Прекрасный хаос - Страница 17

— Она там.

— Уверен?

— У тебя есть какие-то сомнения? — скептически приподнял бровь Линк.

Он толкнул тяжелую каменную створку, и в туннель хлынул поток света. Дверь была врезана в стену старого здания из выщербленного кирпича. Мне в нос ударила едкая смесь пива и пота.

— Куда нас занесло?

— Без понятия, — отозвался Линк, заходя за угол.

Я последовал за ним.

— По-моему, мы в пабе, — просветил меня Линк, заглянув в окно первого этажа.

Однако на литой металлической табличке красовалась надпись: «Кузница Лафитта».

— Что-то не похоже на кузницу…

— Эй, ребятки, — раздался чей-то голос из-за спины Линка.

Мой друг отпрыгнул в сторону, и мы увидели хромого старика. Он опирался на палку, а его голову украшала панама, вроде той, которую носил последний муж бабушки Пру.

— Вы стоите перед самым злачным заведением на всей Бурбон-стрит! История данного места не менее знаменита, чем сам квартал!

Бурбон-стрит! Французский квартал!

— Мы в Новом Орлеане! — воскликнул я.

— А ты что думал, мальчишка?

Во время наших странствий мы с Линком поняли, что туннели могут привести куда угодно — под землей время и пространство не подчиняются законам смертного мира. Эмма, разумеется, тоже была в курсе.

— Говорят, что в конце восемнадцатого века Жан и Пьер Лафитты открыли в этом доме кузницу, как прикрытие для контрабанды. Лафитты являлись пиратами, они грабили испанские галеоны, привозили добычу в Новый Орлеан и продавали все — от специй и мебели до плоти и крови. А сейчас народ любит пропустить в заведении кружечку-другую старого доброго эля!

Я поежился от страха. Старик улыбнулся и дотронулся кончиками пальцев до полей шляпы:

— Хорошо вам провести время в беззаботном городе, детишки!

Насчет приятного досуга я как-то сомневался… Старик оперся на палку, протянул нам панаму и принялся настойчиво ею потряхивать.

— Ну, конечно, — спохватился я, порылся в карманах, но выудил оттуда лишь четвертак.

Я взглянул на Линка — тот пожал плечами. Я бросил в шляпу монету, но старик поймал меня за запястье и пробурчал:

— Ты парень не глупый! Но будь я на твоем месте, то убрался бы поскорее из города назад в туннель, откуда вы явились!

Я отдернул руку, а старик широко ухмыльнулся, показав неровные, пожелтевшие зубы и заявил:

— Увидимся!

Я потер кисть, а когда поднял глаза, старикан уже пропал. А Линк снова превратился в ищейку. Теперь я понял, как Охотнику и его кровавой стае удалось так быстро выследить нас, когда мы разыскивали Лену и Великий Барьер.

Мы миновали французский квартал и выбрались к реке. Испарения от мутной коричневой воды смешивались с ароматом специй от находившихся поблизости ресторанов. Даже ночью воздух был очень влажным. Он буквально прилипал к телу, словно мокрая одежда, которую нельзя снять, как ни старайся.

— А ты не ошибся?

— Ш-ш-ш! Драже! — прошипел Линк.

Я посмотрел на тротуар: впереди, в свете уличного фонаря стояла Эмма. Мы прижались к стене, стараясь не привлекать к себе внимания в надежде, что Эмма нас не заметит.

В бледном круге света, у самого края мостовой на перевернутом ведре сидела креолка. Она продавала бенье.[9] Волосы женщины были заплетены в сотни тоненьких косичек, она чем-то напоминала Твайлу.

— Бенье! Ты покупать? — спросила женщина, протягивая Эмме что-то небольшое, завернутое в красную ткань. — Тогда это — презент.

— Какой еще президент? — пробурчал сбитый с толку Линк.

— Если Эмма купит у нее несколько бенье, то получит кое-что в подарок, — пояснил я, показывая на сверток.

— Несколько чего???

— Ну… пончиков.

Эмма, не снимая белых перчаток, протянула креолке пару долларов, взяла у нее бенье и красный сверток. Женщина огляделась по сторонам, тряхнув косичками, убедилась, что никто не подслушивает, и что-то быстро прошептала Эмме. Та кивнула и спрятала сверток в сумочку.

