Предначертанная (СИ) - Страница 2

— Мама, здравствуй! — решила прервать эти пытки.

— Дорогая, ты здесь! А почему так плохо выглядишь? Эта бледнота на твоем лице выглядит омерзительно.

Спасибо, мама.

— У меня кое-что произошло, мне нужно поговорить с вами. Где отец? — спросила оглядываясь.

— Он у себя в кабинете, пойдем. — поднялась, расправила полы своего домашнего платья и мы направились на второй этаж, в кабинет к отцу.

Он был очень занят и сначала хотел нас выгнать, но я настояла на диалоге. Что бы я не говорила о нашем браке по любви, я знала, что было заключено брачное соглашение. Суть его состояла в том, что в подарок на свадьбу отец Давида делает моему отцу подарок в виде внушительного количества акций с правом голоса в совете директоров. А мой отец, после рождения моего первого ребенка в браке с Давидом, отдает Петру Сергеевичу землю на одной из недавно освоенных планет.

Не знаю чем его так заинтересовал этот кусок земли в богом забытом месте, но судя по рассказу отца, Петр Сергеевич был крайне взволнован и настаивал на приобретении. Отец пытался выяснить что не так с этой землей, но ничего не нашел. Планету еще толком не освоили. Все скупали участки земли в надежде, что когда-нибудь их можно будет выгодно использовать.

По известным причинам первенца не будет.

— Отец, у меня случилась трагедия. — и я рассказала все, с момента попадания в больницу.

Он был в бешенстве. Я никогда не видела его в таком состоянии.

— Глупые курицы! Неужели так сложно понять есть у тебя ребенок или нет? Я запрещаю тебе говорить об этом Давиду и его семье. Мне нужен этот брак, у меня уже весь бизнес под это распланирован. А уже после свадьбы пусть выяснится, что детей не будет. К этому времени акции будут у меня. — отец ходил по комнате из угла в угол, заложив руки за спину.

Сказать что я была шокирована, это не сказать ничего. Он предлагает мне… Я кто по его мнению? Породистая собака для красоты? Или игрушка, которую можно продать или обменять на что-то более выгодное?

От переизбытка эмоций я стояла и молчала. Не хочу верить, что мой отец оказался таким человеком. А что же мама? Обернулась и нашла ее взглядом.

А мама сидела и рассматривала свой маникюр.

— Мам? — жалобно позвала ее.

Она подняла на меня глаза:

— Я согласна с отцом. Вера, на детях свет клином не сошелся. Если у тебя их не будет — это не проблема. Жить для себя не так плохо. Я не понимаю твоей реакции!

— Дело в моем диагнозе, а в том, что вы заставляете меня обманывать Давида. Я уверена что он не бросит меня из-за этого, а останется на моей стороне, и именно поэтому он должен знать правду до свадьбы! — выпалила с жаром.

С родителями я спорить не любила. Не бунтовала даже в подростковом возрасте. Как-то в моем сознании отложилось еще с детства, что родители — авторитет и они знают как будет лучше для меня. Но то, что происходило сейчас, переходило все моральные границы.

На мою, пышущую справедливостью, речь, мама только рассмеялась:

— Какой ты еще ребенок. Вера, вопрос с тем как мы поступим, уже решен. Закрыли тему. — поднялась и вышла из комнаты.

— Свободна. — это уже отец.

Борясь с невольными слезами я выскочила из дома и села в машину. Это катастрофа. Ни слова о моем самочувствии! А я ведь операцию перенесла. Про моральное состояние я вообще молчу. Все еще кажется, что это чья-то страшная шутка, или что врачи ошиблись, и минуты на минуту мне позвонят из больницы, и сообщат что результаты обследования перепутали и я здорова.

Вернулась в свою квартиру, не раздеваясь, упала лицом в подушку и от всех души расплакалась.

Что теперь делать? Я не могу пойти против собственной совести. Это мой брак и моя ответственность. Как только Давид вернется, я обо всем ему расскажу.

Следующие несколько дней я прожила на автомате: как-то ходила на работу, улыбалась коллегам, ждала Давида.

