Предложение джентльмена - Страница 14

— Ну что еще, мама?

— Ничего, — ответила Вайолет. — Вот только…

— Да говори же, мама!

— Просто мне не очень нравится вдовствующая графиня. — Вайолет слабо улыбнулась. — Мне она всегда казалась холодной и амбициозной.

— Кое-кто и тебя может назвать амбициозной, мама, — заметил Бенедикт.

Вайолет недовольно поморщилась.

— Амбиции амбициям рознь. Я, например, очень хочу, чтобы все мои дети счастливо женились и вышли замуж, но я ни за что не стану выдавать свою дочь за семидесятилетнего старца только потому, что он герцог.

— А вдовствующая графиня это сделала? — Бенедикт не мог припомнить, чтобы какой-нибудь семидесятилетний герцог недавно женился.

— Нет, — призналась Вайолет, — но сделала бы. В то время как я…

Мать величественным жестом указала на себя, и Бенедикт с трудом сдержал улыбку.

— Я бы разрешила своим детям жениться на нищенках, лишь бы они были счастливы.

Бенедикт изумленно вскинул брови.

— Естественно, при условии, что эти нищенки придерживались бы строгих моральных правил и не отлынивали от работы. Ни лентяек, ни развратниц я бы не потерпела.

Бенедикт, чтобы не рассмеяться матери в лицо, тактично кашлянул в носовой платок.

— Но можешь не прислушиваться к моему мнению, — спохватилась Вайолет, искоса взглянув на сына и легонько стукнув его по руке,

— Ну что ты, — поспешно проговорил он. Довольно улыбнувшись, Вайолет продолжала:

— Я сумею скрыть свои чувства к вдовствующей графине, если тебе понравилась одна из ее дочерей. — Она с надеждой взглянула на сына. — Какая же из них тебе приглянулась?

— Понятия не имею, — признался Бенедикт. — Я так и не узнал ее имени. У меня осталась лишь ее перчатка. Вайолет строго взглянула на него.

— Я даже не собираюсь тебя спрашивать, откуда у тебя ее перчатка.

— Уверяю тебя, ничего предосудительного между нами не произошло.

Лицо Вайолет выражало крайнее сомнение.

— У меня слишком много сыновей, чтобы этому поверить.

— Давай вернемся к инициалам, — напомнил Бенедикт. Вайолет снова взглянула на перчатку.

— Довольно старая, — заметила она. Бенедикт кивнул:

— Мне тоже так показалось. Немного пахнет пылью, словно хранилась где-то много лет.

— И швы потерты, — продолжала Вайолет. — Не знаю, что означает "Л", но "С" вполне может означать «Сара». Так звали умершую мать графа. Судя по возрасту перчатки, это вполне возможно.

Пристально взглянув на перчатку, Бенедикт произнес:

— Поскольку я совершенно уверен в том, что вчера разговаривал не с призраком, как ты считаешь, кому может принадлежать эта перчатка?

— Понятия не имею. Думаю, кому-то из семьи Ганнингуорт.

— А ты знаешь, где они живут?

— В Пенвуд-Хаусе, — ответила Вайолет. — Новоиспеченный граф их еще не выгнал. Даже не знаю почему. Может быть, испугался, что они захотят жить с ним вместе, когда он переедет в новый дом. По-моему, его нет в городе даже во время сезона. Во всяком случае, я его не видела.

— А ты, случайно, не знаешь…

— Где находится Пенвуд-Хаус? — не дала договорить ему Вайолет. — Конечно, знаю. Недалеко, всегр в нескольких кварталах отсюда.

Не успела она рассказать сыну подробнее, где находится Пенвуд-Хаус, как он вскочил и устремился к двери.

— Бенедикт, подожди! — окликнула его Вайолет, насмешливо улыбаясь. Он обернулся.

— Да?

— Дочерей графини зовут Розамунд и Пози. Если это тебя интересует.

Розамунд и Пози. Ни то, ни другое имя таинственной незнакомке, по его мнению, не подходило. Но кто знает, вдруг он ошибается? Может быть, кто-то считает, что и его имя ему не подходит? Он снова бросился к двери, но мать опять остановила его.

— Бенедикт!

Он обернулся.

— Да, мама? — нарочито недовольно буркнул он.

— Ты ведь расскажешь мне, что произойдет?

— Ну конечно, мама.

— Ты лукавишь, — улыбнулась она, — но я тебя прощаю. Так приятно видеть тебя влюбленным.

