Предчувствие: Антология «шестой волны» - Страница 127

Блондинка отпустила его и чуть отступила назад, пока он поднимался на ноги. Наверное, он выглядел очень глупо с гигантским сверчком на голове. Он как-то читал про одного коллекционера экстравагантных шляп. Помнится, у того была шляпа-клетка, в которой жил столетний говорящий попугай. Однако носить вместо головного убора живых насекомых было бы слишком даже для такого чудака. Остер хотел сбросить противное создание, но сверчок только сильнее запутался.

— Я помогу, — улыбнулась девушка.

Она легко сняла насекомое, посадила на ладонь и протянула Остеру. Фонарик на конце брюшка слабо тлел, словно в нём разрядились батарейки.

— Кажется, вы хотели посмотреть поближе?

Он отшатнулся. Девушка укоризненно покачала головой, и, вторя ей, закивал сверчок — будто перед Остером стояли королева насекомых и её преданный шут. Длинные усы шевелились, как подхваченные приливом водоросли.

— Что вы здесь делаете?

— Ну, только что спасла ваш рассудок, — сказала девушка. Она подбросила сверчка, и тот, мигнув напоследок, скрылся в туннеле. — А то вы, похоже, решили пойти вместе с этой компанией.

— Я? — Остер посмотрел назад.

Узкий вход ярко светился: шествие не убывало. Остер и не думал, что под землёй живёт столько насекомых. Девушка права — он чуть не отправился в путь вместе с ними. Видимо, дело было в каких-то особых колебаниях, свойственных мигрирующим животным, сочетании звука и света. Переселяющиеся лемминги, издавая писк определённой частоты, способны увлечь за собой даже овцебыков. Очевидно, Остера накрыло подобной волной, и, если бы не девица, кто знает, где бы он оказался. В ушах по-прежнему стрекотало.

— Будем знакомы, — девушка протянула руку. — Джулия Чатауэй.

Чуть помедлив, Остер пожал кончики пальцев, быстро, словно боясь обжечься.

— Перегрин Остер. Или просто… — он замялся, осознав, что не представляет, как звучит это «просто». В школе его иногда называли Пип, но сейчас это имя никуда не годилось.

Девушка терпеливо ждала.

— Остер, просто Остер, — смутился он и тут же разозлился на самого себя.

Джулия серьёзно кивнула, но Остеру почудилось, что её губы дёрнулись в подавленном смешке.

— Я знаю.

В целлофановой плёнке очков полыхнули отражения бесчисленных фонариков. Остер вздрогнул, услышав за сухим треском насекомых громкий плеск воды. Налетевший порыв ветра всколыхнул длинные волосы Джулии. Прядки взметнулись, извиваясь, как крошечные змейки. Остеру нестерпимо захотелось сорвать дурацкие очки и либо увидеть вместо нелепой маски человеческое лицо, либо — окаменеть навеки.

— Вы так и не сказали, что здесь делаете.

— Отчего же, — удивилась Джулия. — По-моему, как раз сказала: спасала вам жизнь.

— Как вы меня нашли? Вы за мной следили, да?

Джулия хихикнула — звук вышел бодрым и фальшивым.

— А если я случайно оказалась рядом, вы мне не поверите?

— Нет, — сказал Остер. — Что вам от меня нужно?

Джулия на секунду задумалась, поправила очки. У неё были красивые пальцы.

— Предположим, я журналистка, охочусь за сенсациями. Огромная невидимая рыба — чем не сенсация?

— Это неправда.

— Конечно. Хотя звучит вполне убедительно, согласитесь. Какая шикарная фотография могла бы украсить первую полосу!

Остер не выдержал и рассмеялся. Несмотря на все странности, девушка ему нравилась; однако нужно было держать себя в руках.

— Вы уходите от ответа.

Джулия вздохнула, смиряясь с его занудством.

— Вы можете привести меня к рыбе Доджсона. Вы это хотели услышать?

Остер смутился.

— Да, я… Я бы мог догадаться, — хотелось спросить, зачем ей понадобилась рыба, не просто же из любопытства, но он так и не решился. Собственная неуверенность бесила.

Остер до боли прикусил губу Ехидно и грубо спросил:

— А почему я должен вести вас к рыбе?

— Наверное, потому, что я знаю, как её увидеть, — пожала плечами Джулия.

