Прелести лета - Страница 3

- Ты чего, Ирка? - вставая меж ними, залепетал Игорек. - Это, вообще, мой дом... моя гостья... Ты чего?

Милый Игорек! Чувствуя спиной предательскую Никитушкину поддержку, Ирка, наглея, замахнулась снова. Игорек отпихнул еe.

Никита, шевельнув усами, глубоко вздохнул. Ну вот и погуляли. И всё. Теперь надо отрабатывать "семейное счастье", как оно понималось в их семье.

- Ты коснулся моей жены? - натурально побелел Никита. - Коснулся? Ты?

Казалось бы, что в этом плохого? Но Никита уже летел в жуть, и остановки на этом пути не были обозначены. Может, он сам придумал, что, лишь извалявшись в грязи, может начать ползти к ней просить прощения? Удивительный стиль: я бы такого не выдержал... Не выдержал такого саморазрушения, в конце концов, и Никита. Не знающий его давно и подробно не поверил бы глазам: раздув ноздри, топорща усы, имитируя ярость, Никита "схватил под уздцы" клеенчатую сумку с бутылкой и жахнул Игоря! Кто может долго вынести такую жизнь? Никита не вынес. Игорька спасли только кудри тем не менее, сразу потемневшие. Он зашатался, стал падать, я подхватил его.

Исполнив долг, смыв вину кровью друга, Никита стал теперь отрабатывать этот грех.

- Ну что... этого ты хотела? Довольна? - оскалился он на Ирку. Сделает плохо всем. Не всех ещe обидел. Но обидит всех. Ирка, сообразив, что он теперь очистился и имеет моральное право еe убить, кинулась бечь. Мы видели с высоты, как Никита по набережной Карповки мчался за ней.

- Одеждой будешь меня попрекать? - орал он. Когда она уже успела его попрекнуть? Видно - на лестнице? Никита, прыгая, стянул джинсы, кинул в Карповку. За ними, как большая птица, полетела рубаха. Вичка смеялась. Но тут внимание еe привлек Игорек, дико побледневший.

- Что стоишь? - уже на правах хозяйки, много здесь пережившей, рявкнула она на меня. - Опупел?

Вот и меня, наконец, обидели.

- Потащили его! - скомандовала Вика.

В последний момент я увидел, что Ирка юркнула в такси. Никита, остановясь, вдруг повернулся и, увидев меня в окне, ощерясь, погрозил кулаком. А я-то волновался, что про меня он забыл! После чего он с треском скрылся в прибрежных зарослях.

Мы с Викой тащили Игорька по деревянному мосту через Карповку, к корпусам Первого медицинского. Там быстро его обрили и сделали "зайчика", с белыми марлевыми ушками на голове. Оттуда, обвинив меня в невмешательстве в драку и соглашательстве, Вика повела Игорька обратно уже одна, пользуясь вполне заработанным правом хозяйки. О, женская загадка! Вначале фактически не замечая его, теперь полюбила всерьез, обритого и с "ушками".

Ну что ж... Досталась-таки ему... как мы, собственно, и планировали это в первые счастливые мгновения нашей встречи... но не таким путем!

Обруганный со всех сторон, я пошатался по Карповке, потом все же взял себя в руки и не ушел. Наоборот - пошел разыскивать Никиту: наверняка тот уже использовал бутыль по прямому назначению и спит где-то тут. Может, огреет ещe и меня, но, надеюсь, уже облегченным сосудом... Да - размялись неплохо.

Нашел я Никитушку в сквере, под памятником моему знаменитому однофамильцу Попову. Голый, лишь в плавках, с удивительно грязными ногами (как он успел так испачкать их?), он мирно дремал на плече у хрупкой маленькой старушки, быстро вязавшей пуховую шапочку. Время от времени она примеряла еe на Никитушкину башку. Я долго смотрел, завидуя. Ему вяжет? Да нет! После всего, что он натворил, - навряд ли. Просто использует его как модель.

- Позвольте забрать у вас своего друга? - чопорно осведомился я.

- Да бяри, черта этага бешанага! - благодушно ответила она.

Я слегка встряхнул "этого черта". Он открыл мутный глаз. В усах его шипела серая пена. Он долго вглядывался в меня.

-... ну чт... плвем? - проговорил он не совсем четко, опуская гласные.

- Куда ж нам плыть?

