Прекрасная, бессердечная - Страница 9

– Ты очень обидишься, если я промочу твой костюм?

Я принял обычные меры предосторожности, чтобы не замочить костюм: я его снял. Затем я завернул ее в полотенце и мягко опустил на кушетку.

Она крепко обняла меня руками и потянула к себе.

В какую-то секунду она была сухая, как штат Техас.

– Эл, – счастливо пробормотала она, перестав теребить мое ухо. – Ты изумителен, земной Эл Крестьянин!

– Не называй меня так, Золушка, – прошептал я, – или я тебя укушу, вот так!

Я опять вошел в контору без стука, но на сей раз бинокля в поле зрения не было.

Он глядел на меня сверкающими мрачными глазами, и взгляд этот сам по себе был достаточно грозный.

– Вы нашли мисс Кловис? – сказал он с бешенством в голосе, и, пока говорил, его очки успели запотеть.

Я уселся на край стола и закурил сигарету.

– Вы мне не нравитесь, – сказал я ему откровенно. – Вы паршивый карлик с биноклем!

– Как вы смеете! – Он возмущенно вскочил на ноги, но ворвавшийся на визг голос испортил весь эффект.

– На вас поступила жалоба, – сказал я холодным тоном, каким должен говорить каждый непреклонный полицейский.

– Жалоба? – Голос поднялся на октаву выше, почти перестав быть слышным для уха человека.

– Управление шерифа, – сказал я и кинул перед ним на стол свое удостоверение. – Подсматривать – беда невелика, огласка – вот что страшно.

– Подсматривать? – Он сглотнул.

– Газеты подхватят такой материал, – сказал я. – Женщины ненавидят грязных недоносков, готовых прятаться за каждым кустом, лишь бы подсмотреть, как они раздеваются на ночь.

– Лейтенант! – Он изо всех сил дернул за мочку уха. – Лейтенант. Вы ошибаетесь!

– Я не ошибаюсь, – сказал я презрительно. – Вы думаете, я не узнаю подонка, глядя на него? И этот бинокль…

– Пожалуйста, – сказал он в отчаянии. – Я никому не хотел плохого.., просто вы не понимаете… Я так одинок! – Он разрыдался.

– Оправдываться будете перед судом, – сказал я решительно. – Для меня вы просто ничтожество.

Он изо всех сил дергал себя за ухо, но это наказание он счел недостаточным и, вытащив из ящика стола перьевую ручку, стал тыкать острым концом в тыльную сторону ладони.

– Лейтенант, – его голос задрожал, – простите меня!

Я буду счастлив.., счастлив.., помочь… – В горле у него заклокотало, он выхватил носовой платок и оглушительно высморкался.

– Вы пытаетесь меня подкупить? – спросил я медленно.

Его голова внезапно дернулась.

– Нет, нет, нет, лейтенант!

– Негодяй! – сказал я, с трудом сдерживая смех, делая вид, что обдумываю его предложение. – Хотя…

Перо замерло на полдороге к перепачканной чернилами руке.

– Хотя.., лейтенант, хотя, – с болью в голосе сказал он.

– Мы можем заключить договор, – сказал я. – Вы ответите мне на кое-какие вопросы, а я забуду о том, что вы подсматривали.

– Да! Да! – Его голова замоталась сверху вниз. – Все, все, что угодно.

– Эта Кловис, – сказал я. – Вы подглядывали за ней с самого первого дня?

– Нет, – простонал он, – не правда…

– Заткнитесь! – сказал я холодно. – Еще одна ложь, и я забуду о том, что мы договорились. Вы за ней подглядывали, и я хочу знать, что вы видели.

Его рот приоткрылся.

– Отвечайте на вопросы, – рявкнул я, – и считайте, что вы счастливо отделались. Но если посмеете мне хоть раз солгать, тогда пеняйте на себя, ясно?

– Да, сэр, – сказал он быстро, – я все понял, понял…

– Давно она здесь живет?

– Девять недель, лейтенант. В моей книге есть точная дата, если вы хотите…

– Не важно, – сказал я. – Кто платит ренту?

– Ренту?

– Сделайте вид, что вы не поняли, и я вышибу вам мозги вашим собственным биноклем. Кто платит ренту?

– Конечно, мисс Кловис.

– Чем?

Его лицо передернулось.

– Деньгами, лейтенант. Чем же еще?

– Наличными или чеками?