Коллеги, вызвавшие скорую интересовались моим сочувствием, пришлось соврать о разорвавшемся аппендиците. Подробности своей жизни раскрывать на публику не хотелось, тем более, что с Давидом мы работали в одной компании. Он — директор нашего филиала, а моя подруга Элеонора, директор другого филиала этой же фирмы в нашем городе.

Сама организация принадлежит отцу Элеоноры, при устройстве на работу я об этом знала, но пошла на собеседование на общих основаниях, не сообщив подруге, которая на тот момент уже была директором филиала. Как можно понять, она помирилась с отцом и тот пристроил ее на хорошее место.

Но я не осуждала, нет. Если такова их жизнь, то кто я такая чтобы вмешиваться.

Слухи про Элеонору сходили своеобразные. Буквально каждый считал ее расчетливой сукой, которая при этом ничего не понимала в своей работе. Но лично я с ней пересекалась крайне редко в пределах офиса. Иногда она приезжала к Давиду с документами, и она часто ругались до хрипоты, не сходясь по каким-то рабочим вопросам.

Наконец вернулся Давид, злой как стадо буйволов. Сотрудники обходили его кабинет десятой дорогой, но я знала, что в общении со мной он всегда смягчается, поэтому не раздумывая прошла к его кабинету.

Приемная была пуская. Усмехнулась про себя. Секретарша — первая кто получает по шапке, когда босс недоволен, вот и Анечка решила наверно изобразить важные дела и скрылась в неизвестном направлении.

Подошла к двери и прислушалась, внутри явно кто-то был. Немного приоткрыв дверь, я заглянула внутрь, даже будучи невестой Давида, наглеть не хотелось, вдруг у него там важное совещание.

Шок пригвоздил меня к месту. У противоположной стены, спиной ко мне и со спущенными штанами стоял Давид и ритмично вбивался в какую-то женщину. Ну почему в какую-то? Голос моей лучшей подруги Элеоноры я узнаю из тысячи.

Это как понимать? Давид и Эля? Они же терпеть друг друга не могут.

Я просто стояла и смотрела на их секс, пытаясь осознать увиденное, но в голове звенела пустота. Как так вышло? Почему?

Тем временем активные действия закончились и Эля томно протянула:

— Ну я же лучше чем она, может все-таки сделаешь правильный выбор пока не поздно? — провела ногтями по его голой ягодице.

— Ты же знаешь все. Не могу. Отец уже обо всем договорился. Послушай, ты же не собираешься замуж. Нам не обязательно прекращать отношения.

— Я не хочу быть любовницей. Это скучно. Хочу быть женой. — капризно надула губы.

— Брачный договор подписан. Развестись отец позволит только после первого ребенка. Ты его знаешь, против него я не пойду.

— Хочешь я решу твою проблему?

— Это каким образом? Умеешь изменять прошлое и не дать подписать злополучный контракт?

— А вот и нет. Проблемы я решаю кардинально…

Они говорили о чем-то еще, но я отшатнулась от двери и больше ничего не слышала. Аккуратно сняла туфли с ног и на носочках вышла из приемной. На пороге столкнулась с секретаршей, которая побледнела при виде меня и бросила быстрый взгляд на дверь кабинета. Она знает! Боги! Она все знает!

Кто еще в офисе знает что они спят? Какое унижение.

Вернулась на рабочее место и под предлогом визита к врачу покинула офис. Мне нужно обо всем подумать.

Свадьбы не будет. Это решение пришло ко мне еще по пути к дому. Я уйду сама и на своих условиях, не дожидаясь пока меня выбросят как мусор на обочину жизни. Очень хочется надеяться на порядочность Давида и на то, что он не будет мстить за отмену свадьбы. Она ему не нужна, это стало понятно из диалога с Элей.

Но зачем тогда все эти ухаживания? Глупость какая-то. Он что целенаправленно сблизился со мной? Но зачем?

Или это я просто ищу причины для объяснения его гадкого поведения?

Сейчас же отправлюсь к отцу и все обговорим. Он настаивал на свадьбе, но я хочу уговорить его передумать. Этот брак будет ошибкой. А отец Давида — страшный человек. Даже его родной сын его боится. Обман, который предложил отец, может очень плохо отразиться на мне в будущем, если будущий свекр узнает о том, что я скрыла все с самого начала. И ему будет плевать на то, что я поддалась на уговоры третьих лиц.