Прелюдия беды. Мрак под солнцем. Четвертая и пятая книги (СИ) - Страница 139

Обстрелявший американскую машину террорист — снова перевел автомат на выпавших людей — но почему-то не стрелял. Это было его ошибкой — лежа на боку, капитан поймал голову урода в прицел своей М16 и четырежды, раз за разом выстрелил. Он увидел, как на стену брызнуло бурым и автомат полетел вниз.

Кто-то схватил его и потащил по дороге, как мешок с картошкой.

— Сэр, с вами все в порядке?

Над ним склонился Большой Винни — здоровяк высотой почти семь футов. Он был добрым человеком и, несмотря на то, что мог работать вышибалой или играть в американский футбол в амплуа нападающего — работал в карьере.

— Я в порядке.

Снова — взрыв автоматных очередей, глухой грохот Калашниковых перемешался трескучей канонадой М16.

— Рика подстрелили! Его подстрелили!

Капитан вспомнил, что он командует этими людьми и без его командования — их могут всех перебить. Потому — он нашел в себе силы встать, утвердиться на земле. Пошел вперед, прикрываясь «Хаммером» от автоматного огня.

Первым делом он посмотрел на козлов, которые выпали из окна, туда, где они должны были упасть. И увидел, как один из них лежит — а второй поднялся и бросился бежать через улицу, чтобы удрать.

Ну, это уж хрен…

Он прицелился и дважды выстрелил одиночными — держать винтовку на одиночных его научили в учебном центре Национальной гвардии. Вообще то, его действия могли признать преступными, на улице было слишком много народа, и риск был слишком велик. Но он попал — бегущий рухнул на месте, рухнул вбок на разом потерявшую устойчивость ногу. Капитан не раз видел, как падают подстреленные олени, и сделал вывод, что парень и в самом деле ранен, не притворяется. С этим пока все — с перебитой ногой далеко не убежишь.

— РПГ на час!

Капитан начал поворачиваться. Он уже понимал, что не успеет — им еще надо было прицелиться, а ублюдок в черной маске — уже целился в их «Хаммер» и в них самих какой-то штукой, в фас похожей на толстую, корявую ветку. РПГ-7, советский противотанковый гранатомет — пятьдесят на пятьдесят, потому что старые гранаты часто не взрывались, но если взрывались — хватало всем с лихвой. Но испытать судьбу не довелось — сбоку зачастил М249 и ракетчик исчез в облаке пыли от стены, мгновенно выбитой пулями, так и не успев выстрелить в американскую машину.

— Прикрываю, иди!

Капитан побежал вперед — и едва успел укрыться за машиной. Сверху снова дали очередь из АК-47, пули градом пробарабанили по металлу, капитана осыпало битым автомобильным стеклом. Он оказался лицом к лицу с иракским водителем и его поразили полные ужаса глаза.

В следующую секунду — глухо закашлял автоматический гранатомет, и разрывы накрыли стену. Это было как бой барабанов, осколки летели и сюда.

— Прекратить огонь! Прекратить огонь!

Автоматический гранатомет замолк. Раскаленную тишину иракской улицы, в одно мгновение ставшей полем ожесточенного боя — прорезал исполненный гнева и боли голос.

— Сэр, они Дика убили! Мать твою, убили!

— Медик, к раненым! Один у машины остальные ко мне. Вызовите сюда подкрепление!

К капитану перебежало двое солдат. Потом еще один.

— Так, идем вперед. Внимание на окна.

— Сэр, Том всех в ад отправил своей пушкой.

— Могут появиться еще. Слышали, что я сказал?

— Сэр!

— Том, смотри на шесть. Я вперед, вы по сторонам. Пошли.

Сопротивление в помещении, откуда выпали эти двое — по-видимому, было подавлено и подавлено как следует. Вся стена — едва держалась, в одном месте и вовсе была дыра — сработавший заряд гранатомета проломил ее. Тянуло дымом, фанера, которой были закрыты оконные проемы, были выбиты, в одном случае напрочь, в другом — держалась на соплях.

— Смотреть справа…

— Чисто, сэр.

Капитан перебежал вперед. Увидел одного из тех, кто выпал из окна — руки за спиной были связаны, и уже была видна кровь, натекшая на тротуар. И борода — неаккуратная, длинные сальные волосы…

Еще один бородатый…

У него не было оружия и были связаны руки — поэтому капитан решил не отвлекаться на него и пошел дальше вперед.

Подстреленный им козел полз, оставляя за собой кровавую полосу, он попытался отползти за машины. Словно чувствуя приближение врага — он попытался перевернуть на спину, в руке был Макаров.

Капитан выстрелил в асфальт рядом с головой неизвестного.

— Армия США! Брось оружие и останешься жив! Я не хочу тебя убивать!

