Предания нашей улицы - Страница 100

— Она твоя сообщница и в убийстве Габалауи, и в других преступлениях! — диким голосом ревел управляющий. — Ты решил убежать?! Так я помогу тебе покончить счеты с этим миром!

Управляющий позвал слуг, и те пришли, неся два мешка. Один слуга толкнул Аватыф, она упала лицом вниз, ее быстро связали и, несмотря на ее крики, затолкали в мешок, а мешок завязали крепким узлом.

— Сегодня ты убьешь нас, а завтра убьют тебя! — как безумный крикнул Арафа, но Кадри лишь рассмеялся в ответ на его угрозу.

— У меня столько бутылок, что их хватит на всю мою жизнь! — проговорил он.

— Ханаш убежал и унес с собой все секреты, — продолжал Арафа. — Рано или поздно он вернется и будет непобедим. Он избавит улицу от твоего зла!

Кадри ударил его ногой в живот, и Арафа, скорчившись от боли, упал. Слуги набросились на него и так же, как и его жену, связали и засунули в мешок. Потом вынесли оба мешка из дома и направились в сторону пустыни. Аватыф потеряла сознание, а Арафа продолжал испытывать страшные муки. Куда их тащат? И какую смерть им уготовили? Забьют палками? Или камнями? А может быть, сожгут или скинут с горы? О, как ужасны эти последние минуты их неудавшейся жизни! Даже волшебство не поможет найти выход из безнадежного тупика! Голова Арафы, распухшая от побоев, упиралась в дно мешка, он почти задыхался. Лишь смерть избавит его от этих мук! Он умрет, а с ним умрут его надежды, а этот человек с холодным смехом, быть может, проживет еще долго. И те, кого он, Арафа, хотел спасти, будут проклинать его. И никто не знает, что предпримет Ханаш. Люди, которые несут его на смерть, молчат, ни один не проронил ни слова. Вокруг сплошной мрак, а за мраком — смерть. Из страха смерти он затаился под крылышком у управляющего, а теперь все рухнуло и смерть все-таки настигла его. Смерть, еще не наступив, убивает жизнь страхом. Если бы ему было суждено остаться в живых, он крикнул бы каждому: «Не бойся! Страх не избавит тебя от смерти, но отнимет жизнь. О жители улицы, вы не живете и не начнете жить до тех пор, пока будете бояться смерти».

— Здесь! — сказал вдруг один из слуг. Другой возразил:

— Но там земля мягче.

Сердце Арафы учащенно забилось. Хотя он и не понял смысла сказанного, но догадался, что слова эти означают смерть. Близость смерти усилила его муки, он едва не закричал слугам, чтобы они скорей покончили с ним. Но не сделал этого.

Внезапно мешок опустили на землю, и Арафа вскрикнул, сильно ударившись головой. Он ожидал, что сейчас на него обрушатся удары дубинок или что-либо еще более страшное, и проклинал жизнь за то, что в ней столько зла, которое хуже смерти. Вдруг он услышал голос бавваба Юнуса:

— Копайте живее, чтобы мы успели вернуться до рассвета.

Зачем рыть могилу заранее? Арафе показалось, что гора Мукаттам навалилась на его грудь всей своей тяжестью. Он услышал стоны Аватыф и последним, безумным усилием стал вырываться из мешка. Но вскоре скрежет лопат заглушил все звуки. Арафа поразился бесчувственности людей. Тут снова раздался голос Юнуса:

— Мы вас и пальнем не тронем, просто бросим на дно ямы и засыплем землей.

Аватыф, несмотря на полузабытье, закричала. У Арафы все внутри оборвалось. Сильные руки подняли их и бросили в яму. Потом яму засыпали землей, и только пыль поднялась в сумраке ночи.

