Предчувствие смуты - Страница 78

Услышав такое от Ядвиги, Зенон Мартынович заметил:

— Чистокровными бывают разве что лошади. Люди мешают свою кровь, не задумываясь, сколько и какой. Кстати, в Одессе, где-то на Пересыпи, у пана Шпехты есть жена, мадьярка. В годы немецкой оккупации прятала его в катакомбах.

— А разве жена у него не полька?

— Вполне возможно, что была и полька, — согласился Гуменюк. — У библейского царя Соломона было три тысячи жен и столько же наложниц. Так что удивляться не приходится…

Этот разговор состоялся накануне отъезда Соломии в Грецию, когда она по воле Шпехты сначала оказалась в Грузии, а затем — в Чечне. Тогда Варнава Генрихович на полгода отдал ее террористу Умарову, а тот перепродал ее Абдурханову…

Из четвертой палаты вышли трое: в белом халате — Тамара и в светло-голубых, какие теперь выдают посетителям, — Никита и капитан-контрразведчик.

В вечернее время коридор опустел. После ужина выздоравливающие выходили перед сном на прогулку.

— Что-то я не вижу вашего брата, — обратился капитан к прапорщику Перевышке.

— Он в кабинете у дежурного врача.

— Тогда приглашайте его. Оставим их одних. Пусть наговорятся без нас.

— А мы, — сказала Тамара, почему-то заметно волнуясь, — устроим чаепитие. Я торт принесла.

— Надо пить с виновниками торжества, — отозвался Никита. Он тоже, как и Тамара, испытывал волнение. Все-таки брат встречался со своей любимой женщиной после всех испытаний, которые она пережила в воюющей Чечне.

Только капитан Замойченко, казалось, оставался предельно спокойным. Хотя это было не совсем так. За безопасность встречи с украинской наемницей отвечал погонами российский контрразведчик перед майором «Два нуля», а тот, в свою очередь, — перед директором Федеральной службы безопасности.

Из Лондона пришло сообщение о розыске лейтенанта национальной гвардии Соломии Кубиевич, работающей по контракту в Чечне и, по всей вероятности, выкраденной диверсионной группой Российской армии.

Поэтому под видом медработников в больнице дежурили спецназовцы. Это был уже не первый случай, когда перебежавших из Чечни разыскивали люди Масхадова и предавали мучительной смерти — якобы за измену Ичкерии.

Убежавших из чеченского ада приходилось охранять и перепрятывать. За последние годы, когда в команде Президента России появились люди, безбоязненно бравшие взятки, выходцы из Кавказа захватывали колхозные рынки, оттесняли от сборщиков дани местный криминал.

Участились кровавые разборки. Подкупленная милиция на разборки обычно опаздывала, хватала случайных прохожих, которые не могли объяснить, что произошло.

Еще одно испытание ожидало Соломию, но уже в России.

Она лучше, чем кто-либо, знала, что отныне ее враги — сепаратисты Ичкерии, поставившие перед собой цель создать на Северном Кавказе чеченский эмират во главе с ее главным террористом, который с начала боевых действий перебрался в Лондон. Время от времени он нелегально посещал Россию, искал падких на деньги людей для организации взрывов в местах большого скопления народа — в торговых центрах, метро, на железной дороге. Громкие диверсии хорошо оплачивались. Те, кто оплачивал диверсии, предпочитали не называть страну, откуда посланы диверсанты, тем более организацию, которая финансировала подобные операции. Лютые враги России часто посещали Москву, встречались с руководителями страны, клялись в дружеских чувствах к русскому народу.

После 4 октября 1993 года Россия вступила в полосу массовой приватизации национальных богатств страны. Команда президента торопливо делила между собой государственную собственность. Обогащались чиновники. Они брали в аренду — нередко на девяносто девять лет с правом досрочного выкупа — базовые промышленные предприятия, транспорт, разведанные залежи полезных ископаемых, плодородные земли и лесные угодья. Даже в степной зоне, где чуть ли не каждое деревце было на учете, возникали лесопильные заводы. Пилили все, и не в последнюю очередь лесополосы — насаждения тридцатых и сороковых годов (их выращивали под девизом «Украсим Родину садами!»). Тогда почти все создавалось на энтузиазме молодежи. Плодами тружеников воспользовались проходимцы. В считанные месяцы миллионеры становились миллиардерами. Еще полгода назад мало кто знал чиновников президентской команды, а теперь они, их жены оказывались владельцами недвижимости стоимостью в миллиарды долларов.

