...При исполнении служебных обязанностей. Каприччиозо по-сицилийски
(Романы) - Страница 42

Когда в Рим прилетел Санто Сордже, элегантный, сдержанный бизнесмен из Нью-Йорка, представитель техасской „Римрок тайдлэндс компани лимитед“, на аэродроме его ждал „рольс-ройс“ стального цвета, шофер и молчаливый крепыш с потрепанным портфелем в правой руке.

Санто Сордже попросил крепыша:

— Пусть шофер отвезет меня куда-нибудь поближе к нашим.

— Наши еще в Сицилии, — ответил крепыш и прижал портфель к груди.

Сордже усмехнулся:

— Диктофон через кожу дает плохую запись, мальчик.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — искренне удивился крепыш. — Я ваш телохранитель, в портфеле ношу пистолеты, у меня постоянно рвутся ремни, когда я сую кольты за пояс.

Он распахнул портфель — диктофона действительно не было, воронено маслились два кольта девятого калибра.

— Смешно, — сказал Сордже. — Только под „нашими“ я подразумеваю не сицилийцев, а коллег из посольства Соединенных Штатов.

— Так вам и заказан апартамент на Виа Венето, рядом с вашими, — ответил крепыш и начал застегивать замки своего портфеля.

(Диктофон был вмонтирован как раз в замок, прислали друзья из Гонконга, там доки на изобретение таких штучек, Руссо просил писать гостя из Америки постоянно, „дружба дружбой, а табачок врозь“.)

Встреча Лучиано, Руссо и Сордже состоялась в банкетном зале отеля „Реджис“, обслуживали люди, прилетевшие с боссами из Палермо, официантов с подносами пускали лишь до дверей.

Беседа продолжалась три часа. Санто Сордже подробно излагал все выгоды, которые получит братство, если правительство предоставит исключительную концессию его техасской компании на проведение изыскательских работ в Сицилии: там должна быть нефть — кровь войны, „черное золото“, зримое могущество.

Руссо молчал, слушал внимательно, сокрушался по поводу трудности задачи, потом спросил скользя'.

— А твои партнеры из Техаса пойдут на сотрудничество с инженером Матеи?

— Никогда, — ответил Сордже. — Ни при каких условиях, он — левый.

— Он не левый, — возразил Руссо. — Он христианский демократ.

— Почему ты задал мне этот вопрос? — спросил Сордже.

— Потому что Матеи — очень сильный человек. Потому что он сделал ЭНИ государством в государстве. Потому что он всегда выполняет то, что намерен сделать.

Лучиано, молчавший до той поры, подвел итог:

— Дженко, в твоем ответе заложена программа наших действий. Да, Матеи — сильный человек, но мы сильней. Да, он превратил ЭНИ в особое государство в системе нашего государства, тем хуже для него, ибо этим правом ранее обладала только одна организация — наша, Дженко. Мы должны сделать ЭНИ обычной компанией, каких в Италии сотни, только так. И наконец, последнее: он, как ты правильно сказал, выполняет все, что задумал. Но разве мы не заканчиваем то, что начато?

— Мы еще не начали, — ответил Руссо.

— Мы начали, — сказал Сордже.

— А я — нет, — ответил Руссо и цыкнул зубом, потому что боялся дантистов и вечно страдал болью во рту.

Лучиано почувствовал, что разговор на этом кончен, он хорошо знал крестьянское упрямство Руссо. Он, впрочем, понимал, отчего так осторожничает наследник дона Кало.

ЭНИ, государственная нефтяная компания, не являлась какой-нибудь частной фирмой, ее деятельность контролировали сенаторы и депутаты парламента, ибо ЭНИ обеспечивала Италии энергию, бензин, дизельное топливо, то есть организовывала всю экономику страны. Видимо, думал Лучиано, какая-то часть сенаторов и депутатов, связанных с сицилийской мафией Руссо, не хотела отдавать ни в малости, а тем более дядям из Техаса, тем только палец покажи, руку отгрызут. Что ж, придется дать сенаторам и депутатам больше того, что они получают от сицилийцев.