... И выплыли мы с ним лишь теперь, уже через месяц, поскандалив с женами. И - без Игорька!.. Его я незадолго до этого навещал. Сидит, ни на что не peaгируя, и, не отрываясь, смотрит в окно на свое пальто, повисшее, как назло, как бы в пределах досягаемости - над крышей дома напротив, возле каменного орла. И Вика, так радостно с ним начавшая жизнь, в растерянности была теперь: зудел непрерывно ей, чтобы она пригнала его пальто.

- Иди! У тебя получится. Оно на тебя клюнет - я знаю его!

Вика куксилась, обижалась, что ей такие дают странные задания, гонят на крышу, вместо того чтобы приласкать на дому. Еe вполне можно понять! Но и Игорька тоже: всю душу вложил в реставрацию пальто, и теперь, ясное дело, душа - там... И неужели это теперь она летит к нам, в его летучем пальто?.. Да! Хотя лишь любящему взгляду это открыто. Для всех - это лишь облачко, набухшее водой... Эх! Вспомнил, как мы бодро именовали нашу команду: и млат водяной (Никита), и уродливый скат (Игорь), и ужас морей-однозуб (это я)...

Никита, что-то злобно пробормотав, спрыгнул в каюту и выпрыгнул с ружьем.

- Разлетался тут! - и стал целиться. Все не мог простить обиду, нанесенную им самим. Своей химией (кстати, отвергнутой военными) набил-таки восемь патронов, надеясь реабилитироваться, и собирался теперь выстрелить, пролить летучую душу друга в виде осадков, доказать себе, что он не пустое место и что-то может... В душу друга стрелять?! Я стал выламывать у него берданку.

- Если он друг, конденсируется как миленький! Выпадет в осадок! хрипел Никитон.

Да - трудные испытания для дружбы придумал он. И вдруг - закапали слезы. Из облака.

-... Чего это он? - Никита пробормотал, хотя этого вроде и добивался. Мы стояли с ним мокрые, заплаканные слезами с небес. Что это? Что-то произошло с Игорем? Или он оплакивает нас? Душа растаяла в небе...

- Ну... на Карповку? - пробормотал я, тронув штурвал.

- Нет!! - весь напрягшись, завопил Никита. И добавил тихо: - Слишком дорого обходится эта Карповка... нам всем. Прямо плывем.

3

Мы молча шли к Литейному мосту, и вдруг Никита, оглянувшись, сбросил ход: ещe какая-то темная тучка в небе догоняла нас... Второе пришествие плачущего пальто? Нет - это двигалось гораздо быстрее, я бы сказал - наглей. Такой стиль прощупывался. "Тучка" по-наглому пикировала на нас. Ясно - это он, наш бомж-бизнесмен Коля-Толя, с которым мы уже столько маялись в наших малых реках и каналах, посланец из рыночного будущего, которое, как мы надеялись, оставили позади. Настигает. Летит верхом - на нашей, то есть лосиной ноге, которую Никита купил в Москве после провала диссертации, чтобы задобрить Ирку, но не задобрил, и которую мы вроде бы продали Коле-Толе, но денег он нам не дал, а потом перепродал ее нам, деньги взял, но ногу оставил себе. Запутались в этой рыночной экономике! Да и нога от всех этих перипетий сошла с ума и летает теперь по воздуху, облепленная лосиными мухами, и возит его! Такой у нас теперь друг вместо Игоря - за наши грехи. Черт какой-то, фактически, который потащит нас в ад. Совсем уже разладился наш мухолет, катает кого попало!

Коля-Толя хлопнул по корме босыми пятками (обувь свою тоже, видимо, пустил в оборот), небрежно отбросил "третью ногу", принадлежащую когда-то лосю, и мухи с этой ноги кинулись бешено общаться с мухами на катере. Зажжужали! Столько надо рассказать! Коля-Толя, наоборот, был ленив и спокоен - словно вышел зa сигаретами и тут же вернулся.

- Ну что? Меркнете? - произнес он, насмешливо посмотрев на нас.

Слово было столь неожиданным, что я сперва не узнал его, принял за иностранное, похоже - туркменское... лишь постепенно додул.

- Сияем! - ответил я.

- Вижу! - усмехнулся гость... Хозяин? Во всяком случае - он глянул на ногу, и она тут же встала перед ним по стойке "смирно".

- Вольно, - процедил он, и нога упала. Натренировал! Нашу ногу!

- Я вообще, как коммерческий директор, маршрут одобряю! - вдруг решил нас морально поддержать Коля-Толя (хотя непонятно, кто назначил его коммерческим директором?). - Места там толковые.