Предатель. После развода (СИ) - Страница 36

— Что-то случилось? — поднимаю тревожный взгляд.

— Ты знаешь, бывший зять у меня наглый козел, — недовольно цыкает, — позвонил и сказал, что везет к нам внуков. Вот так. Без предупреждения. Самый настоящий козел.

Глава 56. Этого мало!

— Папа сейчас пойдет к маме мириться, — шепчет Афинка на ухо бабушке Аглае, которая переводит на меня недобрый взгляд. — Новую тетю он выгнал… потому что… — отстраняется и серьезно смотрит в ее лицо, — она нам не нужна. Вот. У нас есть мама. А еще… — вновь подается к ней и шепчет на ухо, — у нас будет братик.

— Что?! — тут Аглая теряет самообладание и растерянно сглядит в лицо Афинки, которая довольно улыбается, — какой братик?

— Красивый.

Аглая в легкой панике смотрит на меня:

— Герман, это правда?

Шокированно спускает Афинку с рук и недоуменно моргает. Испуганно шепчет:

— Фиса беременна?

Я чувствую разочарование, что это не так и что пока это только фантазии нашей младшей дочери.

— Идем, — Борька уводит Афинку за руку.

— А еще, — она оглядывается, — папа и мама целовались! Я все видела!

— Да, глазастая ты наша, — Борька устало вздыхает. — Ты еще долго будешь об этом всем рассказывать, да?

Когда Борька и Афинка скрываются в гостиной, мы с Аглаей стоим в гнетущей тишине несколько минут.

— Она мне ничего не сказала, — наконец, говорит моя бывшая теща. — Герман, что у вас происходит?

— Анфиса пока не положении…

— Пока не в положении? — Аглая вскидывает бровь и кричит на меня шепотом. — Это еще что такое? Ты оставишь уже ее в покое или нет? Сколько можно, Герман?!

— Не оставлю, — говорю твердо и мрачно.

Опять молчание, и Аглая со вздохом скрещивает руки на груди. Испытующе смотрит мне в глаза, щурится и поджимает губы.

Не моргает.

Я тоже не моргаю.

— А что с этой твоей Дианой тогда, а?

— Афинка же сказала, что я ее выгнал, — взгляда не отвожу. — Не та она женщина, с которой я должен быть.

— Наверное, Фиса тоже в какой-то момент не стала той женщиной, раз ты завел на стороне интрижку?

Справедливо.

И странное дело.

Я сейчас испытываю стыд перед бывшей тещей, которой обещал любить и защищать ее дочь.

До этого момента мы с Аглаей тоже пересекались. После развода она так же уничижительно смотрела на меня, но от ее слов, что она во мне разочарована, я ничего не испытал, кроме раздражения.

А сейчас мне стыдно, что я не сохранил семью с ее дочерью.

— Какие вы оба по пояс деревянные, — Аглая вздыхает. — Два года, Герман, два года вам потребовалось, чтобы вы хоть немного дернулись.

Накрывает лицо рукой и бубнит:

— Я знала, что она обязательно выйдет замуж за сложного мудака… Сама же такая же… — смотрит на меня сердито, — два сапога пара!

Я не спорю.

Я готов к гневу бывшей теще без раздражение и бешенства. Пусть выльет на меня, какой я мерзавец и эгоист, ведь я, наконец, принимаю эту правду.

— Или вам нравится то, в чем барахтаетесь два года? — Аглая подходит ближе. — Вот же дубина ты такая…

Поднимает руку, сжимает кулак и этим кулаком слабо бьет меня по лбу:

— Получай!

А потом зло фыркает и шипит:

— Я, как мать, против того, чтобы вы опять сошлись, но как женщина… ах да, — она возмущенно перескакивает на другую тему, — точно, ты же Анфисе ставил в пример наши с ее отцом отношения, да?

— Да, — прижимаю пальцы к переносице, — и это было сказано на эмоциях.

— Ну-ка, смотри мне в глаза, — сжимает мое предплечье и мою руку вниз, — я простила мужа, потому что увидела и почувствовала в нем раскаяние, ясно?

Опять не моргает.

— Я не должен был тогда этого говорить, — тихо отзываюсь я. — Я многое о чем не должен был говорить.

— Я не стыжусь того, что простила мужа, — Аглая сглатывает. — Не жалею о своем решении, но прощают лишь тех, кто понимает цену прощения.

