Прекрасная, бессердечная - Страница 16

– Да.

– Но раньше ты говорила, что это было в половине первого.

– Половина двенадцатого, половина первого, неужели ты думаешь, что я смотрела на часы?

– Тогда я подумал, что ты просто даешь Руди алиби.

Сейчас я не уверен. Это алиби нужно и тебе.

– В каком бы часу Руди от меня ни ушел, лейтенант, я всю ночь провела в своей квартире в постели!

– Это может кто-нибудь подтвердить? – спросил я холодно.

– Почему бы тебе не поинтересоваться у этого лилипута с биноклем? Он наверняка торчал в кустах за окном.

– А если нет? Кто это подтвердит?

– Зачем?

– Затем, что это наводит на размышления.

Камилла – это имя действительно подходило ей куда больше, чем Сандра, – весело мне улыбнулась:

– Не забываешь ли ты об одном обстоятельстве?

– Каком?

– Мы с Джуди знаем друг друга с детства. Если бы даже у нее была сестра-близняшка, я и то сразу бы их отличила. И если бы я захотела убить Джуди – ошибки бы не произошло.

– Может быть, – согласился я. – И все же лучше тебя никто не знает ее окриджского прошлого, а в тех письмах, что она получила, это прошлое пересказано чуть ли не наизусть.

– Ну ладно! – В ее глазах загорелась злость. – Так что же ты собираешься делать? Арестовать меня?

Я взглянул на часы – было уже четверть третьего – и покачал головой.

– Не могу, – сказал я. – У меня сейчас просто не осталось сил.

– Прекрасно, – сказала она. – Тогда спокойной ночи!

– Прощай, Золушка, – сказал я с сожалением.

Я уже дошел до двери, когда услышал за спиной смех.

Камилла стояла всего в нескольких шагах позади меня: шорты и рубашку она успела потерять где-то по дороге.

– Золушка! – повторила она. – Ты опять прибегаешь к нечестным приемам, Эл! – Она рассмеялась. – Сегодня холодная ночь, Эл Крестьянин. Зачем тебе уходить?

– Сейчас я действительно не знаю зачем, – признался я.

– И тебя даже не волнует, убийца, я или нет? – спросила она мягко. – Смотри, Крестьянин, не ошибись!

– А?

– А вдруг я всажу в тебя нож? – Она зверски блеснула глазами. – Конечно, я выберу подходящий момент!

– Смерть в экстазе! – сказал я. – Какой заголовок для газет!

– Он стрелял в Равеля, и вы его не арестовали? – взревел Лейверс.

– Верно, шеф, – согласился я.

– А если бы он убил Равеля, вы бы погрозили ему пальчиком, наставили на путь истинный и потом все равно отпустили бы?!

– Я забрал у него пистолет, – объяснил я, – и предупредил, чтобы он больше не встречался с Харкнессом.

Ничего страшного не произошло.

– А если бы произошло, то уж я бы позаботился о том, чтобы вам мало не показалось, – пообещал он мне. – То, что я сейчас от вас услышал, только усложняет дело. Девчонка из Окриджа по фамилии Шейн – любовница Равеля; грязные делишки Харкнесса, да еще и Лютер, возомнивший себя убийцей. Да мы увязли по уши!

– Да, сэр, – согласился я.

– Какого черта вы тут сидите и поддакиваете?! – разбушевался он. – Вон отсюда! Идите и хоть что-нибудь делайте!

– Я напишу мемуары, – сказал я вежливо, – у меня давно уже готово название: "Я был среднего возраста шерифом полиции". В первой главе будет говориться о…

– Вон! – прохрипел Лейверс.

– Не забудьте, шериф, – сказал я спокойно, – я мог бы посвятить эти мемуары и вам!

Я быстро закрыл за собой дверь, пока в меня не успели чем-нибудь швырнуть. Аннабел Джексон подняла свою белокурую головку и с любопытством на меня посмотрела.

– Иногда мне кажется, что ты хочешь убить его, – задумчиво сказала она. – Путем преднамеренного повышения кровяного давления. Я, конечно, немедленно обращусь в полицию.

– Это очень умно с твоей стороны, – сказал я, – подставить меня под удар, переложить на мои плечи всю ответственность. Ты ведь прекрасно знаешь, что это именно твои девственные формы повышают давление у каждого мужчины в нашем управлении!