— Что она ей сказала? — толкнул я локтем в бок Линка.

— Понятия не имею! У меня, конечно, суперслух, но во французском я — полный ноль!

Времени у нас больше не было, поскольку Эмма с непроницаемым лицом двинулась в противоположную сторону. Странно. Что заставило ее отправиться за тысячи миль от дома посреди ночи? С каких пор у нее появились знакомые в Новом Орлеане?

— Куда она идет? — в очередной раз удивился Линк.

Я промолчал.

Мы настигли Эмму на пустынной улице Сент-Луис. Впрочем, отсутствие толпы гуляк было вполне уместно, если учесть наше местонахождение. Прямо перед нами возвышались железные ворота кладбища «Сент-Луис № 1».

— Плохой знак! Сколько у них тут кладбищ, если они их нумеруют?!

Даже став наполовину инкубом, Линк не смог полюбить ночные прогулки. Семнадцать лет в лоне богобоязненной баптистской церкви даром не проходят…

— Давай, Линк, — позвал его я.

Кладбище «Сент-Луис № 1» разительно отличалось ото всех виденных мною ранее. Вместо просторных лужаек с надгробиями и тенистыми дубами я увидел узкие аллеи с монументальными гробницами, находящимися на разной стадии разрушения. Некоторые из них достигали высоты двухэтажного дома. Самые впечатляющие экземпляры были окружены оградами из кованого железа, с крыш на нас взирали статуи святых и ангелов. Горожане явно старались чтить память умерших: многие надписи уже стерлись от частых прикосновений…

— Сад вечного покоя по сравнению с этим — обычная мусорная свалка! — протянул я, на секунду вспомнив о маме.

Я вполне мог понять людей, которые хотят построить мраморный дворец для своих близких, которых любили. Но Линк не разделял моего восхищения:

— А какая разница? Когда я умру, кинь на мое тело горсть земли, не трать зря деньги!

— Знаешь, приятель, я не заявлюсь к тебе на похороны через три сотни лет!

— Я и забыл! Значит, я буду кидаться в тебя землей, договорились?

— Тихо! Слышал? — вздрогнул я.

Где-то рядом зашуршал гравий.

— Ага…

Голос Линка постепенно затих, а мимо меня пронеслась призрачная тень. Она двигалась вокруг меня, вернее — сквозь меня. Меня охватила паника. Надо же — опять меня загнали в угол, и я вообще не могу двигаться!

«Кто ты?» — безмолвно спросил я, тщетно пытаясь сфокусироваться на тени в дрожащем темном воздухе.

«Что тебе нужно?»

— Эй, дружище, ты в порядке? — спросил меня Линк.

Тяжесть мгновенно исчезла. Линк изумленно уставился на меня. Интересно, сколько времени я был в отключке?

— Я в норме, — соврал я.

А что я мог ему сказать? Что у меня галлюцинации? И мне снятся кошмары о кровавых реках и падениях с водонапорных башен?

Мы молча двинулись в глубь кладбища, минуя причудливо украшенные могилы, пока не добрались до самых ветхих гробниц. Некоторые были сделаны из дерева и напоминали полуразрушенные лачуги на краю болот в Вейдерс-Крик. Чтобы сосредоточиться, я стал разбирать надписи: Делассис, Лабазильер, Руссо, Наварро — креольские фамилии. В самом конце аллеи, чуть поодаль от остальных, возвышался мавзолей, построенный в классическом стиле, как и Равенвуд. «Только поместье Мэкона выглядит прямо как картинка из книги об архитектуре Южной Каролины, а тут нет ничего интересного», — подумал я. Подойдя ближе, я заметил дверь. Она была сверху донизу увешана нитками бисера с крестиками и красными шелковыми розами. Каменные стены испещряли кресты всех форм и размеров, а также другие рисунки. Наверное, их оставляли многочисленные посетители. А земля оказалась завалена подарками и талисманами. Я обнаружил целую кучу куколок для праздника Марди-Гра, а еще — церковные свечи, стекла с нарисованными на них ликами святых, пустые бутылки из-под рома, пожелтевшие фотографии, карты Таро и яркие бусы. Линк поднял пыльную карту с изображением башни, из окон которой прыгали люди. Я толком не знаю, что она означает, но рисунок был очень зловещим. Налицо — очередное дурное предзнаменование.

— Ну вот, мы на месте.