Преподобный Серафим Саровский - Страница 13

Вот еще один пример прозорливости преподобного, соединившего разошедшихся супругов. Супруги Те пловы разъехались вследствие семейных неприятностей. Муж жил в Пензе, а жена в Таганроге. Муж приехал в Саров. Только что старец взглянул на него, как стал говорить: «Зачем ты не живешь с женой? Ступай к ней, ступай!» Слова старца образумили его: он съездил за женой, был с ней в Киеве на богомолье, потом они поселились в деревне.

В другой раз преподобный Серафим помог отчаявшейся матери, у которой пропал сын. В страшной горести отправилась она к о. Серафиму. Старец сказал ей, чтоб она подождала в Сарове своего сына три дня. На четвертый день истомившаяся женщина опять пошла к старцу, чтоб проститься с ним. А у него в это время находился ее сын, и, взяв его за руку, о. Серафим подвел его к матери.

Прозорливость о. Серафима помогала и современным ему подвижникам. Известно, например, его полное изумительной прозорливости отношение к Георгию, затворнику Задонскому. Один посетитель затворника Георгия, увидев у него на стене незнакомый ему портрет, спросил, чей это портрет. Тогда Георгий рассказал ему замечательное проявление над ним прозорливости о. Серафима, который тогда уже скончался и которого изображал портрет. Затворника долгое время смущал помысл, не перейти ли ему из Задонского монастыря в другой монастырь. Два года он боролся с этим помыслом, никому его не открывая. Однажды келейник его докладывает ему, что пришел странник с поручением от старца саровского Серафима, которое он желает передать лично. Когда странник был допущен к затворнику, он сказал: «Отец Серафим приказал тебе сказать: стыдно-де, столько лет сидевши в затворе, побеждаться такими вражескими помыслами, чтобы оставить сие место. Никуда не ходи. Пресвятая Богородица велит тебе здесь оставаться». Сказав эти слова, престарелый странник поклонился и вышел. Некоторое время, в глубочайшем изумлении от того, что о. Серафим издалека послал ему ответ на тайный помысел, неподвижно стоял затворник. Опомнившись, послал келейника вдогонку за ним, чтоб подробно расспросить его. Но ни в монастыре, ни за монастырем странника не могли уже найти.

Сам преподобный Серафим так оценивал дар чудотворений и прозорливости, данный ему Богом: «Я, грешный Серафим, так и думаю, что я грешный раб Божий, что мне повелевает Господь, то я и передаю требующему полезного. Первое помышление, являющееся в душе моей, я считаю указанием Божиим; и говорю, не зная, что у моего собеседника на душе, а только верую, что так мне указывает воля Божия для его пользы. А бывают случаи, когда мне выскажут какое-либо обстоятельство, и я, не поверив его воле Божией, подчиню своему разуму, думая, что это возможно, не прибегая к Богу, решить своим умом: в таких случаях всегда делаются ошибки».

Все время своего старчества преподобный Серафим заботился о насельницах Дивеевской общины – дивеевских сиротах. Такова была воля Пречистой Богородицы.

По выходе из затвора преподобный, помня о своем обещании, узнал о жизни Дивеевской общины от приходящих в Саров дивеевских сестер. Принимая сестер общины матери Александры, о. Серафим убедился, что полный Саровский устав, по которому жила община, был непосилен для большинства монахинь, и решил его облегчить. Но начальница Ксения Михайловна Кочеулова не согласилась менять устав, данный о. Пахомием более тридцати лет тому назад. Тогда преподобный Серафим решил отказаться от духовного руководства общиной, успокоенный, что заповеданное ему великой старицею матерью Александрою более не лежит на его совести. Временно о. Серафим не входил в дела общины, и только посылал сестер на жительство в Дивеево, говоря: «Гряди, чадо, в общинку, здесь, поблизости, матушки-то, полковницы Агафии Семеновны Мельгуновой; к великой рабе Божией и столпу, матушке Ксении Михайловне – она всему тебя научит!»

Но Пречистая Богородица явилась ему с апостолами Петром и Иоанном, и сказала: «Зачем ты хочешь оставить заповедь рабы Моей Агафии – монахини Александры? Ксению с сестрами ее оставь, а заповедь сей рабы Моей не только не оставляй, но и потщись вполне исполнить ее, ибо по воле Моей она дала тебе оную. А Я укажу тебе другое место, тоже в селе Дивееве, и на нем устрой эту обетованную Мною обитель Мою. А в память обетования, ей данного Мною, возьми с места кончины ее из общины Ксении восемь сестер».