– Какие формы? – спросила она подозрительно.

– То слово, о котором ты думаешь, обозначает лишь душевное состояние.

– В своем душевном состоянии ты умудряешься найти секс даже в пишущей машинке, – сказала она с отвращением.

– Ты хочешь сказать, что на ней можно напечатать такие изумительные слова, как…

– Так я и знала, – сказала она. – Пока ты был у шефа, тебе кто-то звонил.

– Что-нибудь случилось?

– Я сказала, что ты сейчас занят. Мне не хотелось прерывать шерифа, когда он намыливал тебе шею.

– Без шуток, – сказал я, – кто это был? Монро?

Мэнсфилд, Бордо-Коллинз?

– Ни один из этих господ, – сказала она счастливым голосом. – Мистер Харкнесс просит передать, что ему срочно нужно тебя увидеть.

– Опять совпадение! – сказал я. – Это становится невыносимым.

– Соединить тебя? – спросила Аннабел безразличным голосом.

– Он хочет видеть меня, я хочу видеть его, я пойду и повидаю его, – сказал я.

Когда я добрался до отеля "Старлайт", на моих часах было немногим более десяти. Когда я расставался с Камиллой ранним утром на краю бассейна, небо было чистым и прозрачным, теперь же стали появляться облака, что было для меня истинным облегчением: противно вставать и идти на работу, когда утро начинается хорошо, но если еще и днем ярко светит солнце – это уже просто мука.

Я постучал к Харкнессу, и дверь быстро открылась. Он опять был в пижамных брюках и черном шелковом халате.

– Это ваш рабочий костюм? – спросил я его.

Он добродушно улыбнулся:

– Входите, лейтенант, вы как раз поспели к завтраку.

– Не надо! – Я вздрогнул.

Он уселся за, стол и бросил на него оценивающий взгляд, пока я усаживался в кресло, тщательно отворачивая голову.

– Вы хотели меня видеть, – сказал я. – Вы меня видите.

На стоящей перед ним тарелке возвышались три огромных куска ветчины. Он осторожно положил на каждый кусок три печеных яйца, затем поколебался и в конце концов полил все блюдо густым кленовым сиропом.

– Лейтенант, – тихо сказал он, – вы должны мне помочь.

– С вашим завтраком я не желаю иметь ничего общего, – сказал я слабым голосом.

– Я не шучу!

Он развернул пакетик сахара и подержал его с минуту над чашкой, затем передумал, высыпал его в ложку со взбитыми сливками и отправил к себе в рот.

– Бен Лютер, – внезапно сказал он, – делает все для того, чтобы посадить меня в тюрьму.

– За что?

– Именно это я и хотел бы знать. – Он нерешительно посмотрел на уже пустую тарелку перед собой, колеблясь, поесть ему сначала или продолжить разговор.

Жадность победила, и он заменил пустую тарелку на полную. Полив взбитыми сливками пирог с сыром, он буквально утопил его в кленовом сиропе. – Черт! – сказал он неразборчиво с набитым ртом. – Я уже два раза звонил Бену, а он даже не захотел разговаривать со мной. Я позвонил Джуди Мэннерс, но она окатила меня ледяным презрением, а Руди даже не подошел к телефону. Заваривается какая-то каша, лейтенант, и у меня есть подозрение, что варить ее собираются из меня.

– Это, должно быть, настоящий экстаз для такого гурмана, как вы! – восхищенно сказал я. – Каннибал, питающийся собственной плотью!

– Я говорю совершенно серьезно! – запротестовал он.

– Я тоже. И плюс ко всему, у меня на руках нераскрытое дело об убийстве. Так что, надеюсь, вы меня простите.

– Но я могу чем угодно поклясться, что это как-то связано с убийством! – сказал он удрученно.

Он рассказал мне все ту же историю, которую я уже слышал прошлой ночью, умудряясь при этом с завидной скоростью опустошать тарелки.

– Мы с ним договорились встретиться в половине одиннадцатого в его отеле, – продолжал он. – Я, к сожалению, задержался и опоздал на час. Но его уже не было. Я просидел в вестибюле часов до двенадцати, но так и не дождался.

– С чего вы взяли, что это имеет отношение к убийству? – спросил я.

– Видите ли, – он вежливо кашлянул. – подписи на этих контрактах действительно подлинные, лейтенант.