Прекрасная славянка - Страница 4
Любава кивнула. Рождение потомства считается благословением богов, но сейчас благоразумнее быть в милости у Елины. Девушка считала, что с богами будет проще договориться.
Когда Елина отъехала, Любава принялась рассматривать дружинников и улыбнулась, видя, как они выслуживаются перед Сивоем.
«Не было никого, кто мог бы сравниться с ним. Говаривали, что о Сивое слагали былины. Будто бы он может остановить вепря ударом кулака или щелчком перевернуть телегу. Интересно было бы узнать, насколько преувеличивает народ…»
Тем временем охота становилась все азартнее, и Любава попала в группу конных, которые выгоняли вепря. С хрипами огромное мощное животное продиралось сквозь чащу, подгоняемое звуком охотничьих рожков. На какое-то мгновение Любаве показалось, что она снова в селении отца и участвует в веселых забавах. Она пришпорила свою кобылку и углубилась в заросли орешника. Ветки хлестали ее по лицу, но азарт уже не позволял замечать такие мелочи. Девушка сама не заметила, как перепуганная чем-то лошадь вынесла ее прямо на свирепое животное. Кобыла поднялась на дыбы, и Любаве понадобилась вся ее сноровка, чтобы усидеть в седле. Нужно было придумать, и как можно быстрее, что делать дальше.
Та роль, которую ей отвели в облаве, не предполагала никаких активных действий, оружия ей бы ни за что не дали. Прочие участники охоты, судя по звукам, были еще далеко. Стараясь не думать о кровожадных повадках вепря, Любава закричала и, прилагая огромные усилия, направила лошадь к огромному поваленному дереву. Кобыла легко перемахнула через него, а Любава вцепилась в свисающие ветки стоящих рядом деревьев.
Чаща спасла ее! Лошадь умчалась дальше, шарахаясь от появившихся конных. Против вепря выступил цвет княжеской дружины, и можно было не сомневаться в исходе охоты. А вот о себе стоило бы побеспокоиться.
Сивой снял девушку с дерева и со смесью усмешки и раздражения принялся рассматривать ее исцарапанное лицо.
— Храбрость — удел мужчины! Женщине она портит лицо! — расхохотался он.
Любава только улыбнулась и стыдливо уткнулась в огромное плечо Сивоя.
Больше ее не тянуло на геройство.
«Упустила хозяйскую лошадь, испортила свой внешний вид, потеснила в седле самого Сивоя — хуже не придумаешь. Зачем было привлекать к себе столько внимания?!»
Перед самым крыльцом, ссаживая ее на землю, Сивой шепнул:
— Из тебя вышел бы прекрасный охотник. В следующий раз позаботься об оружии.
Радостно улыбнувшись, Любава бросилась в терем искать обещанную Елиной чарку с зельем, повторяя: «В следующий раз…»
Вечером дружинники еще жарили вепря на костре, а Сивой уже увлек ее в свои покои.
— Не мог дождаться ночи, красавица, — хохотнул он, — и, не снимая дорожной одежды, повалил ее на огромную кровать.
Любава, утомленная дневными приключениями, уже не так боялась общества Сивоя, но от небольшого ополаскивания не отказалась бы.
— Сивой Сильный, позволь мне после изнуряющих испытаний омыть твое тело.
Сотник недовольно скривил щетинистую щеку, но позволил. Он не настроен был на длительные омовения, но старания девушки его забавляли. Любава наполнила водой из бочки большую деревянную чашу и намочила край белоснежного полотенца. От Сивоя терпко пахло лесом, дорожной пылью и едва уловимо чем-то мужественным. Любава с наслаждением втянула этот запах и попыталась настроить себя на любовный лад. Обтерев его тело влажным полотенцем и освежив несколькими полными пригоршнями воды, девушка окончательно расслабилась.
Ей стало казаться, что раз Сивой так дружелюбен, а запах его так приятен, то и сама ночь покажется ей вполне сносной. Возможно даже, что Сивою удастся разбудить в ней желание. Предвкушение чего-то нового и необычного взбодрило Любаву, и она гораздо смелее посмотрела на сотника.
Сивой привычно и по-хозяйски протянул руку к ее бедру, провел по нему рукой и вздохнул. Его суровый взгляд вмиг стал игривым, затем страсть слегка затуманила его глаза. Он застонал и прижал хрупкую девушку к себе.
