Предчувствие: Антология «шестой волны» - Страница 128

— Совсем нет, — вздохнул Остер, берясь за вёсла.

Он прекрасно помнил вчерашний случай. Действительно, здесь водятся твари пострашнее. И Остер с Джулией ищут, быть может, худшую из них.

Он вывел лодку на середину канала. Вскоре впереди замаячила арка — вход в подземное озеро. Течение усилилось, и Остер отложил вёсла. Уровень Большой Трубы был немного выше — вода на границе кипела белой пеной в маленьком водопаде.

— Держитесь крепче, — предупредил Остер. — Мы приплыли.

Под неожиданно усилившийся стрекот сверчков лодка устремилась к арке.

Нанесённый ливнями мусор прибило к стенам, и круглая поверхность озера очистилась. По смоляной ряби метались зелёные блики. Чуть выпуклый низкий потолок напоминал крышку — как будто Остер смотрел изнутри котла. Лодка покачивалась на поднятых вёслами волнах, и Остеру на мгновение почудилось, что его суденышко — один из кусочков, плавающих в кипящем супе. А где-то в глубине ходит главная часть этого блюда — рыба Доджсона.

Остер расчехлил доску, опустил в воду катушки. Джулия с интересом смотрела на эти приготовления. Остер, стараясь не обращать внимания на девушку, расставил магниты. Одна клетка осталась пуста: груша, наверное, до сих пор валяется под столиком в кафе. О том, как фигурки вели себя ночью, лучше было не вспоминать. Остер строго взглянул на моржа и погрёб к середине озера.

Отплыв подальше от тоннеля, он поднял вёсла и взглянул на доску. Заломило шею, и Остер понял, что напрягает мышцы, пытаясь защититься от глаз Джулии, устремлённых в затылок. Казалось, под этим взглядом рациональность Остера раскрывается, как ребристая раковина. Остер дёрнул плечом, стряхивая наваждение, и посмотрел на доску. Магниты не двигались, и проволока не отзывалась ни малейшей дрожью. Либо рыба Доджсона ушла из озера, либо ослабло магнитное поле. Ведь именно груша, вспомнил Остер, двигалась в ответ на перемещения рыбы. Он чуть поправил моржа, подвинув его ровно на середину клетки.

— Вам, наверное, не хватает этой детали, — сказала Джулия.

Остер вздрогнул от неожиданности и оглянулся. Девушка протягивала недостающий магнит.

— На самом деле, — продолжала она, — вам вовсе не нужны эти… — она махнула рукой, и Остер понял, что Джулия еле сдерживает смех.

— Эти глупости? Действие магнитов не зависит от того, в какую оболочку они заключены, — буркнул Остер, чувствуя, что краснеет — один в один помидор с доски. — Почти, — тихо добавил он, вспомнив про шахматы.

— И с надеждой искали его, и с умом, и с напёрстком в руках подстеречь…

Остер аккуратно, стараясь не задевать ладонь, взял фигурку — пластмасса нагрелась и казалась живой. Он поставил грушу на пустующую клетку и склонился над доской, приготовившись ждать.

Груша слегка дёрнулась. Остер затаил дыхание и потянулся за листом с координатной сеткой, боясь шорохом или движением спугнуть неуловимую рыбу. Не отрывая глаз от доски, он зашарил в сумке и замер.

Фигурки сошли с ума. Груша, ухмыляясь, поползла по доске. Следующим очнулся морж: он налетел на весело крутящийся помидор и спихнул его к самому краю. Остер еле успел поймать магнит. Уложив доску на дно лодки, он в отчаянии обхватил голову руками. Рыба была совсем рядом, но засечь её не получалось, и это сводило с ума. Ну почему именно сейчас? Магнитная буря? Остер посмотрел на Джулию — та с интересом наблюдала, как носятся по доске магниты. В её взгляде и движениях фигурок виделась связь. Остер укоризненно покосился на девушку. Как бы заставить её отвернуться и при этом не обидеть?

— Здесь не помогут никакие приборы.

— Почему это? — спросил Остер. — Что вы знаете про эту рыбу?

Он едва сдерживал возмущение. Глупая девчонка! Какое она имеет право учить его? Остер гонялся за этой рыбой столько лет, и кому, как не ему, знать, что здесь поможет, а что нет.

