Прелестная сумасбродка - Страница 48

Но ведь сегодня не воскресенье — только вторник!

Мэри вскочила с постели, подобрала с пола пеньюар и, подбежав к окну, отдернула шторы. Во сне светило солнце, но наяву лил неутомимый дождь, где-то вдалеке трубили рога, и над городом плыл тревожный, несмолкающий колокольный звон.

Девушка прижалась носом к оконному стеклу. От подножия холма к усадьбе двигалась огромная толпа горожан. Одни ехали на телегах, запряженных тощими лошаденками, другие везли свой убогий скарб на ручных тележках или несли на плечах. Первые беженцы уже добрались до вершины холма и теперь разбивали лагерь под деревьями… а за ними поднимались все новые и новые, и не было им конца.

Теперь Мэри поняла, почему звонят колокола.

Это же набат! Сигнал тревоги, призывающий жителей Стоксберри-Хаттона бежать на холмы, до которых не доберется наводнение.

А значит, плотину может прорвать в любую минуту.

Мэри не стала звонить, чтобы миссис Кодиган помогла ей одеться. Скорее всего, подумалось ей, в таком шуме и суматохе домоправительница просто не услышит звонка.

Она торопливо умылась и причесалась, надела теплое шерстяное платье и новые прогулочные ботинки, перекинула через руку синий плащ и сбежала вниз по лестнице.

В холле глазам ее предстало настоящее столпотворение. Слуги бегали взад-вперед: одни несли на улицу одеяла, еду и горячий чай для беженцев, другие вводили в дом женщин с маленькими детьми и устраивали их на кухне. Мимо Мэри пронеслась миссис Кодиган со стопкой одеял в руках, но, заметив девушку, ахнула и остановилась.

— Господи помилуй, мисс Фенвик, я совсем про вас позабыла! Вы, верно, хотите завтракать?

Она сунула свои одеяла лакею, ткнула пальцем в сторону входной двери, и тот бегом удалился.

— Сами видите, мисс, что тут у нас делается — по приказу его светлости к нам на холм бежала половина города! Поднимаясь сюда, бедолаги промокли до нитки, не ровен час, кто-нибудь подхватит лихорадку! Матерей с младенцами мы пускаем внутрь, а остальным поневоле приходится оставаться снаружи — ведь если вся эта толпа ринется сюда, дом просто рухнет!

Лакей в безупречной малиновой ливрее поспешил к Мэри с серебряным подносом, на котором дымилась чашка чаю и лежало несколько кусочков хлеба. Мэри поблагодарила слугу и принялась за чай.

— Я уверена, что герцог одобрит ваше решение, — заметила она.

В дверях появилась новая группа женщин с детьми — многих из них Мэри знала. Это были работницы с фабрики.

— Миссис Кодиган, а где герцог? Где доктор Пендрагон?

— Герцог на реке, мисс, — ответил лакей, — спасает людей из Вересковой Пустоши. Они натянули веревку через мост и по этой веревке перебрались на тот берег. Нелегкая это была работенка, скажу я вам, тут требовалась большая сила: никто, кроме его светлости, да еще Тома Грандисона, с этим бы не справился!

Тут он умолк, перехватив свирепый взгляд миссис Кодиган.

— Что вы говорите? — воскликнула Мэри. — Герцог перебрался на другой берег по мосту? Но ведь мост залило еще вчера…

— Тише, тише! — успокоила ее домоправительница. — Не стоит вам так переживать из-за того, что какой-то дуралей не умеет держать язык за зубами!

Испепелив беднягу-лакея новым убийственным взглядом, она подхватила Мэри под руку и повлекла вверх по лестнице.

— Поднимайтесь наверх, мисс, отдохните, а я распоряжусь, чтобы вам поскорее приготовили завтрак…

— Спасибо, миссис Кодиган, но мне больше не хочется есть.

Лакей попытался было затеряться в толпе, но Мэри догнала его и схватила за руку.

— Расскажите все, что знаете! — потребовала она. — Не бойтесь, герцог Уэстермир не рассердится, если вы объясните все толком и успокоите меня. Зачем его светлость вернулся в город? Кто пошел с ним?

Лакей метнул опасливый взгляд на миссис Кодиган. Та поджала губы и отвернулась, словно говоря: «Поступайте как хотите, я умываю руки».