— Я вовсе не…

— Как скажешь, дорогой, — махнула рукой мать.

Решив, что отвечать не стоит, Бенедикт раздраженно закатил глаза и, выскочив из комнаты, понесся к входной двери.

— Софи-и!

Софи испуганно вскинула голову. Голос Араминты звучал еще раздраженнее, чем обычно, если, конечно, такое возможно.

— Софи! Черт подери! Где эта проклятая девчонка?

— Эта проклятая девчонка здесь, — пробормотала Софи, кладя серебряную ложку, которую усердно чистила. Чистка серебра не входила в ее обязанности, поскольку Софи являлась личной горничной Араминты, Розамунд и Пози, однако Араминта, похоже, была твердо намерена загонять ее до смерти.

— Я здесь! — крикнула она и, поднявшись, вышла в холл. Интересно, чем это Араминта разгневана на этот раз? — Миледи? — позвала она, озираясь по сторонам.

Араминта выскочила из-за угла, держа в руке какой-то предмет.

— Это что такое?! — рявкнула она, протягивая этот предмет Софи.

Взгляд Софи упал на руку Араминты, и она едва сдержалась, чтобы не ахнуть: Араминта держала в руке туфли, которые она, Софи, позаимствовала у нее для бала-маскарада.

— Я… я не понимаю, о чем вы, — пролепетала она.

— Эти туфли были совершенно новыми! Софи молча ждала, что будет дальше, пока не сообразила, что Араминта ждет от нее ответа.

— И что же?

— Ну-ка посмотри сюда! — взвизгнула Араминта, тыча пальцем в каблук. — Он поцарапан! Видишь? Как это могло случиться?

— Понятия не имею, миледи. Может быть…

— Не может быть, а точно! — выпалила Араминта. — Кто-то надевал мои туфли.

— Уверяю вас, их никто не надевал, — ответила Софи, удивляясь тому, что голос ее звучит спокойно. — Всем известно, как вы трепетно относитесь к своей обуви.

Араминта подозрительно прищурилась.

— Ты что, издеваешься надо мной? «С удовольствием поиздевалась бы над тобой, да не смею», — подумала Софи.

— Ну что вы, — ответила она. — Конечно, нет. Просто я хочу сказать, что вы следите за своими туфлями, поэтому они так долго носятся. — И, видя, что Араминта молчит, прибавила:

— А это, в свою очередь, означает, что можно гораздо реже покупать обувь.

Софи и сама поразилась тому, какую чушь несет. У Араминты было уже столько туфель, сколько за всю жизнь не сносить.

— Это ты виновата! — прошипела Араминта.

По мнению Араминты, Софи была всегда и во всем виновата, но на сей раз она попала в точку, и Софи, ни словом не возразив, лишь спросила:

— Что мне сделать, миледи?

— Я хочу знать, кто надевал мои туфли.

— Может быть, они поцарапались в шкафу или вы случайно сами их поцарапали, когда надевали в последний раз?

— Я никогда ничего не делаю случайно! — рявкнула Араминта.

Софи мысленно с ней согласилась. Араминта всегда все делала обдуманно.

— Я могу порасспрашивать служанок, — предложила Софи. — Может быть, кто-то что-то знает.

— Эти служанки — сборище кретинок, — буркнула Араминта. — У них в голове по одной извилине.

Софи подождала, когда Араминта скажет: «Тебя я не имею в виду», — но, естественно, не дождалась.

— Я могу как следует их почистить, — предложила она наконец. — Уверена, с этой царапиной можно что-то сделать.

— Каблуки обтянуты шелком, — фыркнула Араминта. — Если ты умудришься их почистить, не порвав его, значит, я тебя недооценивала.

— Я могла бы аккуратненько потереть поцарапанное место щеткой, — предложила Софи.

— Потри, — приказала Араминта. — И поскольку уж ты будешь этим заниматься…

«О Господи, ну почему Араминта так любит это выражение?» — с тоской подумала Софи.

— …вычисти все мои туфли.

— Все? — ахнула Софи. Коллекция обуви Араминты насчитывала по меньшей мере восемьдесят пар.

— Все. И поскольку уж ты будешь этим заниматься…

«Нет, только не это!» — ужаснулась Софи.

— Леди Пенвуд?

Араминта, оборвав себя на полуслове — к великой радости Софи, — обернулась. За ее спиной стоял дворецкий.