— Что? — переспросил Остер. — Но… — он замотал головой. — Глупости! Её нельзя увидеть. Её природа исключает визуальное наблюдение — можно только зафиксировать проявления при помощи некоторых приборов…

— Нужно правильно смотреть, — перебила Джулия. — Все важные вещи заметны только краешком глаза. Так что иногда неплохо взглянуть на мир через стереоочки. Получается, что на всё глядишь вроде как под углом.

— И мир выходит более объёмным, — съязвил Остер. — Чушь.

— Но что мешает попробовать? Не вежливо отказывать девушке, которая вас только что спасла.

Остер нахмурился. Совершенно не хотелось делить рыбу Доджсона с кем-то ещё, даже с Джулией. Но, как ни крути, она права: он ей обязан.

— Хорошо, — буркнул он. — Только не путайтесь под ногами.

Он смутился, представив, как глупо это прозвучало. Интересно, почему сверчки на неё не подействовали? Наверное, из-за очков. Сквозь цветные плёнки всё воспринимается иначе, и свет фонариков на брюшках получается искажённым и ослабленным. Но считать, что это поможет увидеть рыбу Доджсона, глупо. Или нет? Если предположить, что рыба невидима потому, что неправильно отражает свет…

Джулия сняла очки и повесила на воротник, зацепив картонной дужкой. В полумраке туннеля её большие глаза чуть блестели. Остер отвёл взгляд и достал из сумки сложенную вчетверо карту. Не без труда отыскал место, где они находились (синяя обмотка кабелей — значит, «Единая телефонная», номер по схеме, номер ответвления…): на плане это была лишь тоненькая чёрточка. К счастью, туннель тоже выходил к Большой Трубе, — далековато от лодки, но возвращаться в кишащий сверчками проход было рискованно. Остер махнул рукой в сторону сгущающейся темноты:

— Нам туда.

Он, не оглядываясь, зашагал прочь от стрекочущего туннеля. Джулия неслышно пошла следом.

Проход заканчивался широкой вентиляционной шахтой. Когда-то её перегораживала решётка, но сейчас остались лишь ржавые лохмотья, густо заросшие мхом. Огромный, в два человеческих роста, вентилятор застыл намертво. Остер и Джулия протиснулись меж тяжёлых лопастей и наконец вышли к своей цели.

Большая Труба напоминала грязный канал, уместный скорее в Венеции, чем под землёй. Арочный потолок пересекали трубы, скалившиеся обломками грязных сталактитов. С проволочных растяжек свисали пучки электрических кабелей, похожих на мохнатые тропические лианы. По ним бесконечными вереницами ползли сверчки — будто в преддверии праздника Трубу украсили яркими гирляндами. То и дело насекомые падали в воду и гасли, барахтаясь в слабых волнах.

Кирпичная набережная была настолько узкой, что кое-где приходилось идти, прижимаясь спиной к скользким стенам. По краю тянулись железные перила. Местами они обрывались и, выгибаясь спиралями, уходили в воду. Кто пользовался этими лестницами, Остер не знал. С год назад он нашёл неподалёку круглый стеклянный аквариум размером с футбольный мяч, с приделанным сбоку обрывком гофрированного шланга. По всем приметам это был водолазный шлем, однако он не подошёл бы и ребёнку. Спустя три месяца Остер наткнулся на изодранный в хлам ботинок со свинцовой подошвой — величиной под стать шлему. К счастью, за всё время, которое он исследовал подземелья, похитить лодку никто не пытался. И сейчас она покачивалась на волнах там, где её оставили, крутобокая, похожая на толстого тюленя. Внутри копошился пяток сверчков.

Остер спустился по торчащей из стены железной лестнице, подтянул лодку к берегу и помог Джулии забраться в неё. Некоторое время они отлавливали незваных пассажиров. Лодка опасно раскачивалась, грозя перевернуться, но Остер не хотел плыть в компании насекомых. Достаточно общества Джулии. Он покосился на девушку — та сидела на носовой скамейке и, чуть перегнувшись через борт, водила рукой по воде, словно что-то писала.

— Будьте осторожны, — предупредил Остер. — Пока какой-нибудь крокодил не решил проверить, что здесь происходит.

Джулия повернулась с насмешливым недоумением.

— Думаете, крокодилы — самое страшное, что живёт в этих водах?