Любава отстраненно оценивала свои ощущения. Его горячая рука на шелковистой коже ног и поясницы была ей приятна. Блуждающие сильные поглаживания, которыми он слегка поддразнивал сам себя, казались необычными. Властное движение, которым он опрокинул ее на мягкую постель, даже всколыхнуло в ней горячую волну какого-то непонятного свойства…
Когда Сивой развел руками ее ноги и уперся твердым членом в лоно, на мгновение Любаве стало горячо и приятно, потом она почувствовала очень резкую, жгучую боль и вскрикнула от неожиданности. Затем боль так же быстро отступила, пропустив Сивоя в горячую глубину ее тела.
Внутри Любава почувствовала энергичные толчки и тугое влажное скольжение члена Сивоя. Все это время Любава ждала, когда же ее захлестнет страсть. Она наивно прислушивалась к своим ощущениям и не могла разобраться в них. «Конечно, приятно, что боль оказалась короткой. Как будто за узкими воротами оказалась широкая дорога. Но неужели это и есть то самое нечто, ради чего люди завоевывают внимание друг друга?»
Нет, в это юное сердце девушки напрочь отказывалось верить!
«Скорее всего, — думала она, — что-то мы сделали неправильно. Сивой любит свою жену, а она, возможно, знает какой-то секрет. Или он вовсе не так уж хорош, как кажется на первый взгляд. Надо же, такой приятный запах, заразительный смех и мужественная внешность, а столь невпечатляющий результат».
В тот момент, когда девушка выстроила целую цепь разнообразных догадок, Сивой содрогнулся, излил в нее семя и повернулся на бок. Его тяжелая рука лежала на ее талии, он глубоко и ровно дышал.
«Все? Любава даже изумилась нелепости своего положения. И ради этого люди Сивоя согласились взять ее вместо богатой дани?!»
Девушка вспомнила, как мечтал ее отец об освобождении своего народа, как она сама училась владеть оружием, наравне с братьями и сестрами. Ради того, чтобы каждому хватило средств на вооружение, ее и отдали в рабство. И сейчас она поняла, сколь ничтожную жертву принесла своему народу!
«Если надо, можно было бы потерпеть эту участь и дальше, только, пожалуй, Елина будет не рада».
С этими мыслями Любава спокойно заснула. Ей снился родной город, отец и братья, которые ковали мечи. Она смеялась вместе с ними и желала им победить.
Любава жалела о том, что она никогда не сможет разделить с ними радость победы. Назад пути нет.
Ночью Сивой еще несколько раз будил Любаву для своих однообразных утех. Боли у нее почти не было, зато появилось жжение между ног и сильная усталость. Неутомимости Сивоя мог бы позавидовать богатырский конь.
Утром, с трудом открыв глаза, Любава изумилась тому, насколько светло было вокруг. Солнце ослепительно играло лучами в цветных стеклах, и шум за окном приветствовал новый день.
Сивоя в комнате не было. Зато на его месте в постели лежало очень изящное украшение, на кожаном шнуре, которое он оставил в подарок. Любава удивилась: «Такие ночи не стоили дорогих подарков. Но хозяину, как известно, виднее».
Поднимаясь с кровати, Любава ощутила ломоту во всем теле, вздохнула и натянула на себя платье. На лавке, возле ковшей с водой, она заметила гребень и с удовольствием расчесала волосы. Не желая собирать их в косу, она утешила себя отсутствием лент и решила, что так выглядит куда лучше.
Сивой появился в доме к обеду. Еду Любаве принесли в комнату, и она боялась выйти в сени, чтобы не встретиться там с Елиной. Что-то говорило ей о том, что с женой хозяина пока лучше не встречаться.
Встреча с женой сотника произошла гораздо позже, чем она предполагала, потому что Сивой задержал свой отъезд.
После того как за копытами сотни коней улеглась пыль, Елина появилась в той комнате, куда поселила рабыню изначально. Опасаясь ее гнева, Любава перебралась туда задолго до того, как хозяин сел в седло. Она не собиралась оставаться в личных рабынях Сивоя, поэтому не стоило раздражать его жену.
Встретившись, две женщины окинули друг друга взглядом. Молоденькая изящная Любава, в том же платье, в котором и была, и высокая, статная, прекрасная в своей зрелости Елина, в драгоценных шелках и накидке, отороченной мехом.