Президент пропал - Страница 7

Лично мне ее ответ пришелся по душе. Сегодня такое сработало бы, но тогда она лишилась поддержки социал-консерваторов и проиграла гонку. Слоо́ва на букву «ч» Кэролайн так и не забыли, и она знала, что второго шанса не будет. К раненым бойцам политика очень жестока.

Неудача Кэролайн обернулась пользой для меня. Кэролайн открыла консалтинговую фирму и, пользуясь умом и опытом, помогала добиваться побед другим. Когда я, решив баллотироваться в президенты, задумался, кто будет руководить моей кампанией, ответ пришел сам собой.

– Хватит вам смотреть эту ерунду, сэр, – предупреждает она, а на канале Си-эн-эн в это время какой-то политический эксперт говорит, будто я совершаю «серьезную тактическую ошибку», отказываясь комментировать заявления о злополучном звонке и позволяя спикеру палаты «задавать тон делу».

– Кстати, – говорю, – ты знала, что подначиваешь меня выступить на слушании? Возглавляешь одну из противоборствующих сторон в этой гражданской войне в Белом доме?

– Как-то не заметила. – Кэролайн отходит к стене, где на обоях изображены сцены Войны за независимость. Впервые эти обои, подарок от друга, повесила здесь Джеки Кеннеди. Бетти Форд они не понравились, и та велела их снять. Президент Картер вернул обои. Так они с тех пор уходят и возвращаются. Рейчел обои понравились, и мы их повесили.

– Выпей кофе, Кэрри. А то из-за тебя я нервничаю.

– Доброе утро, господин президент, – здоровается Дженни Брикман, замглавы администрации и мой старший советник по вопросам политики. Она руководила моими кампаниями на губернаторских выборах и перешла под начало Кэролайн на президентских. Дженни – женщина миниатюрная; ее выбеленные волосы пребывают в художественном беспорядке, а в перебранке она заткнет за пояс сапожника. Она – мой улыбающийся тесак. Ради меня войну устроит, только дай волю. При этом врагов не просто расчленит; если б я не сдерживал Дженни, она бы рассекла их от горла до пупа. Растерзала бы – тактично, как питбуль, и чуть менее грациозно.

После моей победы Кэролайн занялась нашей стратегией. Одним глазом приглядывает за политической жизнью, но главная ее задача – лоббировать мою программу в Конгрессе и пропихивать мою внешнюю политику. Дженни, напротив, сосредоточилась на политике, на том, чтобы меня переизбрали. А теперь – как ни печально – на том, чтобы я продержался хотя бы до конца первого срока.

– Наши сторонники в палате настроены решительно, – докладывает она, поговорив с людьми в руководстве палаты представителей. – С нетерпением ждут вашей версии алжирских событий.

Невольно усмехаюсь:

– Скорее уж они велели передать, чтобы я «перестал жевать сопли и начал защищаться».

– Цитата почти дословная, сэр.

Мое поведение усложняет работу помощникам. Они ведь хотят меня защитить, а я своим молчанием свожу их старания на «нет». Они заслуживают знать больше, однако я пока не могу ничего рассказать.

– Придет время, – говорю я. По поводу голосования в палате представителей иллюзий мы не питаем. На стороне Лестера большинство, и его сторонникам не терпится нажать кнопку «за»: если спикер начнет голосование по поводу импичмента, мне крышка.

Зато сильная защита в палате представителей практически обеспечит нам превосходство в Сенате, где на стороне Лестера пятьдесят пять голосов против необходимых для импичмента шестидесяти семи.

– Новости от наших сторонников в Сенате точно такие же, – говорит Дженни. – Лидер Джейкоби обозначила свою позицию как «вероятная поддержка». Это ее слова. Смысл в том, что импичмент – мера экстремальная, и чтобы принять столь важное решение, требуется знать больше. Правда, сейчас они готовы лишь отказаться от скоропалительных выводов.

– Защищать меня никто не торопится.

– Повода не даете, сэр. Роудс пинает вас по яйцам, а вы не даете сдачи. Я только и слышу от них, что «ситуация с Алжиром просто беда, лучше бы президенту все объяснить».

– Ладно, Дженни, приятно было это узнать. Что дальше?

– Если б у нас в запасе был еще один…

– Что дальше, Дженни? Свой регламент в десять минут на тему импичмента ты исчерпала, а вчера я давал вам целый час на репетицию слушания. Так что пока про это хватит. Пора и о другом подумать… Ну, есть что-нибудь?

