Презумпция невиновности (СИ) - Страница 1

Презумпция невиновности

Когда твоё собственное сердце спросит, что ты ответишь?

Хагакурэ

Глава 1. Шкалят датчики

Смешно, ей-богу. Опять загремел я в эту психушку. Хотя это ещё не психушка, так, предбанник и табличка соответствующая: «Психоаналитик - Григорьева Ирина Петровна». Ну насмешили, так насмешили. Сейчас дверь открою и увижу аналитика психов. Всю жизнь мечтал. Я даже громко хихикнул пару раз, чтоб сойти за психа, не зря же общество по борьбе с трудной молодёжью отваливает Ирине Петровне зарплату, приличную, скорее всего. Вот и проверим, как она будет со мной бороться.

Только переступаю порог, как в нос ударяет запах лекарств или какой-то фигни, которую жгут для успокоения совести – ладан, кажется. Ненавижу запах ладана и тех, кто любит успокаивать свою совесть, а уж если мою, то и подавно. Я тихий безобидный псих, только по почкам не бейте.

Тощая особа женского пола стоит у окна и курит. Вот это новость. Не ожидал, однако. Я думал, что у аналитиков психов не бывает ни одной вредной привычки, чтоб других не научить вдруг. Хотя это чепуха, конечно, если я не хочу курить – меня и с пушкой у виска не заставишь. А кто ведётся, ну тот просто сволочь. И нечего сваливать всё на плохих учителей и дурные примеры.

Но это я что-то отвлёкся от темы, вам же больше интересно, кого я увидел, войдя в кабинет. Ирина Петровна повернулась ко мне лицом и медленно затушила сигарету в пепельнице, стоявшей на подоконнике. Надо отдать ей должное – в пепельнице было столько окурков, сколько могло бы остаться как минимум от роты солдат. Значит, будет не такая муть, как в прошлый раз. А я вам ещё не говорил, что я второй раз попадаю на приём к психу… то есть психу-аналитику, то есть психоаналитику. Хотя предыдущий так психовал, когда я громил его кабинет, что мне даже стало страшно за его психическое здоровье.

- Добрый день, Данил, - голос Ирины Петровны был низким и мягким. Проникновенным, как любят говорить в дешёвых детективных романчиках, которые я иногда покупаю, чтобы почитать в поезде, пока еду в Питер. Куда проникает этот голос, никто не говорит, а меня тошнит периодически. Я вообще терпеть не могу штампы и всякие навороты в романах, все эти метафоры, фразеологизмы, аллегории. Как будто бы я не знаю, как звучит дождь, чтобы мне его описывать на три листа. О-па… опять отвлёкся. Я вообще часто говорю невпопад и ещё смеюсь при этом. Наверное, я и впрямь псих. Доктор Айболит, пришей мне дополнительный комплект мозгов!

Ну я всё-таки говорил об Ирине Петровне. Так вот, она… она была просто самая обычная тётка средних лет, с большими карими глазами на по-девичьи округлом и гладком лице. Издалека её можно было принять за студентку, а вблизи была видна сеточка морщин, покрывающая щёки, лоб, шею. Вообще, возраст женщины можно узнать по шее. Если там кожа такая сухая и скукоженная, то знать, лет уже немало, а вот по лицу нифига не поймёшь, они же кремами всякими пользуются, подтяжками-утяжками… Да, я много про это читал. Я вообще много читаю.

- Меня Дэн зовут, - начал я с порога, и не удержался от смешка. Меня всё это уже начинало порядком нервировать. Не люблю я незнакомых людей, а знакомых ещё меньше. Человек человеку волк.

- Хорошо, пусть будет Дэн, - она пожала плечами и слегка улыбнулась. Улыбалась она, конечно, приятно и нисколько не натянуто, а так, что прям захотелось улыбнуться в ответ, но я сдержался. Это ловушка, пусть и столь милая. Знаю, проходили не один раз. – Хочешь сигаретку?

Она протянула мне открытую пачку «Кента», но я помотал головой и, пройдя по скрипящим под ногами доскам, плюхнулся на кушетку. Жёстко, блин.

- Чем будете лечить? – я кинул короткий взгляд на шкаф с книгами – Кафка, Камю, Кьеркегор, Козлов, Курпатов… Она что, собирает всех именитых болтунов на букву «К»? Во больная…

Ирина Петровна подошла к столу и запрыгнула на него, удобно устроилась как на насесте, и посмотрела на меня, улыбаясь. Понятно. Будет лечить вниманием и пониманием. Отлично, только этого мне не хватало, бедняжке.

