Предельное ускорение (СИ) - Страница 8

Ран сжал его бёдра ладонями и плавно качнулся вперёд. Он двигался без спешки, зато точно. Джин вздрагивал, тихо стонал, кусал губы, пытался ухватиться пальцами за пушистую обивку и уже хотел, чтобы всё закончилось, потому что резкая боль от шнурка и удовольствие, затопившее тело, сравнялись и достигли предельной отметки. Невыносимо. Ещё капля — и это убьёт его, наверняка убьёт. Или шнурок вопьётся в плоть до крови. Или просто оскопит его.

Резкие теперь толчки вынуждали Джина зажмуриваться, позабыв о бегущих из глаз солёных каплях. Он задыхался уже по-настоящему, почти ослеп от бешено пляшущих перед глазами пятен, рывками подавался навстречу Рану, восторженно и судорожно выдыхал, окунувшись вновь в сплошной восторг и — сразу же — упав в пропасть боли. Одна непреходящая — желанная и ненавистная одновременно — мука.

— Ты можешь… кричать, — хрипло напомнил Ран.

Сначала это были глухие вскрики, сопровождавшие каждое движение, а потом — имя, то есть, прозвище, которое Джин в самом деле прокричал. Или громко простонал? Он не знал, потому что Ран в один миг просто сдёрнул с него проклятый шнурок и шепнул: “Можно!”, и Джина тут же накрыло волной чистого незамутнённого блаженства. Никогда прежде он не испытывал настолько сильного оргазма, сметавшего всё, абсолютно всё. Он бился под Раном, задыхался, почти что выл от восторга, давился рыданиями и всхлипами, и смехом. Потом затих, уткнувшись лицом в широкую грудь, обвитую тонкими ремнями. Запах грубой кожи мешался со знойным запахом пота. И Ран был таким горячим, что нестерпимо хотелось обнять его крепче и так вот уснуть, только руки не слушались, а чуть позже Ран отстранился. Яркие волосы завесили половину лица, придав ему мальчишеский вид.

Джин не выдержал, рванулся к нему и прижался к его губам жадным поцелуем. Пожалуй, это было единственным, чего Джину не хватало. Не хватало настолько, что он забыл обо всём, чему его учили.

Ран с силой оттолкнул его, прижал к дивану и безжалостно вдавил палец под грудь. От острой боли Джин зажмурился и прокусил себе до крови губу.

Ран застегнул брюки и бросил Джину упаковку салфеток.

— Не разочаровывай меня. Я дам тебе ровно столько, сколько пожелаю дать. Не больше и не меньше.

Он поднялся с дивана, обулся, надел поверх ремней футболку, отошёл к окну и устремил взгляд в темноту с россыпью фонарей и неоновых вывесок.

— Придёшь к полуночи, дорогу ты знаешь.

Ран круто развернулся, прихватил куртку и покинул кабинет, оставив Джина одного.

***

Джин растерянно приводил себя в порядок и размышлял над странностями.

Ран ни разу никого не поцеловал на глазах у Джина. Пока что он вообще разрешил лишь к ступням прикоснуться. Ли он позволял себя целовать, но не в губы. Та женщина тогда — она тоже целовала его, но опять же — не в губы.

Хотя… только раз это было — в этом самом кабинете. Джин сидел со скованными руками и обещал затрахать Рана до смерти. Только в тот раз Ран его поцеловал… поимел языком — это больше похоже на правду.

Он раздражённо оделся, застегнул на шее цепочку и спустился на стоянку, куда отогнали его машину. Начал выезжать, но увидел знакомый байк. Помедлил минуту и сдал назад, решив подождать и выяснить сразу всё: например, что даст всего одна неделя, достаточно ли будет этого, как можно изменить срок, почему… Вопросов накопилось намного больше, чем Джин смог бы вспомнить прямо сейчас.

Долго ждать не пришлось — всего пару минут.

Джин выскочил из машины и перехватил Рана у байка.

— Послушай…

— Я велел тебе идти домой, — бросил на ходу тот, перекинул ногу через сиденье и надел очки.

— Это важно. — Джин остановился прямо перед мотоциклом. — Я хотел…

Ран пожал плечами, завёл байк и погрел двигатель. Джин не сдвинулся с места — он собирался, чёрт возьми, разобраться со всем и прямо сейчас. Ран преспокойно сделал полуоборот на переднем колесе и умчался к выезду. Чертыхаясь на ходу, Джин запрыгнул в салон, захлопнул дверцу и рванул следом. Опустил стекло на выезде, свернул налево и догнал проклятого психа.

