Предатели - Страница 1

В международном аэропорту Гонолулу меня не встречали хорошенькие девушки с гирляндами цветов. Когда я вошел в здание аэровокзала, ко мне подошла очень официального вида женщина и протянула стакан ананасового сока. Ничего похожего на те славные времена, когда каждому мужчине, прибывавшему на Гавайи, вручался огромный букет и смуглая красотка. По крайней мере, мне об этом рассказывали — а может, я где-то про это читал.

Если мое появление кого-то заинтересовало — а мы на это рассчитывали, — этот человек никак себя не проявил. Когда Мак узнал, где я решил провести свой отпуск, он поначалу удивился, но затем четко обрисовал ситуацию.

— Почему Гавайи, Эрик? — спросил он. Вообще-то меня зовут Мэттью Хелм, если это кого-то интересует, но в нашей конторе в ходу клички, они же кодовые имена.

— Потому что я там никогда не бывал, сэр, — отозвался я. — Потому что Гавайи далеко, и никто там меня не знает. Во всяком случае, я на это очень надеюсь. И еще потому, что мне хочется немного поваляться на пляже без опаски, что милое существо под соседним зонтиком — коварная шпионка, получившая задание соблазнить меня и уничтожить. У вас есть на это какие-то возражения, сэр? Если я вам понадоблюсь, то до Западного побережья лететь всего пять часов.

— Нет, нет, — быстро проговорил Мак. — Никаких Заражений. Вы заслужили отдых. Эрик. Езжайте куда хотите. А вы едете один? — поколебавшись, спросил он.

— Да, сэр. Один. Наедине со своей совестью, и вы это прекрасно знаете.

— Да, да, конечно. Мне очень жаль Клэр.

— Разумеется, — сказал я. — И мне жаль.

— Что ж, такова жизнь, Эрик, — сказал Мак. — Вы сделали то, что было необходимо в той ситуации. — Помолчав, он поднял голову и сказал: — Конечно, я рад, что вы поступили именно таким образом. Признаться, ваше последнее задание меня несколько насторожило. Нехорошо, когда два агента, работающие в контакте, устанавливают между собой столь сильную эмоциональную связь, как получилось у вас с Клэр. Не стану отрицать, что меня одолевали сомнения, не помешают ли вашей работе соображения сентиментального плана, особенно учитывая романтический характер местности, где вам пришлось работать. Я имею в виду Ривьеру...

— Можете быть спокойны, сэр, — отозвался я. — В этой груди бьется сердце, сделанное из камня. Какие могут быть сантименты! И вообще, давайте не будем больше говорить о Клэр. Она была симпатичной девчушкой и неплохим агентом и сделала то, что от нее ожидали — а именно умерла. А я сделал то, что ожидали от меня — превратил ее в мишень. В результате наших усилий и жертв — в первую очередь, с ее стороны, наша операция обернулась грандиозным успехом, и все довольны, по крайней мере, надеюсь, вы. Теперь же я отправляюсь на Гавайи, ранее именовавшиеся Сандвичевыми островами, где я попытаюсь научиться смотреть на пляж и видеть только песок. Мы с Клэр провели много времени на пляжах Ривьеры, изображая из себя жениха и невесту в строгом соответствии с инструкциями...

Я говорил это, чтобы немножко уколоть Мака, но он ответил как ни в чем не бывало:

— План сработал, Эрик. Наши оппоненты клюнули на наживку.

— Да, сэр, — сказал я. — Все вышло как нельзя лучше. Разве что немного не повезло наживке. Но она, собственно, для того и существует...

— Именно, — сказал Мак и закрыл тему. — Когда вы отбываете на Гавайи?

— В конце недели. Раньше не было билетов. Мак задумчиво посмотрел на меня.

— Вы, конечно, знаете, что там находится Монах? Он с некоторых пор наш главный представитель на Тихом океане.

— Я не знал, — сказал я, поморщившись. Собственно, чрезмерное любопытство насчет того, чем занимаются коллеги, не очень у нас поощряется, сэр, и Тихий океан не моя зона. Да и Монах меня мало волнует. Хотя знай я, что он сейчас там, я бы выбрал для отдыха что-нибудь другое.

