Преподобный Серафим Саровский - Страница 11

За советом и благословением к преподобному Серафиму обращались не только миряне, но и монахи; как саровские, так и из других обителей. Всех их преподобный призывал держать в устах и в сердце молитву Иисусову. Он говорил: «Без молитвы монах умирает, как рыба без воды»; «Тот монах не имеет печати, который не знает делания Иисусовой молитвы».

А иногда преподобный Серафим сам находил саровских иноков, находящихся в искушении, и утешал их. Один из характерных случаев показывает заботу преподобного о саровской братии: «Один саровский брат, находясь в унынии, близком к отчаянию, просил другого разделить с ним несколько минут скорби. Вышли эти два брата из монастыря после вечерни и пошли вокруг ограды, утешаясь взаимной беседой. Подошли к конному двору, около которого лежала дорожка к Серафимову источнику. Скорбящий брат хотел своротить в сторону, чтобы в таком болезненном состоянии духа не повстречаться с о. Серафимом. Но прежде, чем успели они отойти от дороги, вдруг увидели вблизи себя преподобного, идущего навстречу им. Оба брата упали ему в ноги. Преподобный с необыкновенной ласкою благословил их, потом пропел следующий стих девятой песни канона, поемого во всякой душевной скорби и обстоянии: «Радости исполни мое сердце, Дево, яже радости приемшая исполнение, греховную печаль потребляющи». Потом, топнув ногою, о. Серафим сказал: «Нет нам дороги унывать, потому что Христос все победил». Душевное состояние его как бы перелилось в души скорбящих братий, и они, оживотворенные его радостью, возвратились в обитель в мирном и благодушном расположении сердца».

Также к преподобному Серафиму приходили за советом и настоятели обителей. Преподобный видел тяжесть возложенного на них креста: «Трудно управлять душами человеческими – учить других так же легко, как с нашего собора бросать на землю камешки, а проходить делом то, чему учишь, все равно, как бы самому носить камешки на верх собора». При этом он советовал им, несмотря на строгость монашеских правил, хранить любовь к братии: «Матерью будь, а не отцом, к братии», – советовал преподобный Серафим строителю Высокогорской пустыни, преподобному Антонию.

Однако, как сказано: Никакой пророк не принимается в своем отечестве (Лк. 4: 24). Несмотря на любовь преподобного Серафима к Саровской обители, и братия и настоятель часто искушались подвигом его. Так, игумен Нифонт однажды сказал в недоумении и смущении: «Когда о. Серафим жил в пустыни, то закрыл все входы к себе деревьями, чтобы народ не ходил; а теперь стал принимать к себе всех, так что мне до полуночи нет возможности закрыть ворота монастырские».

В другой раз один из братии также выговаривал преподобному: «Тебя много беспокоят обоих полов люди, и ты пускаешь к себе всех без различия». В ответ преподобный Серафим смиренно сослался на пример преподобного Илариона Великого, который не велел затворять дверей ради странников, и добавил: «Положим, что я затворю двери моей кельи. Приходящие к ней, нуждаясь в слове утешения, будут заклинать меня Богом отворить двери и, не получив от меня ответа, с печалию пойдут домой… Какое оправдание я могу тогда принести Богу на Страшном Суде Его?»

Даже один из трудившихся в Сарове крестьян однажды упрекнул преподобного. Дело обстояло следующим образом. Лихачевский крестьянин Ефим Васильев, подходя к пустыньке, увидел, как о. Серафим беседовал с молодой девушкой, лет 16, хорошо одетой, и подумал про себя: «О чем это батюшка так беседует с нею? Какие еще наставления идут к ее возрасту?»

Когда же он подошел ближе, прозорливый старец мирно сказал ему: «Я ко всему мертв, а ты что думаешь?» Соблазнившийся упал ему в ноги, прося прощения. «Успокойся, – сказал ему преподобный, – и больше не повторяй».

Иногда о. Серафима упрекали даже за помазание елеем из лампады. Таким преподобный говорил: «Мы читаем в Писании, что апостолы мазали маслом, и многие больные от сего исцелялись. Кому же следовать нам, как не апостолам?»