Два дня Лучиано провел в шальных поездках по стране, ловко отрывался от хвостов всех служб разведки, мафиозных в том числе, а потом отправился на Капри. Там произошла случайная встреча с адвокатом мафии и агентом ЦРУ Вито Гауррази (помните совещание у генерального консула США в Палермо?). Вито Гауррази впервые встретился с Луки-Лучиано давно, в дни краха Муссолини, когда его подвигали на овладение теми позициями, которые остались вакантными после разгрома фашизма. Именно он прибыл в Тунис вместе с высшими итальянскими военачальниками для выработки условий безоговорочной капитуляции; именно он метал громы и молнии против „чернорубашечников“, когда американцы расквартировались в Палермо, именно он вошел в Рим, как „либерал и освободитель“. Кому же, как не Вито Гауррази, стать членом „генерального совета ассоциации сицилийских промышленников“?! Ассоциация отправляет его в США — налаживать контакты с американскими коллегами по бизнесу и банкам. Он возвращается, и некто подвигает его к Матеи, на пост „советника ЭНИ“.

Когда Матеи поделился со своим штабом идеей о нефтеразведке в Сицилии, его главным сторонником оказался Вито Гауррази. (Информация об этом плане Матеи была отправлена им за океан той же ночью, когда он расстался со „своим другом, экономическим гением“ Италии.) Сработали механизмы, после того как надавил Техас, несколько ведущих демохристианских лидеров неожиданно высказались против проекта Матеи: „Пусть Сицилия останется сельскохозяйственной житницей страны, не надо рушить уклад“.

Матеи начинает борьбу против демохристиан, против тех, с кем он состоял в одной партии. Вито Гауррази с ним рядом — иначе нельзя, засветится. И случается неожиданное: Матеи валит демохристиан в Сицилии; к власти приходит левое региональное правительство. Мафия неистовствует. В Риме — паника, но игра сделана, и Матеи проводит через Палермо законопроект, разрешающий ЭНИ начать изыскательские работы на территории в полмиллиона гектаров.

Вито Гауррази становится генеральным секретарем „Пятилетнего плана реконструкции Сицилии“ — все сделки проходят через него, все капиталовложения под контролем адвоката мафии, а ведь это сотни миллиардов лир!

(Поражение, нанесенное Матеи правым, мафии в том числе, не опрокинуло стратегов „тайного ордена“. Работа против неистового инженера продолжалась, Гауррази не только информировал хозяев о каждом шаге своего „друга“, но и продолжал устраивать их дела — неважно, кто победил на этом этапе, важно, чтобы продолжался оборот капитала своих людей.)

Именно через Вито Гауррази и начал свою длинную комбинацию Луки-Лучиано. Он предложил адвокату мафии („по совместительству“ советнику Матеи, врага мафии) подействовать на ЭНИ, попробовать повернуть ее к контакту с техасской нефтяной компанией.

— Это трудно, — ответил Гауррази. — Точнее — невозможно.

— Такой ответ не устраивает меня, Вито.

— Меня он тоже не устраивает, но лучше, если я скажу тебе правду, Луки, я, а не другой.

— Что можно сделать для того, чтобы образумить Матеи?

— Порвать его дружбу с арабами, тогда он станет искать союзников.

— Если бы Фарук сидел в Каире, — усмехнулся Лучиано, — твоя рекомендация завтра же стала бы реальностью. Видимо, это невозможно на данном этапе, давай смотреть правде в глаза. Что ж, наверное, остается только один путь?

— Я понимаю тебя, но, думаю, скандал будет так громок, что можно больше потерять, чем приобрести. А если мы попробуем свалить его людей в региональном правительстве? Твои друзья смогут нам помочь?

— Наши друзья, Вито, — ответил Лучиано. — Наши с тобою друзья, ты ведь говоришь со мною с глазу на глаз, тебя не слышат „единомышленники“ из ЭНИ.

Друзья из-за океана помогли свалить правительство, послушное Матеи, но случилось непредвиденное, так часто бывает в моменты накальных политических ситуаций: вместо запланированного сицилийского премьера в палермский дворец сел Джузеппе Д’Анджело, враг Вито Гауррази. Он-то и выложил на стол Матеи факты о „любимом друге“ Вито: тот передал мафии план строительства нефтяного завода, и мафия скупила все земли, которые Матеи спроектировал под свой гигант; убытки ЭНИ исчислялись сотнями миллионов лир, а главное — временем, пока-то перекупишь земли у мафиози, пока то выбьешь для этого средства в правительстве, пока то построишь поселок и привезешь рабочих — проект устареет, следовательно, умрет темп, а это — конец.