— Я не смогу без нее.

— Сможешь, — шепчет Аглая. — Сможешь. Найдешь другую Диану…

— Я не буду счастлив…

— О, так мы о себе опять думаем? — Аглая со смехом отступает и окидывает меня снисходительным взглядом. — Ты не будешь счастлив? Ты лучше подумай, будет ли она счастлива с тобой? Дети? Ты опять устанешь, Герман. Может, не надо? Фиса такой человек. Она много берет. И привыкла много брать, но отдает. Конечно, не так, как хотелось бы мужчине. Она отдает миру то, что взяла у тебя.

— Я никогда не был против того, чтобы она…

— Ты не считал, что это серьезно! — Аглая почти кричит. — Ты не считаешь, что и есть она! Ты понимаешь, что даже в старости, когда она будет умирать, то она будет перебирать тряпочки и сшивать их вместе! Признайся, Герман, что ты воспринимал ее платья как хобби, как развлечение, которые ты, как хороший муж, поддерживаешь и даже интересуешься.

— Но я ведь поддерживал ее…

— Поддерживать мало! Для Анфисы мало.

— Мне, что, с ней самому начать шить?!

— Ты так нихрена и не понял! — рявкает она.

— Не понял!

— Вот и вали тогда! — Аглая толкает меня в грудь. — Не понял он! Вот сначала пойми, а потом лезь к ней со своими планами на третьего ребенка! Какой же ты баран, Герман!

— Объяснить не судьба?!

— Нет, — хватает меня за лацканы пиджака и всматривается в глаза. — Это надо самому понять и прочувствовать, тупица. У вас все повторится, Герман. Вы опять разбежитесь. Опять. Одного желания быть вместе вам мало.

— Ба! — кричит из гостиной Афинка. — Ты там, что, папу бьешь?

— Нет, но очень хочется, — шипит мне в лицо Аглая, — во второй раз мой муж и старший сын тебя точно убьют, Герман. Второго развода ты не переживешь. И, кстати, она сейчас не дома, если что, а в главном ателье. Я так подозреваю, что опять заперлась, но у меня есть ключи. Надо?

Глава 57. Это она и есть

Чувствую себя подростком, который решил вломиться к бывшей подружке. Медленно, аккуратно и тихо проворачиваю ключ в замке стеклянной двери, прислушиваюсь и жду криков, но в пустом ателье тишина.

Захожу и также тихо запираю дверь.

Мне становится неуютно среди швейных манекенов, будто они сейчас кинутся на меня, недовольные моим вторжение.

Торопливо выхожу из главного зала ателье в мрачный коридор, и до меня доносится тихая музыка.

Может, мне стоит уйти?

Может, моя теща права?

Ну, выйдет у меня сейчас убедить Анфису, что мы со всеми сложностями и трудностями справимся, а потом?

Когда поутихнут наши страсти, когда жизнь войдет в колею обычной бытовухи, в которой я — опять муж и отец, а Анфиса — жена, то что нас ждет?

Сколько мы продержимся?

Конечно, нам подыграет наше упрямство.

Раз мы сошлись опять, то быстро мы не сдадимся и будем тащить и тащить отношения, которые стоило бы сразу обрубить. А лучше было бы их вообще не начинать.

Но если мы не попытаемся, то в наших сердцах точно останется разочарование и сожаления до конца наших дней.

Мы будем вспоминать друг друга и периодически нарушать мнимое спокойствие наших жизней.

В коридоре останавливаюсь перед фотографиям, на которых запечатлена улыбчивая Анфиса и ее сотрудники. На некоторых снимках она позирует с наградами, которые она выиграла в новых конкурсах за эти два года.

А меня не было рядом.

И не я ее фотографировал.

Кто-то другой. Может, теща или тесть, с которыми я вижу ее на следующей фотографии.

Она такая красивая на этих фотографиях, но глаза кажутся печальными.

Или я сейчас пытаюсь убедить самого себя в том, что все эти награды не принесли ей счастья, потому что меня не было рядом?

Да, моему бы эго хотелось бы, чтобы моя бывшая жена не получала удовольствия от жизни, тоскуя по мне такому распрекрасному, но правда в том, что все эти “тряпки” будут в жизни Анфисы и со мной, и без меня.

Вот мы и подошли к еще очень неприятной правде нашего брака лично для меня.