— Много воды утекло с тех пор, как вы с ним работали в Германии, в Хофбадене, кажется? Вы, помнится, обошлись с ним довольно резко.

— Резко! — фыркнул я. — Я бы убил этого мерзавца, если бы он не был мне нужен. Задание было простое, спокойное, но этот маньяк хотел превратить его в резню. Он до сих пор ловит кайф, уничтожая людей пачками? По одному он убивать не научился?

— Монах был неплохой агент, — спокойно отозвался Мак. — Он действовал весьма эффективно.

От моего внимания не укрылось то, как Мак построил фразу.

— Был? Действовал? — переспросил я. — А впрочем, ладно. Черт с ним. Больше ничего не хочу знать об этом мерзавце. Плевать мне на Монаха. Я не собираюсь иметь с ним никаких дел, билет у меня заказан, и пусть меня расстреляют, если из-за него я стану менять свои планы.

— Конечно же, ничего менять не надо, — сказал Мак. Он по-прежнему задумчиво созерцал меня, словно кошка, разглядывающая интересную новую мышь. Но с ним такое нередко бывает.

— Ладно, отдыхайте, Эрик. Не забудьте заглянуть в отдел текущей информации.

Так он обычно отпускает сотрудников. Когда мы оказываемся в Вашингтоне, нам полагается час-другой потратить на изучение текущих досье, а поскольку работа эта скучная. Мак опасался, что мы всегда готовы от нее уклониться. Спускаясь в цокольный этаж, где и находятся все досье и проектор, я пытался внушить себе, что пора выкинуть из головы воспоминания о прошлом, но все-таки задумчивое выражение лица Мака и его странное любопытство насчет моих планов не давало мне покоя.

Я никак не мог понять, что взбрело ему в голову и какие неприятности мне это может сулить. К сожалению, Мак не тот человек, ход мыслей которого я в состоянии предугадать.

Впрочем, он явно не случайно напомнил мне о Монахе. Так или иначе, ничего радостного тут не было, потому как Монах значился у нас под рубрикой “неоконченные операции”, каковые висят на наших шеях тяжким грузом. Это только в телефильмах вы заводите себе врагов в первой серии, чтобы во второй на радость зрителям они показали тебе, где раки зимуют. Если бы Монах был неприятельским агентом, я бы пристрелил его, как только перестал нуждаться в его услугах. Это было бы естественным актом самосохранения. Однако я доставил его на нашу базу целым и невредимым, понимая, что, скорее всего, я совершил ошибку, которую сам Монах вряд ли сделал бы.

Мак, конечно же, прав. В определенном смысле Монах был удивительный человек. Ему не было равных по умению обращаться со взрывчаткой, а вот я тут асом не был. Беда заключалась только в том, что он обожал смотреть, как объекты взлетают на воздух, особенно если в таковых находятся люди. Лично я действую иначе. Если мне поручают устранить какого-то человека, то я и пытаюсь устранить одного его, а не всю округу с населением, даже если это сплошь враги. Поскольку в той операции командовал я, то мне пришлось оказывать на Монаха сильное давление, чтобы он делал все по-моему, а не по-своему. А он был не из тех, кто быстро забывает такое.

Я сидел в темной комнате и смотрел на светлый экран, на котором мелькали изображения тех представителей противной стороны, каковых я мог встретить в месте будущего отдыха. Зазвонил телефон. Смитти, калека-киномеханик, поставил свою машину на автоматический режим, и заковылял, чтобы ответить на звонок. В свое время он работал оперативником, допустил ошибку и теперь крутил проектор, выступая в качестве живого свидетельства о том, что далеко не все наши ошибки легко исправить.

Он отсутствовал достаточно долго, и проектор успел израсходовать все заложенные в него слайды. Смитти вернулся, заложил новую порцию, и вскоре с экрана на меня уставился Монах. Он выглядел гораздо старше, чем я ожидал, но у него были все те же тяжелые плечи и то же удивительно выразительное и красивое лицо. Я так и не мог понять, почему Мак окрестил его Монахом — потому ли, что он был сложен как горилла, или потому, что на его лице порой появлялось выражение, какое бывает у святых. Впрочем, я не спрашивал Мака об этом. Тогда у нас были проблемы поважнее.