Преступление. Наказание. Правопорядок - Страница 53

Мотивами совершения преступления могут стать различного рода соблазны, безудержное желание к удовлетворению разгоревшейся похоти, болезненно-маниакальная страсть к приобретению богатства, власти, ученой степени или иной прибыльной известности и т. д.

Именно эти мотивы и цели как результат крайнего безбожия, суеверия и невежества способствуют углублению социального неравенства, росту массовой безработицы, появлению чувства личностной самоотчужденности и социальной покинутости, пропаганде духа наживы, психоза так называемого «безопасного секса», насилия и суперменства.

Общество, выступающее как образец правомерного общежития, в действительности не является носителем надлежащих ценностей и жизненных принципов, оно само пребывает в безбожной суете и заблуждении, которые являются питательной почвой для всякого рода аномального поведения. И если в человеке нет Бога, совести, как отражения Его заповедей на скрижалях его сердца, нет сознания особого смысла собственной жизни, уважения своего достоинства, то нет и внутренних запретов, удерживающих от окружающего его соблазнительного обмана и внушительного насилия, ибо при пустой и испорченной душе всякое желание или низменная страсть будут царственно удовлетворяться всеми возможными способами, не взирая на какие-то внешние запреты. Поэтому безбожное и лицемерное общество не может стать благодатной средой для душевного освобождения и спасения согрешивших и преступивших закон душ; оно также и не способно будет помочь своим тяжело больным членам окончательно вырваться из «порочного и заколдованного круга» дом – тюрьма – дом – тюрьма…

Как известно, у большинства осужденных самые большие трудности обычно возникают после освобождения из мест отбывания наказания. Дело в том, что с возвращением к уже ставшей непривычной нормальной жизни у осужденных шокирующе изменяется динамический стереотип личной жизни и резко меняется психологический баланс их личности. Осужденным требуются неимоверные усилия для повторного приобщения к нормальным условиям свободной социальной жизни с множеством ее выдуманных условностей, которые требуют от каждого достаточной хитрости, пронырливости, изворотливости, убеждающего красноречия, остроумия, силы воли и физической привлекательности. Большинство осужденных, как правило, испытывает к себе недоверие со стороны окружающих, подозрительность, разного рода страхи, чувствуют себя обиженными, периодически переживают состояние подавленности и агрессии, а их поведение подчиняется особой логике, которая исходит из их пограничных состояний. Для некоторых осужденных, особенно тех, кто был лишен свободы на достаточно долгое время, сама свобода является невыносимым душевным испытанием, которое в конечном счете ведет либо к их психическому расстройству, либо снова в тюрьму, по которой они глубоко тоскуют, как по родному дому. Такое положение тем более усугубляется и становится безысходнее, чем более образ жизни в тюрьме отличается от образа повседневной жизни на свободе и чем хуже проводится с ними подготовительная работа для их социальной адаптации.

Наконец, оказавшись на свободе, большинство осужденных болезненно ощущают к себе непреодолимую неприязнь и навешанный на них со стороны окружающих ярлык «отверженного преступника», и для доказательства того, что они еще чего-то стоят и способны на многое, осужденные вновь совершают преступления, давая предпочтение возвращению в свою родную стихию. Как показывают судебно-статистические и социологические данные, такая вероятность тем выше, чем ниже возраст осужденного и чем менее ему удалось адаптироваться к обществу.[191]

Следовательно, для последующего предупреждения повторных преступлений, совершаемых со стороны вышедших на свободу раннее осужденных, общество обязано всячески помогать осужденным учиться самостоятельно жить, содержать себя и контролировать свое поведение в условиях социального правопорядка. Следует подчеркнуть, что при этом осужденным не столько нужно приобретение знаний о принципах и нормах права, сколько правильное и уважительное отношение к ним.

После отбытия осужденными положенного им наказания всякие попытки порицания или неуважительные упреки в их адрес могут стать самостоятельными факторами, которые провоцируют их на совершение новых преступлений. Поэтому обществу и представителям правоохранительных органов необходимо быть очень осторожными, осмотрительными, терпеливыми и, если хотите, даже предупредительными в отношении бывших осужденных, всячески помогать им в восстановлении их семейных связей, получении работы, жилья и нормального социального статуса. «Наказание, – писал Гегель, – есть примирение закона с самим собой… Наказание не должно убивать человека граждански. Кто понес наказание, того нельзя больше упрекать в его преступлении; он восстановлен в своем сословии… Сословие, к которому принадлежит преступник, должно сохраняться для него даже в самом наказании. Высшие сословия попадают в крепость, а не в тюрьму, не находятся среди преступников из других сословий»[192].

Меры уголовно-правового контроля, воздействия и наказания в известной мере должны помочь преступникам освободиться также от духовного самоотчуждения и социальной отверженности, иначе они превратятся в суеверно-невежественные, безнадежные и судорожные потуги болезненно-немощного общества против своих же не менее больных членов, а не будут действенным бальзамом для личного и всеобщего исцеления, очищения от греха, духовного освобождения и спасения от царящего в мире зла.

Таким образом, для укрепления и поддержания стабильного правопорядка, прежде всего, необходимо, чтобы применяемые государством меры уголовно-правового воздействия и наказания имели целью и способность возрождения и укрепления веры во Всемогущего Бога и неуклонно исполняли Его незыблемые заповеди с сознанием высокого достоинства человека – храма Божьего.

Без глубокого сознания этой высокой истины никто, независимо от места его нахождения и социального статуса, не способен на действительное самоуважение, нравственное преображение, духовное освобождение и спасение. Ведь и законодатели, и правоохранители, и пенитенциарные воспитатели прежде всего сами должны быть воспитаны духом Верховного Законодателя, Судьи и Учителя, чтобы всяческие их официальные воспитательно-исправительные мероприятия в режимных условиях не стали бы вульгарной насмешкой и жестоким издевательством более совершенных в суеверном невежестве и повседневном зле над начинающими злоумышленниками, опытных грабителей – над мелкими воришками, не чувствующих за собой никакой вины правомочных – над признанными виновными бесправными осужденными. Ведь атеистическое воспитание и принуждение не способны убедить осужденных в чем-то хорошем, духовно и нравственно преобразовать и исправить их, а только еще более развращают и озлобляют их как реакция на проявление в отношении них бессмысленной тирании. Дело в том, что основным критерием эффективности наказания является показатель рецидивной преступности, нынешний высокий уровень которой свидетельствует о существенной криминогенности безбожно, безнравственно и неправомерно применяемого наказания. Такое уголовное правосудие вовсе не есть правосудие, а только злая шутка и пародия на истинное правосудие, которое в действительности противоречит декларируемым в законе целям и задачам и тем самым превращается в самостоятельный, еще более опасный и трудноконтролируемый, криминогенный фактор.

При этом действующее законодательство должно содержать в себе систему необходимых мер по профилактике правонарушений, совершаемых со стороны ранее осужденных. В частности, в Положении об административном надзоре надо подробно предусмотреть порядок и сроки явок освобожденных от наказания осужденных и предоставления периодических отчетов подконтрольных лиц до погашения или судебного снятия с них судимости.

Действующее законодательство должно также предусмотреть порядок тесного сотрудничества между органами государства и различными структурами расслоенного общества (семьи, трудовых коллективов, общественных союзов, благотворительных организаций, органов местного самоуправления и т. д.), и, в особенности, церкви. Именно церковь может и должна лечить больную душу осужденного, а государство – его тело и волю.