— Тормози, осёл!

Ран даже ухом не повёл и проскочил перекрёсток на последней секунде, Джин погнал напрямик, зажмурившись. Пронесло, кажется. Вновь поравнялся с байком и рыкнул в сторону:

— Стой!

Ран ограничился коротким выразительным словом. Предположительно корейским и непечатным. И тут же свернул к мосту. Джин пролетел мимо, с руганью притормозил, сдал назад и тоже вырулил на мост. Догнал он Рана только после выезда с моста — через несколько кварталов.

— Стой, придурок! Просто поговори со мной, осёл упёртый!

Он не понял, как так получилось. То ли камень угодил под колёса, то ли неровность на дороге… Неважно, потому что машину чуть качнуло вправо. Ну и, может быть, Ран так до конца и не привык к левостороннему движению. Детали уже не играли роли, потому что борт задел заднее колесо байка. Мотоцикл развернуло и вынесло на встречную полосу — под грузовик. Что было дальше, Джин не увидел. Он и не мог ничего рассмотреть, да и глаза ещё закрыл, врубившись в бочку с водой, стоявшую на центральной разметке.

Прижав ладонь к разбитому лбу, он вывалился из машины, упал, тут же поднялся и посмотрел назад. Грузовик впилился в высокий серый бордюр, ограждавший тротуар. Чуть ближе у тротуара валялся на боку поцарапанный байк. Рана видно не было.

— Ран!

Джин, прихрамывая, подбежал к бордюру и заозирался, потом только углядел испачканную красным руку, ухватившуюся за серый выступ, после чего показался и сам Ран. Пол-лица в крови, шея — тоже, на левом плече от куртки остались ошмётки. И он смотрел на Джина посветлевшими от бешенства глазами.

— Ран…

Он перемахнул через бордюр и направился прямиком к Джину. В голове отчаянно крутилось что-то вроде «с таким видом только убивать и идут». Машинально Джин отставил назад правую ногу и сжал кулаки. Наверное, Ран будет тысячу раз прав, если захочет открутить ему голову, но перед этим всё-таки хотелось бы с ним немного поговорить.

Поговорить не вышло. Джин и рта раскрыть не успел, как на него налетел чёрно-красный смерч с длинными ногами и слишком быстрыми кулаками. Из-за града ударов пришлось уйти в глухую защиту. И всё же, нет, Ран не пребывал в бешенстве — это называлось иначе. Холодная ярость.

Джин изловчился и впечатал кулак в челюсть Рана, но тот словно не заметил, коротко мотнул головой и больно влепил пяткой в плечо. Джин откатился назад, смягчив последствия мощного удара, поднялся и торопливо прикрыл голову от ноги, летевшей сверху вниз. Да, Джин уже знал, что Ран умеет драться, но, проклятие, не слишком ли хорошо он дрался для антиквара и владельца ночного клуба?

Короткий удар в корпус справа, пяткой сверху по плечу — и Джин трепетно обнял асфальт. Перевёл дух и быстренько откатился подальше, начал подниматься, пригнулся сразу же и с силой выбросил вперёд кулак, заставив Рана отпрянуть. Через миг они стояли лицом к лицу и выжидали. Джин настороженно следил за Раном, а тот легко переступал с ноги на ногу, будто танцевал под музыку, что звучала внутри него. Вроде бы, у него ударная нога — правая. Джин сдвинулся, выставив вперёд левое плечо. Ошибся, чёрт! Ран одинаково хорошо пользовался обеими ногами. Он просто взвился в прыжке и ударил сразу обеими, почти одновременно. Если сначала Джин успел отшатнуться, то потом получил от души и отлетел к бордюру, приложившись о него спиной. Хорошо так приложился — из него даже вскрик боли выбило. После он медленно сполз по серой стенке на асфальт и помотал головой, отогнав подступившую тьму, осмотрелся, но Рана не увидел, лишь в стороне зарычал движок байка, а потом звук отдалился.

***

О стеклянный край чистой пепельницы ударились металлические ножницы. На прозрачную поверхность капнуло алым. Сверху спланировала короткая белая нитка, кончиком угодила в алое и покраснела.

— Клеем лучше замазать, — предложил худощавый высокий человек с седыми волосами, собранными в хвост на затылке. Говорил он по-корейски.