— Все мы, мисс, умоляли его светлость не уходить, — так начал свой рассказ лакей. — Доктор Пендрагон, можно сказать, рвал и метал, все кричал, что это верная смерть. Но если его светлость что решил, кто же его остановит? Вы верно сказали, мисс, мост уже скрылся под водой, но пройти по нему еще можно. Герцог и Грандисон натянули вдоль перил веревку и, держась за нее, перебрались на тот берег. А как они возвращаться будут, я уж и не знаю.

Мэри похолодела.

— Господи, — пробормотала она, — они что, с ума сошли? Зачем им понадобилось на тот берег? Ведь плотина вот-вот рухнет!

— Верно, — замогильным голосом подтвердила домоправительница, — и тогда весь город окажется под водой. Людей из Вересковой Пустоши оповестили об этом еще вчера, но они не тронулись с мест.

— Как, там еще остались люди? — в ужасе воскликнула Мэри.

Миссис Кодиган кивнула:

— Эти бедняги боятся, что, если покинут свои дома, компания не пустит их обратно. Заперлись у себя в домах и молят бога, чтобы наводнение обошло их стороной. Вот до чего запугали людей Хетфилд и Пархем, за свои жалкие лачуги они дрожат сильнее, чем за собственную жизнь и жизнь своих детей!

— Боже мой! — простонала Мэри. — Там же Джонни! Миссис Кодиган, вы ничего не слышали о Молли Кобб и ее детях? Может быть, они здесь? Может, им удалось спастись?

На кухне заплакал младенец, и к нему немедленно присоединился хор детских голосов.

— Не могу вам сказать, мисс, — повысив голос, чтобы перекричать детский плач, ответила домоправительница. — Скажу по совести, меня никакой христианский долг не заставил бы барахтаться по горло в ледяной воде, чтобы спасти этих сумасшедших, которые сами спасаться не желают.

Неожиданно она всхлипнула:

— За них я не молюсь, мисс, все мои молитвы за герцога! Бедный мой, храбрый мой мальчик! Я ведь его на коленях качала и пела ему колыбельные…

Добрая женщина закрыла лицо фартуком и поспешила удалиться.

Мэри еще не успела опомниться от страшных новостей, как в холл влетела Пенелопа и вихрем бросилась к подруге.

— Мэри, — кричала она, — ты слышала, что случилось? Уэстермир вместе с шахтерами переплыл реку, чтобы спасти жителей Пустоши! А плотина еле держится, может рухнуть в любую секунду!

Мэри почти упала на кушетку. Горячий чай и ломтик хлеба комом стояли у нее в горле. В ушах звенело от оглушительного рева младенцев.

— Если рухнет плотина, — услышала она свой собственный голос, — Доминик окажется в ловушке.

И погибнет. Но этого Мэри не могла произнести вслух.

На мосту вода доходила почти до пояса. Бушующий поток толкал спасателей к каменным перилам моста, мешал идти, грозил сбить с ног.

— Еще на фут выше — и нас просто смоет! — перекрывая рев воды, прокричал Том Грандисон.

Доминик мрачно кивнул. Он старался не думать о том, как будет возвращаться назад. Если же прорвет плотину… тогда скорее всего мост просто рухнет. Он стоит здесь уже несколько сотен лет, и за это время его ни разу не ремонтировали. Такого напора воды ветхие опоры не выдержат.

Спрыгнув с моста в грязь, Грандисон принялся закреплять конец тяжелого каната. Держась за этот канат, должны были перебраться на другой берег еще с полдюжины шахтеров.

— Скорее, — прокричал ему Ник, — у нас нет времени!

Грандисон торопливо закрепил канат и бросился по раскисшей грязи вперед, к жалким домишкам, которые беспорядочно скучились в некотором отдалении от берега. Герцог побежал за ним. Почти сразу в нос ему ударила невыносимая вонь — обычный «аромат» Вересковой Пустоши.

Один за другим на берег спрыгивали шахтеры.

— Да здесь никого нет! — громко заметил один.

Дождь лил стеной. По единственной улице Пустоши мчался мутный поток глубиной по колено. Двери и окна в домах были заперты наглухо. Однако и сквозь шум дождя и рев реки до спасателей доносились голоса и детский плач.

По своему военному опыту Уэстермир знал, как организовать эвакуацию, — Идите от двери к двери, — приказал он громовым голосом, — выводите людей из домов и ведите к мосту. И поторопитесь!