Прекрасная натурщица - Страница 4

— Конечно, нет! — нетерпеливо оборвал ее Кирилл. — Если только одна баронесса…

— Исключено. Ее я помню. Взяла около пяти несчастных пейзажей и на пару недель развесила в своем кабинете. Помнится, пару из них даже купили. — Княгиня слегка задумалась. — Эта дамочка просто влюбилась в тебя, дурачок! Своим вниманием к картинам, она просто хотела казаться тебе интереснее. А купил их такой же простак, который, в свою очередь, питал иллюзии по поводу ее приданого. Эх, дети, дети…

Елена еще с минуту размышляла, откуда богатейшему и уважаемому графу могло стать известно о картинах ее сына. Ну конечно, не от той молоденькой баронессы. Странно.

— Так вот, — продолжила она, — граф узнал о твоих рисунках, и его заинтересовало что-то. Причем мне говорили, что речь шла о портретах. Насколько я знаю, он собирает картины с изображением детей. Не знаю, как это связано между собой. Может, он хочет заказать тебе портрет, может, хочет купить что-то из нарисованных грязных детишек. Но упустить такое знакомство ты просто не имеешь права! И думать не смей! Слышишь меня?!

Кирилл притих. Когда его выдержанная мама повышала голос, это могло значить только одно — выбора у него нет. Так уж и быть. Граф так граф. В конце концов, надо отдать матери должное, она его терпит, хотя он действительно не оправдывает ее надежд.

Мало кто знает, сколько нареканий в высшем обществе получило ее безукоризненно честное имя, благодаря усилиям покойного отца! А теперь еще и Кирилл добавил. Хорошо еще, что Василий успел жениться до того, как об увлечениях Кирилла поползли слухи. Иначе, как справедливо опасалась мать, это плохо сказалось бы на его супружеской партии. Сейчас этого не надо опасаться. Княжна Безобразова давно уже сменила фамилию на Зеленина. И Василий мог бы гордиться высокоплеменными наследниками, если бы они у него были.

— Конечно, матушка, как вы скажете, — оборвал Кирилл поток своих легкомысленных суждений. — Я подготовлюсь к приезду графа, чтобы встретить его во всеоружии.

— Надеюсь, — сдержанно кивнула княгиня.

Какое-то время мать и сын стояли на тропинке молча.

Кирилл думал о том, сколько суеты предстоит пережить из-за того, что какой-то заносчивый иностранец приедет разглядывать его «мазню». Сколько нужно всего готовить и приводить в порядок ради того, чтобы он посидел у них за обедом пару часов и мельком глянул на баловство молоденького художника. От таких визитов его тошнило. Пары сезонов в Петербурге и Москве хватило, чтобы прийти к выводу — светская жизнь ему не по душе. Дальнейших экспериментов он категорически не хотел, тем более не в каком-нибудь салоне, а в собственном доме. Еще при жизни отца он успел устать от приемов и теперь был рад, что мать обходится обществом Василия и сезонами в столице. Только бы не тащили никого сюда. И надо же, все-таки оно случилось!

Елена Николаевна размышляла о другом. Она уже прикинула, сколько денег пойдет на то и на это, когда нужно будет составить список блюд, а когда посетить портниху. Примерный фасон платья ей подсказала кузина еще в прошлом сезоне, а над одеждой Кирилла и вовсе незачем колдовать. Поусердствовать придется, пожалуй, только цирюльнику.

Княгиня представила, сколько новой прислуги нужно будет нанять, чтобы привести в порядок Большую залу, в которой уже лет семь не было никаких приемов. Хотя по поводу Большой залы она сомневалась. Говаривали, что граф не любит нарочитости, так что, возможно, Голубая гостиная будет даже более подходящей для одной-единственной персоны. То, что надо, — небольшая площадь и роскошный интерьер.

От суетливых размышлений их оторвало видение, которое поразило обоих одновременно. Хотя, возможно, так показалось только Кириллу.

Из дальней части сада, от заросшего прудика, по тропинке, прямо навстречу им двигалась девушка. Она шла неуверенной походкой, но достаточно быстро, подняв лицо к спрятанному за ветвями солнцу и совсем не глядя под ноги. Было такое чувство, что она совершенно никого не ожидала здесь увидеть. На ней был легкий льняной сарафанчик, редко сотканный толстыми нитями, и сквозь него отчетливо проступал силуэт тела.