– Наличными, всегда наличными, – сказал он. – Регулярно, первого числа каждого месяца и, конечно, вперед.

– Чем она занимается целый день? Она ведь не работает?

– Нет, не работает. Она почти все время загорает у бассейна.

При этом воспоминании его водянистые глаза на секунду блеснули.

– Иногда она уходит по вечерам. Однажды она уехала на весь уик-энд, с субботы до утра понедельника.

– Она встречается только с одним мужчиной?

– Да, – уверенно сказал он. – С одним и тем же, лейтенант. Я не знаю, как его зовут, но он красивый мужчина, высокий, да, с черными волосами и маленькими усиками. Иногда мне кажется, что его лицо чем-то очень знакомо мне, но я не могу вспомнить, где я его видел.

– На уик-энд она тоже уезжала с ним?

– Да, с ним. Он, ох, приходит к ней по вечерам. Да, по вечерам.

– А вы не боитесь, что в тех кустах у нее под окном вас когда-нибудь скрутит радикулит или начнутся судороги? – спросил я.

Он нахмурился и осторожно посмотрел поверх моей головы.

– Что вы еще хотите знать, лейтенант? – спросил он.

– Он был здесь вчера вечером?

– Да. Я видел его машину, спортивной модели, около половины одиннадцатого.

– Когда он ушел?

– После одиннадцати, лейтенант! Я не знаю точно, но раньше, чем в половине двенадцатого. К тому времени мисс Кловис уже была в постели.

– Понятно, – сказал я. – Так у нее больше нет никого?

– Нет, – сказал он с сожалением.

– Плохо, – сказал я. – Что-нибудь можете мне еще рассказать о мисс Кловис?

– Больше ничего, лейтенант.

Он с опаской посмотрел на меня.

– Хорошо, – кивнул я.

– Вы сдержите свое слово? – спросил он взволнованно.

– Да, – сказал я. – Но если будет еще жалоба…

– Никогда! – быстро проговорил он.

– Вам пора переходить к практическим занятиям, уважаемый. Немного тренировки – и все получится. – Я осекся: в его глазах было неподдельное отчаяние, и я понял, как сложно жить в собственном мире фантазий, когда бинокль или чье-то освещенное окно с незадернутыми шторами – единственная дверца в реальную жизнь. Прекрасные женщины, спортивные машины, толпы друзей – всем этим он обладал лишь в своем воображении.

– У вас есть подружка? – спросил я.

– У меня есть только я, – прошептал он. – И наказания страшнее даже вы не сможете для меня придумать.

Когда я остановил свой "остин-хили" у управления шерифа, было половина второго дня. Сначала я решил перекусить, рассудив, что лишние полчаса уже никакой роли не сыграют, злее чем сейчас, шериф все равно не будет. Поэтому отправился в закусочную за углом и выпил чашечку кофе с сандвичем.

Гордость Юга сидела за своим столом, с преданным восхищением рассматривая открытку с автографом Роберта Редфорда.

– Привет, Аннабел, – сказал я. – Как шериф?

Аннабел Джексон не отрываясь глядела на фотокарточку.

– Только не проси, чтобы я смотрела на тебя, Эл, пожалуйста, – рассеянно сказала она. – Этого сравнения я не переживу!

– Что ты нашла в нем такого, чего нет у меня, – спросил я оскорбленным тоном.

– Задай вопрос по-другому, и мне не придется отвечать.

– Ох, уж эта святая невинность, – сказал я ей. – Я так и вижу тебя в белом платье, с большой шляпой в руках и улыбкой на губах, а сзади осыпаются, умирая, листья магнолии.

Она даже не слышала меня, витая в облаках вместе со своим Редфордом.

– Добро пожаловать в родные края, Уилер! – прогудел в мое ухо сердечный голос. – И как вам понравился Нью-Йорк?

Я повернулся и тупо уставился на широкую улыбку Лейверса.

– О, простите, – сказал он задумчиво. – Виноват, но я исправлю свою ошибку. Как вам понравилось в Майами?

– Шериф, – сказал я затравленным голосом, – вы издеваетесь надо мной?

– Ну что вы, – сказал он. – Я послал вас расследовать это убийство вчера в двенадцать ночи, а вы вернулись, – он взглянул на часы, – ровно через четырнадцать часов и восемь минут. Должны же вы были где-то провести все это время, может, в Тихуане, а?