Премудрая Афет - Страница 2

— Здравствуйте, дорогая соседка, как приятно, что вы о нас вспомнили. Заходите, чаю попьем.

Афет, обезоруженная таким приемом, собралась с духом:

— Спасибо, в другой раз. Я пришла сказать вам, что вы нехорошо поступаете. Льете воду на мой балкон. Все цветы на моем балконе завяли. А вы сами знаете, у меня самый зеленый балкон во всем доме. Я знаю, вы умираете от зависти. Умираете! Еще бы, у вас ни за что не выросли бы такие цветы. Никогда! А сколько раз вы заливали меня! Придите, посмотрите! Что стало с потолком в кухне! Во что превратились мои тюлевые занавеси! А ваши дети! Стая слонов! Таких невоспитанных детей я еще не видела! Каждый раз я боюсь, что они упадут мне на голову!

Голос Афет поднимался все выше и выше, и к концу тирады, всегда мелодичный и нежный голос сорвался на визг.

Приятное выражение потихоньку сползло с лица соседки и как в театре масок, на его месте появилась маска презрения и недоумения.

— А ты на себя посмотри, старая. Зачем тебе столько цветов, ты же одна! Одной ногой в могиле, а туда же, цветы ей понадобились. Будут тебе цветы, как помрешь, принесут тебе цветов, не беспокойся!

Афет пожевала губами, набрала в легкие побольше воздуха и ринулась вперед.

— Кто когда помрет одному Богу известно. Я еще вас всех переживу!

На шум из комнаты в глубине квартиры показался муж соседки и тут же вступил в перепалку.

— Мою жену обижают? Никому не позволю! — мужчина встал на защиту своей половины, как, если бы ей угрожал извращенец маньяк, польстившийся на необъятные габариты супруги.

— Посмотри на нее, на свою жену, ты думаешь ее можно обидеть? — к Афет вернулась свойственная ей ирония, — только такой дурак как ты мог выбрать себе эту корову!

— А тебе хотелось бы, чтобы тебя выбрали, да? — елейным голоском поинтересовалась соседка.

— Да я бы удавилась, если бы у меня был такой муж! И попробуйте еще раз, что-нибудь налить на мой балкон, или залить мой потолок, я на вас управу найду! Такую жизнь Вам устрою, что долго потом вспоминать будете!

Афет, оставив за собой последнее слово, вернулась домой. Ноги подкашивались, любимая валерьянка не оказывала своего обычного благотворного действия. Одетая, она прилегла на постель, закуталась в плед и уснула.

Она шла по дорожке, опоясывавшей кольцом площадку, напоминавшую арену цирка. Также по кругу, только в обратном направлении кружили звери, удивительно похожие на ее родных и знакомых, но только в зверином обличье. Она узнала почти всех; один страшный черный волк оставался загадкой. Время от времени он ощеривал пасть, и Афет содрогалась при виде жутких острых клыков, блестевших в лунном свете. Внезапно он выпрыгнул из круга и ринулся на Афет, замершей в ожидании своего последнего часа. Он вцепился ей в горло, точно зная, где искать сонную артерию, чтобы одним движением покончить с жертвой. Афет слабо вздохнула, и вдруг волк ослабил хватку, почти ласково лизнул ее в щеку и, повизгивая, как несмышленый щенок улегся рядом с ней, согревая ее своим теплом. Афет повернулась к нему, пытаясь понять, что произошло со страшным зверем, так странно изменившим свои намерения, и неожиданно узнала в нем своего давнего и самого желанного поклонника, так и не ставшего ей мужем. Она обняла волка изо всех сил и почувствовала, что растворяется в нежности и радости, давно покинувшей ее. Волк пощекотал ей ухо и что-то невнятно шепнул. Афет отрицательно покачала головой. Он шепнул еще и еще раз. «Я знаю, меня хотят убить, знаю», — произнеся эти слова, она открыла глаза и поднялась. После сна она совершенно уверовала в то, что ее жизни грозит смертельная опасность. Услужливая как никогда память предъявляла ей все новые свидетельства. Cсовсем недавно, в декабре, Афет заболела воспалением легких и многие, в том числе любимые родственники и соседи думали, что она не выкарабкается. Афет вспомнила их визиты. Инквизиторский взгляд, отягощенный скрытой надеждой невестки и откровенную, чуть прикрытую лицемерием радость верхней соседки. Как ни странно такое отношение и послужило наилучшим стимулом для выздоровления. Догадавшись, а вернее почувствовав чаяния близких, Афет мобилизовала все скрытые резервы своего испытанного временем организма и к удивлению и огорчению ее доброжелателей, выздоровела и стала еще энергичнее прежнего. Затеяла грандиозное строительство дачи в самом престижном дачном поселке. Откуда ей удавалось добыть средства, она не распространялась, но невестка, обладавшая многими бесспорными качествами, а в их числе безошибочным нюхом, угадала, что в ход пошли старинные дорогостоящие украшения матери Афет. Она долго пытала своего мужа, но не добилась, как и следовало того ожидать никакого вразумительного ответа.

