Преступление. Наказание. Правопорядок - Страница 54

Чтобы отпущенный на волю осужденный реже оглядывался на свое преступное прошлое и меньше тосковал по нему, процесс его социальной адаптации должен начаться задолго до освобождения от отбываемого им наказания.

Поэтому осужденный должен иметь в местах отбывания наказания возможность получить соответствующее образование и профессиональную подготовку, постоянно поддерживать нормальные отношения и связь с членами своей семьи, родными и близкими, т. е. вести переписку с ними, посредством них получать необходимую информацию об искомой работе или учебе, получать своевременную юридическую и медицинскую помощь.

После освобождения от отбытия наказания, в особенности наказания в виде лишения свободы, осужденный вправе вовремя получить причитающийся ему заработок, пособие по бесплатному проезду к месту своего постоянного жительства, для покупки одежды и обуви, продуктов питания на время проезда. В связи с этим необходимо внести соответствующие поправки в ч. 2 ст. 181 УИК РФ, в частности, закрепить в ней не только право, но и обязанность государства оказывать освобожденному всяческую помощь. То же самое относится и к ч. 7 ст. 173 УИК РФ, согласно которой освобожденному от отбывания наказания по причине отмены судебного приговора или прекращения в его отношении уголовного дела государство обязано тут же оказать соразмерную материальную и организационную помощь для восстановления его имущественных, трудовых, жилищных и иных прав и компенсации морального ущерба, что на деле соответствует п. 5 и 6 ст. 9 и 14 Международного пакта о гражданских и политических правах 1966 г. и соответствующим положениям национальных конституций.

В некоторых странах (например, в Японии) органы защитного надзора не только контролируют, но и помогают осужденным при трудоустройстве или получении жилья с целью их скорейшей социальной реабилитации и частной превенции. При этом государственные органы по надзору за поведением ранее осужденного постоянно сотрудничают с членами его семьи, родственниками и друзьями, составляют вместе с ними исполнительные программы, что, с одной стороны, расширяет сферу государственного постпенитенциарного контроля, а с другой – делает этот контроль незаметным и эффективным.

В деле разработки и реализации индивидуальных постпенитенциарных программ существенную роль играют также трудовые коллективы, в которых работают ранее осужденные, органы попечительства и местного самоуправления, благотворительные и религиозные организации, заинтересованные в дальнейшей судьбе каждого наказанного, что является добровольным дополнительным вкладом общественности в совместные усилия с органами уголовного правосудия. Кстати говоря, такие формы сотрудничества государства и общества рекомендуются и поощряются в п. 17.1 Токийских правил 1992 г.

Способы участия общественных и религиозных организаций в духовном и нравственном воспитании и помощи осужденным после отбытия ими срока наказания могут быть бесконечно разнообразными, но все они, по нашему убеждению, должны реализовываться во имя и ради Бога, в интересах самого наказанного и в целях безопасности всего общества. В Германии, например, бывший осужденный передается под надзор и руководство специального помощника (параграф 56 «д» гл. 2 УК ФРГ). В Польше с этой же целью действует институт социальных кураторов, которые назначаются из числа уважаемых граждан. В Японии добровольными сотрудниками пробации в отношении провинившихся несовершеннолетних могут стать женщины, имеющие большие семьи, в которых может остаться жить, учиться и работать данный несовершеннолетний, который отбыл свой срок наказания.[193]

Очень важно, чтобы законодательство предоставило религиозным и общественным организациям, которые осуществляют добровольный контроль за освобожденными от наказания осужденными, право ходатайства об изменении условий административного надзора, или установлении за ними дистанционного мониторинга, или досрочном снятии с них судимости в качестве поощрения за безупречное поведение на свободе. В связи с этим в ч. 5 ст. 86 УК РФ, а также в сопряженные с ней положения уголовно-процессуального и уголовно-исполнительного законодательства следует внести соответствующие поправки в целях обеспечения широкого участия общественных структур в деле окончательной социальной адаптации и реабилитации осужденных на свободе.

Итак, предлагаемые мировоззренческие, ценностные, целевые, нормативные, институциональные и функциональные изменения и дополнения в духовную, интеллектуальную и практическо-правовую жизнь могут заметно способствовать повышению эффективности уголовно-правовых мер воздействия на осужденных и укреплению правопорядка в целом.

Несмотря на то, что уголовное наказание является необходимым и существенным средством предупреждения преступлений, все же оно производно от фактов совершаемых преступлений и тем более от причин их совершения. К сожалению, наука и практика уголовного права в настоящем состоянии дают на миллион социальных бед один, пока что единственный, основной ответ – наказание и другие меры государственного принуждения.

Однако более универсальный ответ на все беды совершаемых грехов и преступлений был своевременно дан Учителем, Освободителем и Спасителем нашим в Его бессмертных словах: «Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию»[194] – и этот вечный призыв должен стать всеобщим мерилом для проверки и утверждения всех добрых чувств, побуждений и высоких стремлений, равно как и путеводителем и образцом всей нашей осмысленной жизни.

Наказание и другие меры уголовно-правового воздействия и контроля никогда не были и не могут стать панацеей от всех наших болезней и бед, поскольку они, в лучшем случае, являются справедливой реакцией на преступные проявления скрытых от внешнего взгляда причин внутренних конфликтов людей, с недостатками и искажениями смысла жизни каждого из нас, отсутствием любви, веры, истинных знаний, уважения духовных и нравственных ценностей, обычных и правовых норм. Это вовсе не означает, что действующее законодательство и правоприменительная практика не должны постоянно совершенствоваться. Напротив, они должны все более адекватно и полно дополнять правовым смыслом наши внутренние недостатки: ведь сам закон стал необходим и пришел после, т. е. по причине появления греха и совершаемых преступлений вопреки заповедям Божиим[195] и потому вместе с предусматриваемой мерой наказания закон, служит средством для временного и частичного искупления за совершенные преступления.

Как известно, уголовный закон не только предупреждает, но и принуждает. А «принуждение человека к чему-либо против его воли, – писал Св. Августин, – не есть добро, даже если то, к чему его принуждают, – добро».[196]

В лучшем случае закон сам по себе, посредством установления определенных запретов и ограничений, в какой-то мере направляет потенциальную энергию людей с неустроенной душой и образом жизни в социально безопасное или полезное русло, но не может подавлять и ломать грешные людские души посредством мстительного отрицания или унижения их богоданного достоинства, чести и самоуважения.

Закон не в силах нравственно преобразить человекообразных зверей в богообразных людей, помочь им приобрести неповторимый смысл их собственной жизни, с верой и любовью свободно и ответственно самоопределиться в соответствии со своим высоким призванием, назначением и долгом перед своим Создателем и своими ближними. Без любви к Богу человек не способен истинно полюбить самого себя, а стало быть, и своего ближнего, и тем более своего врага, воздержаться от внешнего проявления низменных чувств, побуждений и совершения предумышленных преступлений.

Законодательство и правоприменительная практика могут не только давать виновным в совершении преступления правомерные основания для освобождения от наказания, но также способствовать повышению их собственного достоинства, которое в особо критические моменты жизни выше, чем даже свобода. Например, когда в мрачные декабрьские дни 1988 г., после страшного землетрясения в Ленинакане (Помри, Армения), начальник одной из исправительно-трудовых колоний в порядке милосердия, вопреки закону и на свой страх и риск, временно отпустил на свободу около двух сотен заключенных для оказания помощи пострадавшим от землетрясения членам их семей и родственникам, то в условленное время все до единого добровольно вернулись в место своего заключения для продолжения отбывания срока наказания. Как ни парадоксально, но на деле оказалось, что мужское достоинство, честь, самоуважение, совесть и данное слово осужденных несравненно выше, чем долгожданная свобода, иначе все они не вернулись бы обратно в неволю. «Чувство ответственности у людей, – писал О. Вейнингер, – непременно ведет к раскаянию, сознанию виновности. Это чувство способно достигнуть таких крупных успехов в совершенствовании человека и общества, на которые общественное мнение и судебные приговоры рассчитывать не могут. Оно влечет за собой человека независимо от всяких социальных условий. Вот почему всякая моральная психология, которая считает мораль порождением общественной жизни людей, в корне своем ложна. Общество знает только понятие преступления, но не понятие греха. Оно налагает штраф на человека не для того, чтобы вызвать раскаяние или призвать к совести его – единственного законодателя»[197].