— Давным-давно один очень хороший человек написал для моей прапрабабушки стихи про эту рыбу. Правда, он придумал для неё другое название, он любил выдумывать новые слова. Говорят, в этих стихах он хотел рассказать прабабушке про её далёкого предка — доброго и славного короля Пелинора…

Джулия прикрыла глаза, склонила голову набок, и Остер невольно прислушался. Журчание воды в стоках превратилось в мелодию. Далёкие отсветы светляков на воде, отблеск фонаря на полиэтиленовом пакете, изгиб потолка, борода тины на кирпичных стенах — всё поплыло по кругу в торжественном танце. Джулия протянула руку, и Остер сжал тонкие пальцы. Лодка вздрогнула, медленно завращалась. Брошенные вёсла походили на раскинутые руки. Сырой воздух наполнился запахом мангровых болот, и тяжело вздохнула вода — будто озеро потягивалось, очнувшись от долгого сна. Откуда-то издалека донёсся перезвон колокольчика. Бледные пятна света замелькали в глазах, и подумалось, что Джулия спасла ему рассудок лишь для того, чтобы тут же лишить его. Всё это — чтобы найти рыбу, напомнил себе Остер. Он должен быть в здравом уме, когда она появится, иначе поиски окажутся напрасными.

— Ах да, рыба, — отозвалась Джулия и высвободила руку.

Лодка замерла, мелодия стихла, и окаймлявшие озеро цветные сокровища вновь превратились в плавучий мусор. Джулия свесилась через борт. Она не стала надевать очки и смотрела не вглубь, как сделал бы на её месте Остер, а разглядывала мелкую рябь, словно морщинки на глянцево-чёрной поверхности были тайными знаками. Остеру показалось даже, что Джулия чуть шевелит губами — читает, повторяя про себя слова.

— Она рядом с лодкой, — прошептала Джулия. — Хотите посмотреть?

Остер со свистом втянул воздух. Джулия передала ему очки. Остер торопливо надел их — рассуждения девушки больше не казались безумными. Сливочный свет фонаря загустел. Остер направил луч в озеро. Вода осталась тёмной, и в тоже время стала прозрачной, как крепко заваренный чай. Рядом с лодкой в водяной тьме висела плотная тень. Остер моргнул, и тень превратилась в рыбу.

Крупное округлое тело — рыба была раза в три больше давешнего крокодила. Гладкая чёрная кожа без чешуи, выпученные белёсые глаза. Розоватые щели жабр пульсировали. Подавив растерянность, Остер приподнял очки. Рыба исчезла — вместо неё под водой остался лишь прозрачный сгусток, похожий на медузу. Он снова надел очки — животное по-прежнему пучило глаза и глупо разевало большой рот. Он опустил руку в воду — ладонь скользнула по гладкой коже, и рыба лениво повела плавниками, отодвигаясь. На пальцах осталась слизь, пахнущая тиной.

Разочарование окатило холодной волной. И за этим заурядным мутантом он гонялся так долго? Фотографиями подобных забиты и толстые научные журналы, и жёлтые газеты. Этот экземпляр, конечно, больше, намного бóль-ше… но и только. Остер уставился в дно лодки — оттуда ему подмигивали магниты, насмехаясь над его безумием.

Запах болотных цветов, к которому он успел привыкнуть, растворился в канализационной вони. Остер взглянул на Джулию. Заурядная, почти некрасивая девушка: на щеке мазок тины, волосы потускнели и спутались. Кожа казалась землистой. Глаза Джулии лучились сочувствием и странной, неуместной надеждой. В отчаянии Остер сорвал очки и швырнул их в воду. Они поплыли, чуть покачиваясь. На целлулоидных линзах серебристой икрой осели пузырьки воздуха. Рыба поднялась поближе к поверхности — почему-то Остер продолжал её видеть, мучаясь ощущением, что это лишь фантом, отпечаток на сетчатке глаз. Рыба открыла пасть и, вздрогнув, подалась назад. Её морда казалась озадаченной и такой надутой, что Остер не выдержал.

Задыхаясь от злости, он обрушил на лобастую голову весло. Рыба ударила хвостом, и озеро вскипело нечистой пеной. Лодка качнулась, зачерпнув бортом. Джулия вскрикнула. Она балансировала на краю борта, размахивая руками. В лодку вновь хлынула вода. Джулия обернулась через плечо, её лицо перекосилось от ужаса. Остер рванулся к борту, пытаясь увидеть, что её так напугало. Лодка встала почти вертикально, и он, схватив Джулию за руку, подался назад.

— Это бу… — прошептала она.