- Как пойдёт, - ответила она и достала диктофон. – Не против? – спросила, невинно приподняв аккуратно выщипанные брови.

- Валяйте, - легко согласился я. Мне было фиолетово, куда потом пойдёт весь тот бред, что я обычно несу, когда меня пытаются расколоть. Я ж такой выдумщик, это можно с ума сойти, как я умею заливать. И так правдиво, и так по делу. Так что пусть записывает и анализирует потом, контент-анализ, голосовые изменения, детектор лжи, или чем там психоаналитики занимаются по вечерам?

Ирина Петровна нажала на кнопку, послышался лёгкий щелчок, совсем лёгкий, но я неожиданно вздрогнул. Не люблю резкие звуки с самого детства.

- Дэн, - начала она своим низким проникновенным голосом, я даже напрягся от того, что мне нравился её голос. Да, чёрт побери, мне всегда нравились низкие голоса. По спине как стадо слонов пробежали мурашки, но я всё-таки сумел абстрагироваться от того кайфа, который мне доставлял слух. В конце концов, меня хотят лечить, а не соблазнять. Так что стоит прекратить получать удовольствие от процесса. – Я читала твою историю болезни, и хотела бы поговорить о том, что произошло в эту пятницу.

Ну надо же, у меня уже есть своя история. Мне три дня назад исполнилось восемнадцать, а мою историю изучают, прям как в школе. Ненавижу школу!! К чёрту школу! И вообще не хочу ни о чём думать. Буду роботом, послушным мальчиком: спросили – ответил, вопрос – ответ. Что случилось? Да ничего особенного… Вроде бы никто не пострадал. Я напряг память, вспоминая всё с самого начала.

Мы напились с фирмой, так в народе называется наш панковский клан. Я ещё не говорил, что я панк? Да-да, именно такой, которых вы весьма редко видите на улице, но если уж увидели, то точно долго не забудете. Всем расскажете, мол, прикинь! Я такое чмо видел, это просто ваще! И куда только родители смотрят? Возможны варианты того, что вы подумаете, но то, что вы что-нибудь да подумаете – это наверняка.

Ну что греха таить, одет я весьма и весьма нетрадиционно. Это считается протестом. Ну, пусть будет так. Мои рваные раскрашенные разноцветной гуашью джинсы – это протест против классики чёрных солидных брюк, в которых ходят миллионы миллионов, и детей в них делают, и на работу ходят и помирают тоже в них. К чёрту классику вместе с миллионами. Моя клетчатая рубашка – это дань хиппи, вот челы отрывались, так как хотели. Верили во что-то, а потом вешались или стрелялись. Весёлые ребятки. Ещё те подопытные кролики для таких как Ирина Петровна. Куртку я ношу принципиально наизнанку. А пусть все видят что это фуфло, а не куртка. Китайская дешёвка, обратную сторону которой все прячут, а я ж не все. Я вообще уникум! В любом отношении. Ботинки – это просто песня. Мои любимые гриндера, тут я никому не бросал вызов, просто люблю хорошую удобную обувь. Да, я тоже умею любить, представляете? Ну и последний штрих, нет, ещё не последний, но очень существенный – волосы. Мои волосы ядовито-салатового цвета и поставлены колючками, как у ежа. В фирме меня иногда называют ежом, но я не люблю этого, меня зовут Дэн, и точка. Ну вот теперь уже самый последний штрих – это проколотые бровь, нос, губа, уши, язык. Эдакая ходячая подушечка для иголок. Но мне нравится ощущать во рту привкус металла. Он похож на кровь… Да, я часто дерусь.

Многих интересует вопрос – где ты научился драться? Ответ прост, как дважды два – да нигде! Просто наезжал на всяких придурков, которые меня раздражали, и конечно же, получал за это по первое число. Я ж дохлый, хоть и высокий. Но координация движений у меня отменная, раньше занимался баскетболом, ещё в школе. Вот чёрт! Опять вспомнил про эту дурацкую школу, а хотел же не вспоминать.

- Дэн, расскажи мне, как ты попал на свадьбу?

Ирина Петровна, вам нужно ставить памятник при жизни. Так скоро переходить к самому интересному – на это надо иметь талант. У моей матери тоже есть талант всегда задавать вопросы в лоб. И я, хоть и знаю про её эту привычку, ещё ни разу в жизни не успел подготовиться, чтобы дать весомый отпор. Даже теперь, когда я стал совершеннолетним, я всё равно боюсь свою мать и её вопросов, подобно кирпичам валящихся на мою голову.