Кирилл остолбенел. Конечно, не от нескромного наряда! Просто девушка, плывущая сейчас им с матерью навстречу, была похожа на нимфу. Такой завораживающей внешности молодой художник не встречал никогда. Сколько бы девушек ни запечатлел он на своих полотнах, разыскивая недостижимый идеал, но такой кожи и таких волос не было ни у одной. Он с удивлением взглянул на мать, но та лишь молча посторонилась с тропинки, пропуская ее. И это Княгиня перед какой-то крестьянкой?!

К удивлению Кирилла, девушка будто бы только что их заметила. Она испуганно посмотрела на них огромными глазами, и Кирилл почувствовал, что теряет связь с реальностью. Глаза были голубыми. Не банально голубыми, как бывают у обычных земных девушек, а цвета летнего утра — прозрачные и светлые, как драгоценные камни. Девушка беспомощно протянула в сторону господ руку, будто бы хотела попросить о помощи, но одернула ее и неуверенно поздоровалась.

Елена Николаевна ответила ей достаточно сухо.

Услышав ее голос, девушка улыбнулась, будто бы с облегчением, и сделала реверанс по всем правилам. От нелепости этого действия во время утренней встречи княгиню покоробило, а Кирилла зазнобило. Он отчетливо почувствовал, как ему хочется прикрыть чем-нибудь беззащитную девушку от глаз матери. Он узнал ее. Это была Аня, дочь одной из крестьянок, живущих на родительской земле. Про нее ходило много необычных слухов еще с тех пор, когда она была ребенком.

— Анна, а где сейчас твоя мать? Кто смотрит за тем, что ты сейчас гуляешь по саду одна-одинешенька? Вдруг бы тебе здесь повстречался… — княгиня не могла подобрать подходящих слов, — мужчина! Тебя могут обидеть.

— Меня не так легко обидеть, ваша светлость, как это может показаться.

От звучания ее голоса у Кирилла по коже поползли мурашки. Она двигалась и говорила, как нимфа, и выглядела, как нимфа… С ума сойти! Человек, по сути своей, не может быть совершенным, но эта девушка совершенна! Молодой художник отчетливо почувствовал, как в его душе заиграла музыка. Прогулка по саду начала казаться тратой времени и захотелось прямо сейчас выразить свои чувства на холсте. Наверное, если успеть поймать вдохновение за хвост, то получится та картина, которую назовут гениальной! Интересно, а как выглядит тот самый хвост вдохновения, за который его надо ловить? Кирилл ухмыльнулся.

Мать тем временем подыскивала слова, чтобы не слишком грубо объяснить молоденькой крестьянке, что ее блуждания туда-сюда могут быть неуместными.

— Возможно, что ты и сама могла бы помешать кому-нибудь, — выговаривала она более жестким тоном.

Кажется, Аня догадалась, что ее есть за что упрекнуть, и тихонько извинилась. Кириллу стало жалко ее. Зачем мать так груба? Вероятно, заботится о том, чтобы приехавший долгожданный гость не наткнулся в парке на такую вот разгулявшуюся девку. А почему, собственно говоря? Граф, не известно даже, захочет ли гулять, а вот Анечке здесь явно очень нравилось. В ее жизни и так мало радости. Кирилл, как и многие дворяне, с трудом представлял себе радости крестьян, просто считал, что их должно быть мало.

Девушка еще раз извинилась, поклонилась и бросилась бежать. Она убежала не по тропинке, а напролом, через низкий кустарник, но бежала быстро и не оборачивалась. Кирилл подумал, что так бегают суеверные люди от нечистой силы. Надо же, как мать ее приложила! И за что? Ну бродила себе по заросшему саду… Да сюда, кроме самого Кирилла, сроду никто не захаживал. Даже садовник кустов не стрижет, потому как незачем. Уж слишком сад огромный, а гостей здесь и не бывает. И пруд этот никому не нужен. Одним словом, зря девчонку обидели. Да к тому же мать своими замечаниями будто бы стряхнула с него сказку. Князю стало неприятно, но что-то говорить матери смысла не имело. Проще было не замечать.

Тем временем Елена Николаевна распрямила спину и немного встряхнулась. Видимо, девушка и на нее произвела сильное впечатление, поэтому она принялась чуть было не оправдываться.