Матерь Божия указала о. Серафиму место для новой общины, которая должна быть чисто девичьей. «Как я сам девственник, – говорил преподобный, – то Царица Небесная благословила, чтобы в обители моей были только одни девушки». К тому же, по мнению о. Серафима: «В общежительной обители легче справиться с семью девами, чем с одною вдовой!»

Но земля, намеченная для постройки мельницы, принадлежала некоему Баташеву, владельцу местного завода. Преподобный Серафим несколько раз хотел купить эту землю, но без успеха. Наконец родственница Баташева, генеральша Постникова, пожертвовала данную землю под мельницу. Преподобный видел в этом особое благоволение Пресвятой Богородицы к созидающейся обители: «Видишь ли, матушка, как Сама Царица Небесная схлопотала нам землицы, вот мы тут мельницу-то и поставим!» – говорил он одной из сестер.

Преподобный Серафим, трудясь в дальней пустыньке, лично заготавливал бревна для строительства мельницы-питательницы сестер новой общины. Однако его труды вызвали неодобрение саровской братии. Игумен Нифонт потребовал, чтобы за все дерево, вывезенное из Саровского леса, было ему заплачено, что о. Серафим и сделал.

Впоследствии сестра Капитолина свидетельствовала обо всех трудностях, которые постигали преподобного: «Много терпел за нас батюшка, много родименький принял за нас, много перенес терпения и гонения!» Приезжали из Сарова монахи-следователи и обыскивали Дивеево, говоря: «Ваш Серафим все таскает, кряжи увез!» И приговаривали сестрам: «Такие и сякие, все попрятали!» – но не находили ничего, да у сестер тогда земли-то своей не было. После этого о. Серафим говорил: «Вот, радость моя! Суды заводят, кряжи увез я! Судить хотят убогого Серафима, зачем слушает Матерь-то Божию, что велит Она убогому… Зачем девушек Дивеевских не оставляет! Прогневались, матушка, прогневались на убогого Серафима. Скоро на Царицу Небесную подадут в суд!»

9 декабря 1826 года, в назначенный день зачатия Анны, начали строить мельницу на тогда еще чужой земле: оформления и отмежевания пожертвования генеральши Постниковой надо было дожидаться. Эта волокита длилась еще три года.

7 июля 1827 года, накануне Казанской Божией Матери, мельница была готова. Эта первая монастырская постройка должна была обеспечить некую автономию новой общины: сестры сами сеяли, сами мололи, сами хлеб пекли и, хоть и весьма скудно, но в первые времена прожить могли и без чужой помощи.

На мельнице поселились семь сестер, отобранные преподобным из первоначальной общины: Прасковья Степановна Шаблыгина, впоследствии монахиня Пелагия; Евдокия Ефремовна – монахиня Евпраксия; Ксения Ильинична Потехина – монахиня Клавдия; Ксения Павловна; Прасковья Ивановна – монахиня Серафима; Дарья Зиновьевна и Анна Алексеевна. Осенью сестры построили себе келью, и все семеро жили в ней три года.

Духовником сестер о. Серафим назначил о. Василия Садовского. Это был человек несомненной веры и чистой жизни. С самого начала знакомства с о. Серафимом он совершенно предался в волю его. Вот как сам он потом записывает первое свидание с преподобным, пригласившим его к себе, дабы поговорить о том, кого бы назначить начальницей в новую общину: «Батюшка сидел у своего источника грустным… «Кого бы нам?» – «Кого уж вы благословите» – «Нет, ты как думаешь?» – «Как вы благословите, батюшка» – «Вот то-то я и думаю: Елену-то Васильевну, батюшка, она ведь словесная. Вот потому я и призвал тебя», – сказал старец».

После этого преподобный Серафим призвал к себе намеченную в начальницы послушницу Елену Васильевну Мантурову, которой в то время было около двадцати лет. Елена Мантурова, войдя в келью о. Серафима и услышав его указание, воскликнула: «Нет, не могу, не могу я этого, батюшка!.. Всегда и во всем слушалась я вас, но в этом не могу! Лучше прикажите мне умереть, вот здесь, сейчас, у ног ваших, но начальницею – не желаю, и не могу быть, батюшка!» Ответственность за чужие души устрашила ее в столь юном возрасте, но о. Серафим велел сестрам во всем «благословляться» у нее, хотя она до конца своей краткой жизни оставалась жить в своей келье при общине Кочеуловой.