Человек какое-то время раздумывал, потом все-таки бросил пистолет.

Капитан продвинулся вперед, чтобы быть между подстреленным им человеком и пистолетом. Увиденное — насторожило его.

Пистолет Макарова — достаточно редкое здесь оружие, оно было у высших офицеров и спецслужбистов. Подстреленный человек хоть и был в гражданском, без знаков различия — но похожим на крупную птицу, на ту, про которых им говорили на инструктажах. Пятьдесят, не меньше, короткие усы с проседью — тоже признак непростого человека, усы как у Вождя дозволялось носить не всем, это тоже был знак избранности. Темное, загорелое лицо, злобный взгляд…

— Ты кто такой, парень?

Подстреленный не ответил. Но капитан решил заняться им.

— Держать улицу!

Он наскоро — посреди улицы оставаться было опасно — пошлепал руками по карманам, затем оттащил человека к машинам, чтобы и укрыть его и укрыться самому.

— Так… а теперь займемся твоей ногой.

Он достал из кармана пластиковый жгут и соорудил жгут на подстреленную ногу — раненый стиснул зубы, но не закричал. Потом — он оторвал из связки на поясе одноразовые пластиковые наручники и связал пленному руки. Услышал шум двигателя, поднялся и вскинул винтовку — но увидел лишь здоровенный, угловатый, похожий на утюг, наскоро выкрашенный какой-то буро-желтой краской LAV-25 морской пехоты, сворачивающий в переулок.

Из бронемашины — выбрались морские пехотинцы, установили периметр. Потом — из следовавшего за бронетранспортером грузовика — выбрался щеголяющий в темных очках и бронежилете на голое тело сопляк лет двадцати трех-двадцати пяти на вид, подошел к капитану.

— Мы слышали пальбу. Сержант Грисхольм, первая дивизия морской пехоты.

— Капитан Браерс, национальная гвардия Монтаны. А офицер ваш где?

— Уехал с утра в Зеленую зону. Да так там и пропал. И лично я его не осуждаю сэр — там и бассейны и девочки и шезлонги, а тут одна срань. Помощь нужна?

— Уже справились без вас.

— Да? А это что за чувак?

Сержант поддел пленного сапогом.

— Э… повежливей.

— Черт… — сержант вдруг наклонился — мне эта рожа кого-то напоминает. Енот! Эй, Енот! Вали сюда!

К ним подбежал еще один морской пехотинец с короткоствольным автоматом, видимо — их спец по разведке.

— Глянь, знакомая вроде рожа, а?

Енот — достал из кармана карты, профессионально раскинул их в пальцах веером, выдергивая одну за другой.

— Твою мать… — вдруг сказал он — провалиться мне на этом месте, это же бубновый валет.

Багдад. Зеленая зона

Бывший дворец Саддама Хусейна

Три месяца спустя

— Извините, сэр…

Александр Малк, теперь уже бывший агент дивизиона специальной активности ЦРУ неискреннее улыбнулся, пожал руку врачу.

— Спасибо, что занимались мной, сэр.

Вот и все.

Он вышел во дворик, под палящее солнце. Прислонился к стене, невидящими глазами смотря на бассейн и расположившихся вокруг него людей. В армии теперь были женщины, их старались не бросать в пекло, оставляли на штабной работе, здесь, в Зеленой зоне, одном из немногих остающихся безопасными мест в Багдаде. Парни которым повезло здесь служить — рисовали какие-то графики и диаграммы, делали презентации, сопровождали международные комиссии, носили портфели за генералами — а в промежутках между заданиями спускались сюда и флиртовали с девицами у бассейна. Были здесь и журналистки — за поставки «горяченькой» информации договориться вполне можно было, в роскошных апартаментах Саддама всегда находилась свободная комнатенка. В шестидесятые, когда Малк только был в планах у его родителей, хиппи говорили: занимайтесь любовью и не войной. Здесь, в Багдаде, в две тысячи третьем война, история и любовь неразделимо слились в каком-то запретном и оттого остром как мексиканский перец союзе. Все понимали, что здесь и сейчас делается история и спешили жить и фотографироваться на фоне роскошных дворцов и интерьеров с взлетающими ракетами и трахались как кролики на роскошных кроватях диктатора, и верили, что дальше все будет супер. А в это время — другие парни — жили и умирали на грязных, опасных улицах Багдада. Он не был на этих улицах уже три месяца, его ареал обитания исчерпывался отгороженной высоким бетонным забором Зеленой зоной, которую спешно укрепляли. Но ночные глухие удары в городе и вспышки, иногда на полгоризонта и взрывы днем и столбы дыма на горизонте, перемежаемые пальмами — рассказывали ему о том, что творится на улицах больше, чем он хотел бы знать.