– Да, сэр, – вмешивается Кэролайн. – Предвыборная программа на следующий срок. Начинать надо сейчас, с тех пунктов, которые точно волнуют граждан и за которые они вас поддержат: минимальная оплата труда, запрет оружия, кредиты на учебу. Плохие новости надо оттенять хорошими. Создадим контрпропаганду: мол, несмотря на интриги и превратности политической жизни, вы намерены и дальше развивать страну. Пусть охотники на ведьм возводят эшафот, а вы в это время будете решать насущные проблемы.

– Не пропадут ли эти усилия на фоне разговоров об импичменте?

– Сенатор Джейкоби так не думает, сэр. Наши сторонники умоляют дать им хороший повод, чтобы сплотиться.

– То же я слышала и в палате представителей, – добавляет Дженни. – Если бросить им кость, дать нечто интересное, они вспомнят, как важно поддерживать действующего президента.

– Ах, им еще напоминать надо! – со вздохом говорю я.

– Если честно, сэр, то в сложившейся обстановке – да, надо.

– Ну ладно, – вскидываю руки, – слушаю.

– На следующей неделе начните с повышения минимальной оплаты труда, – предлагает Кэролайн. – Затем переходите к запрету оружия. После – к кредитам на учебу…

– Запрет пройдет в палате представителей с той же вероятностью, что и решение переименовать аэропорт имени Рейгана в мою честь.

Кэролайн кивает, поджав губы.

– Вы правы, сэр, не пройдет. Но вы же верите в этот законопроект, и у вас хватит ресурса, чтобы за него побороться. А потом, когда оппозиция зарежет и его, и повышение минимальной заработной платы, вы покажете избирателям, за кого они отдают голоса. Заодно осадите сенатора Гордона.

Лоуренс Гордон – мой однопартиец, трижды избирался в Сенат и, как всякий сенатор, метит в президенты. Правда, в отличие от любого другого сенатора, подумывает стать оппонентом действующему президенту из своей же партии. А по вопросам обоих упомянутых законопроектов он за тех, кто против – как внутри партии, так и по всей стране. Он голосовал против повышения минимальной зарплаты и обожает Вторую поправку[7] – по крайней мере, в толковании Национальной стрелковой ассоциации – даже больше, чем Первую, Четвертую и Пятую вместе взятые. Дженни хочет устранить его еще до старта.

– Гордону меня на предварительных выборах не обойти, – говорю. – Кишка тонка.

– Никто не следит за развитием алжирского инцидента пристальней, чем Гордон, – напоминает Дженни.

Смотрю на нее. У Дженни острое политическое чутье, зато у Кэролайн – то же чутье плюс знание внутренней кухни округа Колумбия со времен работы в Конгрессе. А еще я не встречал человека умнее ее.

– Я не боюсь, что Гордон обойдет вас на праймериз, – говорит она. – Я боюсь, что он захочет обойти вас. Ободряющий намек в беседе тут, лестный отзыв там… Увидел свое имя в «Таймс», на Си-эн-эн… Что ему терять? А так у него появились стимул и шанс. Кто сравнится в популярности с кандидатом в президенты? Он как запасной квотербэк[8]: сидит себе на скамейке запасных, и все его обожают. В итоге Гордон удостоится неплохого пиара, тогда как ваш рейтинг тает с каждой секундой. Гордон полон сил и чист, а вы слабы.

Киваю. Звучит логично.

– Думаю, надо дать ход проектам по минимальной заработной плате и запрету на оружие, – продолжает Кэролайн. – Тогда Гордон сам придет к нам и попросит не спешить. И окажется у нас в долгу. Поймет: если кинет нас, мы засунем ему в зад парочку законодательных актов.

– Напомни не злить тебя.

– Вице-президент согласится, – замечает Дженни.

– Ну еще бы. – Кэролайн корчит гримасу. Насчет Кэти Брандт, которая была моим главным противником во время выдвижения кандидатур, у нее большие подозрения. С Кэти, назначив ее вице-президентом, мы не ошиблись, но она отнюдь не мой ближайший союзник. Кэти быстро сориентируется и поступит в собственных интересах. Если меня попрут, она станет исполняющим обязанности – и тут же выдвинет свою кандидатуру на следующие выборы. Ей ни к чему, чтобы в борьбу включился Ларри Гордон или еще кто.