Российский чиновник, вчера еще партийный работник, стыдивший рядового строителя или шахтера за несвоевременную уплату членских взносов, сегодня с размахом создавал новый класс собственников и свои деньги хранил уже не в сейфе партийной кассы, а в банках Швейцарии и Германии. Чиновник уже давно порвал с партией, которая его вытащила из бедности, сделала его работодателем для того же строителя и шахтера. Попытались было шахтеры протестовать (им задержали зарплату) — активисты забастовки угодили в тюрьму…

Много нового узнала Соломия, оказавшись в России.

На эти темы она говорила с Тамарой, когда та по утрам заходила к ней в палату, смотрела, как недавняя пленница приходит в себя: в глазах появился блеск, на щеках — румянец. Тамара спрашивала:

— Как чувствует себя младенец?

Соломия шепотом отвечала:

— Толкает.

— Он — кто?

— Микола мечтает о дочке. — И объясняла почему: — У его мамы в роду все мужчины.

— А вы кого хотели бы?

— Мальчика.

— Значит, будет мальчик. Я мечтала о дочке и родила дочку. Муж мечтал о защитнике Отечества. Но теперь и женщины защищают наше Отечество не хуже мужчин. Летчицы, например, пересели на сверхзвуковую авиацию…

Разговор прервался с появлением капитана-контрразведчика. В палату он вошел без стука, как в свою собственную квартиру, торопливо поздоровался, попросил врача Калтакову удалиться. Тамара успела заметить, что капитан принес Соломии не радостную весть.

Когда капитан и Соломия остались вдвоем, тот оглушил ее новостью:

— Пытались убить Корниловскую.

— Она же во Львове!

— Во Львове. Еще Галан говорил: проще всего убивать во Львове: узкие улочки — не разминуться.

— Но ее-то зачем?

— С некоторых пор вы обе — носители ценной информации. И пока этой информацией владеете вы одни, за вами будут охотиться ваши бывшие друзья.

— Откуда им знать, где я нахожусь?

— Свет не без добрых людей.

— А кому я нужна?

— По всей вероятности, сепаратистам. Они догадываются, что вам известно о каналах поставки оружия в Ичкерию.

Для Соломии это была подсказка.

— Пусть они поспрашивают пана Шпехту, — сказала Соломия. — Перед моей командировкой — это я вам утверждаю — он нелегально посетил Грузию. Краем уха я слышала: оружие для Ичкерии сначала поступит в Поти, а оттуда — по прямому назначению. Этим же транспортом в Грузию прибывают американские советники. Они, по всей вероятности, будут готовить снайперов, в том числе и для Ичкерии.

— Вам работу предлагали?

— Да.

— Какую?

— Инструктора-методиста.

— Вы согласились?

— Нет.

— Почему?

— Я еще жить хочу.

— Расшифруйте вашу фразу.

— Это излюбленный прием американской секретной службы. После завершения курса инструктора-наемника ликвидируют, чтобы он где-либо не проговорился.

— Так как вы многое из жизни спецслужб знаете, вы уже носительница секретной информации.

Соломия улыбнулась, подумав:

— Да это знают все, даже подростки, читающие авантюрные романы. Меня, товарищ капитан, успели предупредить, что из воюющей Ичкерии мне на Украину уже не выбраться. По истечении срока контракта, который пан Шпехта заключил с Масхадовым, меня или продали бы в Арабские Эмираты, или ликвидировали бы как нежелательную свидетельницу…

Соломия замолчала. Улыбка сошла с ее лица. То, что она сообщила, капитан взял себе на заметку. Предстояло разыскать пана Шпехту, он мог быть в южных районах России. Не случайно Католическая церковь проявляет повышенный интерес к этому региону.