовской юбилейной медали и открыткам ко Дню Победы. Какой-то он был здесь очень маленький, мирный, не торжественный даже. Та давняя победа, не потускневшая с годами, тем не менее, казалась фактом древней истории, словно египетские пирамиды. Она будто бы не имела никакого отношения к нынешнему богатому, красивому, благополучному Берлину, который десять лет назад мы просто сдали без боя.
Но еще сильнее памятника поразили меня тяжелые мраморные плиты, выстроившиеся вдоль аллеи как наглядная пропаганда в войсковой части. Это и была наглядная пропаганда. По белому камню много лет назад вырезали тексты на двух языках - с одной стороны по-русски, с другой - по-немецки. А подпись под ними стояла - вы не поверите! - вождя народов. Да, да, Иосифа Виссарионовича Сталина. А на дворе девяносто девятый год. Это было сильно. Представьте себе, например, где-нибудь на ВДНХ памятник погибшим немецким солдатам и вырезанные в камне цитаты из "Майн кампф" Адольфа Гитлера.
От этих мыслей меня отвлек человек, появившийся с боковой дорожки. Не заметить его было трудно. Народу вокруг гуляло вообще немного, преимущественно русские туристы, да еще местные мальчишки на роликах гоняли по гладким гранитным плитам. А человек шел прямо к нам, но вид имел абсолютно немецкий. Ну, то есть европейский. Курды такими белобрысыми не бывают.
Наши попутчики кивнули ему издалека, как начальнику, и, поотстав, пошли следом на предписанном инструкцией расстоянии: вроде и не с нами идут, но в случае чего всегда наготове.
- Здравствуйте, - сказал незнакомец без малейшего акцента. - Моя фамилия Матвеев. Я уполномочен представлять в Берлине Курдскую рабочую партию. А Байрам мой заместитель.
- Очень приятно, - я протянул ему руку. - Большаков.
Хотя чего уж тут приятного - встретить в Германии такого странного соотечественника!
- Сегодня вечером вы получите товар, - сказал Матвеев.
Он не спрашивал, он утверждал. Они тут все и всё друг про друга знали. Зачем же так усложнять систему передачи "товара"? Мудреная схема с гастролерами из России посередине уж очень походила на какую-то подставу.
- Вы получите товар, - повторил Матвеев, - и передадите его нам. В то же условленное место чуть позже подъедет красный "ситроен-берлинго".
- Это еще что за птица? - поинтересовался я, потому что не представлял себе как выглядит такая модель.
- А это, если по-нашему, каблучок, - пояснил Матвеев, откровенно признаваясь в своем российском происхождении. - Часть товара перегрузите в него. И поедете в кабине рядом со мною. Вторая часть отправится в бронемобиле "Ивеко", и там же будут все ваши люди. Вас ведь пятеро? Я правильно понял?
- Правильно, - нехотя согласился я, уже теперь прикидывая, как стану объяснять ему, почему нас сделалось трое, и на всякий случай спросил: Чего ради мы должны ехать именно в таком порядке?
- Дело в том, Большаков, что товарищ Ахман оформил диппаспорт только на ваше имя. Остальные проедут на территорию вместе с диппочтой, не подлежащей досмотру.
- Вы возите диппочту в броневиках.
- Всегда! - ответил Матвеев с чувством. - Это и надежнее и солиднее выглядит.
- А зачем тогда кластьs - я замялся, - часть товара в этот французский "каблучок"?
- На самый крайний случай. Досмотр чисто теоретически может произойти.
-И тогда за незаконное проникновение на территориюs - я еще раз запнулся и не стал продолжать, раз уж в этом разговоре ничего нельзя называть конкретно, - sмы будем переданы германским властям?
- Нет, - возразил он, - как российские граждане вы будете переданы Москве.
- Еще лучше, - сказал я почти искренне, ведь мы представления не имели, кто именно займется нами в Москве в случае срыва всей операции.
- Вас это пугает?
- Не знаю, - сказал я честно. - А вы сотрудник посольства?
- Да.
- И гражданин России?
- Нет.
- А-а, гражданин Курдистана, - протянул я.
- Ценю ваше остроумие, Большаков, но я гражданин Германии. Однако мы отвлеклись. Я, кажется, начал объяснять вам, для чего товар будет разложен по двум машинам. Видите ли, его закамуфлируют под книжные пачки. И если такие же пачки поедут в открытой для посторонних глаз машине, никому не придет в голову их вскрывать. Логично? Согласитесь, незаконное проникновение и незаконный провоз известного вам товара - это не одно и то же.