Но, невзирая ни на что, поток посетителей и почитателей преподобного Серафима увеличивался с каждым днем. Говорили, что в 1825 году посетил его и великий князь Михаил Павлович.

Но, как ни много бывало у него посетителей, никто не отходил от него неудовлетворенным: он часто одной фразой, одним словом охватывал жизнь человека, наставлял его на нужный путь. Святой образ его действовал так сильно, что иногда перед ним плакали гордые, самонадеянные люди, пришедшие к нему лишь из любопытства.

Период старчества преподобного Серафима неразрывно связан с рядом чудотворений, происшедших по его молитве. Первое из них произошло еще до оставления преподобным затвора, в 1823 году. Это было исцеление Михаила Васильевича Мантурова.

Михаил Васильевич Мантуров был помещиком села Нуча Ардатовского уезда Нижегородской губернии. Много лет он, будучи военным, служил в Лифляндии, женился там на местной уроженке Анне Михайловне Эрнц, но затем так сильно заболел, что принужден был оставить службу и переехать на жительство в свое имение, село Нучу.

Врачи признали болезнь неизлечимой: нельзя было остановить раздробление костей, от которого страдали ноги, причем частички кости начали через нарыв выходить наружу. Он, в виде последней надежды, решился ехать к о. Серафиму. С большим трудом он был приведен крепостными людьми своими в сени кельи старца-затворника. Когда Михаил Васильевич, по обычаю, сотворил молитву, о. Серафим вышел и милостиво спросил его: «Что пожаловал, посмотреть на убогого Серафима?» Мантуров упал ему в ноги и стал со слезами просить его об исцелении.

«Веруешь ли ты в Бога?» – три раза спросил его преподобный и, получив убедительный ответ, сказал: «Радость моя! Если ты так веруешь, то верь же и в то, что верующему все возможно от Бога, а потому веруй, что и тебя исцелит Господь, а я, убогий Серафим, помолюсь».

Посадив Мантурова в сенях у гроба, о. Серафим удалился для молитвы к себе в келью, и через некоторое время вернулся, неся освященное масло. Он приказал больному обнажить ноги и, приготовившись натереть их маслом, произнес: «По данной мне от Господа благодати я первого тебя врачую!» Помазав больные ноги и надев на них чулки из посконного холста, старец вынес из кельи большое количество сухарей, всыпал их в фалды сюртука Мантурова, и так велел ему идти в монастырскую гостиницу.

С некоторым сомнением стал исполнять Мантуров приказание о. Серафима. Но внезапно почувствовал в ногах силу. Он не помнил себя от изумления и радости, и бросился в ноги преподобному, но о. Серафим поднял его, строго говоря: «Разве Серафимово дело мертвить и живить, низводить во ад и возводить? Что ты, батюшка! Это дело Единого Господа, Который творит волю боящихся Его и молитву их слушает! Господу Всемогущему, да Пречистой Его

Матери даждь благодарение!» Затем о. Серафим отпустил Мантурова.

Прошло некоторое время. Мантуров чувствовал себя столь хорошо, что стал даже забывать о недавней так мучившей его болезни. Ему захотелось побывать у о. Серафима, принять его благословение, и он отправился в Саров. Дорогой он размышлял о словах о. Серафима, сказанных после его исцеления, что надо ему возблагодарить и прославить Господа.

«Радость моя! А ведь мы обещались поблагодарить Господа, что Он возвратил нам жизнь», – этими словами встретил о. Серафим приехавшего к нему Мантурова. «Я не знаю, батюшка, чем и как, что вы прикажете?» – ответил молодой военный. «Вот, радость моя, все, что ни имеешь отдай Господу и возьми на себя самопроизвольную нищету!» Смутился Мантуров. Он был еще молод, женат – чем же он будет жить, если все отдаст? Зная его мысли, старец сказал: «Не пекись, о чем думаешь. Господь не оставит тебя ни в сей жизни, ни в будущей. Богат не будешь. Хлеб же насущный у тебя будет».

Всего второй раз видел Мантуров преподобного. Но он уже всецело владел благодарным, привязчивым, пылким сердцем Михаила Васильевича. Слово преподобного Серафима было для него уже святыней, и он ответил: «Согласен, батюшка. Что же благословите мне сделать?»