Наступившая весна принесла Афет не только слабость в ногах, головокружение, но и ласковый ветерок, пришедший на смену холодным собратьям северным ветрам и почки, на посаженных на даче саженцах. В первый раз, увидев, прижившиеся деревца, она долго стояла, гладя шероховатую поверхность ветки, совсем так же, как она гладила бы своего не родившегося ребенка. На даче Афет посвежела, помолодела. Дачные заботы не угнетали ее, как случалось в городе, а наоборот прибавляли сил. От постоянной работы и пребывания на воздухе, разительно отличавшемся от городского, Афет похудела и стала крепче. Родственники и соседи волновали ее намного меньше прежнего. Казалось, что они уменьшились до своего натурального мизерного размера. Проведя все лето на даче, лишь изредка наведываясь в город, Афет почувствовала себя уверенной и спокойной. Прежние страхи остались в прошлом. Иногда она вспоминала свои сомнения без содрогания, с оттенком неверия как если бы она слушала рассказ близкой подруги или смотрела фильм. Все, что приключилось с ней не вызывало прежней паники, а представлялось обычной житейской историей.

Переехать в городскую квартиру Афет решилась только тогда, когда наступили настоящие холода: старенький электрический обогреватель с чиненной перечиненной спиралью сломался окончательно, и пронизывающий холод стал хозяйничать в маленькой уютной спальне Афет. Сборы были недолгими. С дачи она всегда возвращалась налегке, в багаже у нее значились хорошее настроение и надежда на скорое возвращение. Уже подъезжая к городу, она почему-то забеспокоилась, вновь пережила свое прежнее состояние отчаяния. Глубоко вздохнув, взяла себя в руки и с улыбкой вышла из поезда. В своей городской квартире ее не покидало чувство, что кто-то побывал у нее. Объяснить толком, что смущало ее, Афет не могла. Неуловимые приметы: кастрюля, лежащая не на месте, нож, забытый рядом с диваном, передвинутое кресло. Ряд мелочей, заметных только хозяину. Убедившись в том, что квартиру действительно кто-то навещал, она прошла в кухню и из потайного, скрытого в стене ящика вытащила старинную шкатулку, в которой хранились драгоценности, оставшиеся после покупки и ремонта дачи. Все было на месте. «Не нашли. А искали, наверняка искали. Так им, дуракам. И после моей смерти помучаться придется прежде, чем найдут.» Слово «смерть» заставило ее сесть и задуматься над тем, зачем она пришла в этот мир. Только ли за тем, чтобы быть бельмом на глазу у родственников и соседей? Она представила лживо скорбные мины своих сородичей, с трудом скрывающих злорадство, на ее похоронах. «Не дождутся. Даже если мне придется жить немощной старухой еще сто лет. Не дождутся. Я не доставлю им такой радости.»

Соседка, при встрече не преминула заметить, что Афет похудела и ей это не идет, старит. Невестка заохала при виде Афет, сокрушаясь по поводу натруженных рук, и с неподдельным интересом спросила, когда Афет собирается снова на дачу. Тут в голове у Афет сработал сигнал «СОС». Ей стало ясно, что визитеры, нарушившие территориальную целостность ее жилища, обязательно появятся, сразу же после ее отъезда на дачу. Цель их очевидна: найти желанные сокровища. Афет решила схитрить и посмотреть, как будут развиваться события дальше. Она пообещала отправиться на дачу, как только выглянет солнышко и чуть прогреет землю. «После дождичка в четверг», ехидно добавила она про себя. Невестку такой ответ не очень обрадовал, хотя в полном согласии со своей змеиной натурой, она прошипела, изображая заботу: