Представление для богов - Страница 175

Пять клинков одновременно вылетели из ножен.

— Та-ак, это уже похоже на дело! — обрадовался сразу пришедший в себя Орешек и обернулся к Нурайне: — Пошли, поговорим руками...

Женщина молча двинулась вниз по ступенькам.

Орешек мягко отстранил невесту и спрыгнул с «балкончика».

Клинки заговорили зло и горячо. Избранные оказались великолепными мечниками, но их оружие уступало Альджильену и Сайминге. А Нурайна и Орешек словно стали одним непобедимым воином. Каждый из них знал, предугадывал заранее любое движение своего союзника.

Джилинер в драку не полез. Вдоль стены пробрался он к выходу и закричал наружу:

— Эй, сюда! На помощь! В храме враги!

Лестница откликнулась гулом — кхархи-гарр спешили на помощь Избранным. Это было скверно, но куда худшее сулил грайанцам донесшийся издали крик Джилинера:

— Арбалеты! Кто-нибудь, захватите арбалеты!

Кхархи-гарр волчьей стаей навалились на двух бойцов, но убийц сдерживала стальная сеть, которую выплетали в душном полумраке два несравненных клинка.

Илларни и Арлина сверху следили за сражением. Волчица свела перед грудью руки и до боли сцепила пальцы. Все недавно пережитое обрушилось на девушку, смешало мысли, помутило память. Она глядела на сражающегося внизу Ралиджа и в то же время видела другую схватку: Черных Щитоносцев, теснящих защитников Найлигрима. Арлина не знала, где она сейчас стоит — на каменном карнизе или на крепостной стене. Сквозь мерзкий запах серы она ощущала дыхание ветра, прилетевшего из леса.

С кем бьется ее Сокол? С силуранцами? С кхархи-гарр?

Мучительно сжималась душа от предчувствия беды, которая вот-вот должна настигнуть Ралиджа. Это пришло из прошлого, ожило в памяти, но Волчица восприняла это как горестный клич из будущего.

И обманули измотанные нервы, подвели глаза. Арлина увидела, как над грудой обсидиановых обломков поднялась, сгущаясь, черная тень и заколыхалась за спиной Ралиджа, который увлеченно отражал атаку трех клинков.

Волчица отшвырнула руку Илларни, который, почуяв неладное, попытался ее задержать, и шагнула к краю карниза. Она хотела окликнуть Ралиджа, но из горла вырвался рокочущий звук, странно отозвавшийся в гранитных скалах: они приняли его в свою толщу, подхватили, запели в унисон.

Напев этот, который слышала только юная чародейка, разом успокоил девушку, очистил ее душу от ложных страхов, а взгляд — от призраков прошлого. Отстранив заботливые старческие руки, Волчица завела мелодию без слов, медленно поворачивая голову и пристально разглядывая стены.

Иной была эта песня, чем та, первая, повергшая в ужас Найлигрим. Эта — тонко звенела, прощупывая гранит, ища в нем скрытые трещины.

Арлина знала, что единственный выход ведет в долину, полную врагов, и каждый шаг там мог бы стать последним для ее Сокола. Надо было проложить другой путь на свободу — причем такой путь, чтобы кхархи-гарр не посмел идти следом.

Песня истончилась до комариного звона — и растворилась в пахнущей серными испарениями густой полумгле. Светильники гасли один за другим, становилось все темнее, но не стихал перестук мечей, в который вплетались крики и стоны раненых.

Девушке на миг стало страшно — такой хрупкой и ненадежной показалась ей пещера с пронизанными трещинками и пустотами стенами, с морем лавы под тонким полом, с подушками рвущегося ввысь раскаленного газа поверх лавы...

Но вновь, как в крепости, на Арлину сквозь века ободряюще взглянули глаза Первого Волка, великого Мага.

Внизу взвизгнула стрела, тупо ударила о камень. Этот звук заставил Волчицу поспешить. Она опустила руки ладонями вниз и мысленно погладила камень пола. Она чувствовала каждую прожилку слюды в граните, слышала клокотание пузырящейся внизу лавы, видела страшное, живое ее золото.

Закусив губу от напряжения, девушка свела ладони вместе. На лбу выступили бисеринки пота, словно она пыталась поднять непосильную тяжесть. Глубь камня ответила рокотом и дрожью. Под противниками содрогнулся пол. Пламя двух еще не догоревших светильников вдруг взвилось длинными языками.

Ужас перед грозной силой подземного огня заставил кхархи-гарр окончательно обезуметь. Одни кричали, что это посмертный гнев Хмурого, и рубили клинками всех, до кого могли дотянуться. Другие, мечась среди мертвых тел, в панике искали выход и не замечали его в двух шагах от себя.

— Забираем наших и уходим! — крикнул Орешек Нурайне. Та молча двинулась к лесенке, по пути смахнув голову загораживающему путь наррабанцу с бешеными глазами и с пеной на губах.

Когда и Ралидж очутился у лесенки, Арлина коротко вскрикнула и резко развела сомкнутые ладони. От потери сил она упала на колени, но на измученном лице сверкнули зубы в торжествующей злой улыбке.

Пол пещеры прорезала трещина — и двинулась, расширяясь. Страшным жаром пахнуло из сердца горы. Живые кхархи-гарр пытались отползти прочь, но их настигали, обжигая, раскаленные завихрения рванувшегося наружу подземного газа. Запах серы стал невыносим, он душил людей. Но уже крошился свод пещеры; гигантские глыбы, как хлебные крошки, летели в трещину. Вот сверху хлынул поток чистого воздуха — но ненадолго: к небесам рванулся фонтан горячего пепла.

Из западного кратера давно хлестала лава, но пробудившемуся вулкану этого было мало. Трещина разорвала гору надвое, на восточный склон тоже выплеснулась густая огненная масса, уничтожая маленький оазис и лагерь кхархи-гарр.

Трое грайанцев на крошечном карнизе уже считали себя обреченными, но Арлина, все еще стоя на коленях, протянула перед собой руки, словно призывая возлюбленного. Длинная глыба с гулким уханьем просела, упершись торцом в каменный «балкончик» и образовав нечто вроде моста наверх.

— Уходим... — из последних сил выговорила Арлина и потеряла сознание.

Орешек перекинул ее через левое плечо, как тюк, и, помогая себе правой рукой, стал карабкаться вверх — к счастью, это было несложно. Илларни и Нурайна двинулись следом. На прощание ученый, не удержавшись, бросил взгляд вниз — и успел увидеть, как жертвенник вместе с грудой обсидиановых обломков обрушился в жадный вязкий огонь.

Путники уходили на север — просто потому, что все прочие направления были перекрыты лавой. Узкая тропка, скользящая вдоль подножия хребта, чуть подрагивала под ногами. Сухой горячий ветер нес вслед тучи пепла.

— Как же мы остались живы? — оглянулся Илларни через, плечо.

Позади колыхался в небе гигантский серо-черный султан, напоминающий пучок страусовых перьев на шлеме наррабанского вельможи. Гора под ним была обведена багровой каймой. Издали уже почти не разглядеть было, как в воздух взлетают большие сгустки лавы и гранитные глыбы, выдранные из склона.

Арлина, услышавшая слова ученого, чуть заметно улыбнулась. Она-то знала, чьи чары оберегли грайанцев от раскаленного газа, лавы и ядовитых испарений.

Хотя девушка очнулась, идти она могла с трудом, и Ралидж понес невесту на руках, как ребенка. Он не задал ей ни одного вопроса, вообще не сказал ни слова. Пережитый шок оставил Орешку лишь одну связную мысль: у него в руках драгоценная ноша. Ее надо унести как можно дальше от опасности.

Иногда из колючих зарослей на них с воплями вылетал какой-нибудь оскаленный безумец. Тогда Орешек останавливался и спокойно смотрел, не понадобится ли Нурайне помощь. Однако Нурайна каждый раз быстро и жестоко расправлялась с кхархи-гарр и возвращалась к Илларни, которому бережно помогала идти.

Старый ученый был единственным из четверых, кто не молчал. Чтобы преодолеть слабость и дурноту, он непрерывно говорил: что сумеет по звездам вывести друзей к побережью; что там, где есть растительность, есть и вода; что местные жители едят ящериц, которые здесь наверняка водятся, а вот листья и кору кустов есть, увы, нельзя, мерзость страшная...

Тропка, вильнув среди обруганных ученым кустов, нырнула вниз — и перед путниками открылось странное и забавное зрелище.