Весть о смерти Арафы разнеслась по улице. Хотя никто не знал истинных причин его гибели, люди догадывались, что он чем-то прогневал своего господина и тем предуготовил себе злосчастную участь. Поговаривали, что он был убит тем же самым оружием, которым он убил Саадаллу и Габалауи. Многие радовались гибели Арафы, хотя и ненавидели управляющего. Родственники фугувв и их приспешники особенно злорадствовали: ведь не стало человека, который убил их благословенного деда и дал в руки их притесни геля — управляющего — страшное оружие, против которого они бессильны. Будущее представлялось еще более темным, чем раньше, после того как вся власть сосредоточилась в одних жестоких руках. Пропала даже надежда на то, что между стоящими у власти возникает конфликт, который приведет к ослаблению обоих и заставит одного из двоих прибегнуть к помощи жителей улицы. Людям казалось, что им остается лишь полностью покориться и согласиться с тем, что имение, условия владения им и заветы Габаля, Рифаа и Касема погибшие мечты, о них можно складывать песни, но к жизни они не имеют никакого отношения.

Однажды вечером Умм Занфаль, направлявшейся в Даррасу, встретился на дороге человек, который поздоровался с ней, как со знакомой. Разглядев его, Умм Занфаль удивленно воскликнула:

— Ханаш?!

Приветливо улыбаясь, Ханаш спросил:

— Скажи мне, мой покойный брат ничего не оставил в твоем доме в тот день, когда его схватили?

Тоном человека, пытающегося отвести от себя любые подозрения, старуха ответила:

— Ничего он не оставлял! Я видела, что он бросил какие-то бумаги в отдушину. На следующий день я пробралась туда, но обнаружила среди всякого мусора лишь никому не нужную тетрадь. Я даже не стала ее подбирать. Глаза Ханаша загорелись странным огнем.

— Помоги мне найти эту тетрадь, — попросил он.

— Оставь меня в покое! — испугалась старуха. — Если бы не милосердие Господне, мне бы несдобровать в прошлый раз.

Чтобы успокоить ее страхи, Ханаш положил ей в руку монету, и они договорились встретиться в конце ночи, когда все уснут.

В назначенный срок Ханаш пробрался к тому месту у стены дома, под отдушиной, которое указала ему Умм Занфаль. Он зажег свечу и, усевшись на корточки среди мусора, принялся искать тетрадь Арафы. Он перебирал бумажку за бумажкой, лоскуток за лоскутком, рылся в земле, грязи, в объедках и окурках, но так ничего и не нашел.

— Ничего нет!

— А мне какое дело? — недовольно отозвалась женщина. — От вас одни беды!

— Подумай еще, может быть, что-нибудь вспомнишь.

— От такой жизни у меня уже не осталось ни памяти, ни ума. Скажи, а зачем тебе эта тетрадь?

Ханаш, поколебавшись немного, пояснил:

— Это тетрадь Арафы.

— Арафы? Да простит его Аллах! Убил Габалауи, раскрыл тайны управляющему и сам пропал.

— Он был одним из лучших сынов нашей улицы. Но счастье изменило ему. Он хотел сделать для вас то, о чем мечтали Габаль, Рифаа и Касем, и даже больше того!

Старуха слушала его недоверчиво и, желая поскорее отвязаться, сказала:

— Может быть, мусорщик забрал ту кучу мусора, в которую я бросила тетрадь? Поищи ее в ас-Салихийе, возле печи, в которой сжигают мусор.

Ханаш тотчас же отправился в ас-Салихийю и спросил мусорщика с улицы Габалауи.

— Ты ищешь пропавшую вещь? — поинтересовался мусорщик. — А это что?

— Тетрадь!

Мусорщик взглянул на юношу с подозрением, но все же сказал, указывая в угол возле печи.

— Попытай счастья. Либо она там, либо уже сожжена. Ханаш принялся терпеливо рыться в мусоре. В жизни у него не осталось другой надежды, кроме этой тетради. Тетрадь не только его надежда, но и надежда всей улицы. Несчастный Арафа убит, дело его пошло прахом, после него остались лишь зло и дурная слава. Если тетрадь будет найдена, она поможет исправить его ошибки, уничтожить его врагов и возродить надежды этой злополучной улицы.

Вдруг мусорщик спросил:

— Ну что, нашел?

— Нет еще, но дай мне немного сроку, погоди сжигать мусор.

Тот почесал под мышкой и вновь спросил:

— А что в этой тетради важного?

Вопрос этот встревожил Ханаша, и он сказал:

— В ней торговые счета, да ты и сам увидишь. Надежды было совсем мало, но Ханаш все же продолжал поиски. Вдруг он услышал знакомый голос:

— Где котелок с бобами, Митвалли?

У Ханаша затряслись поджилки, когда он понял, что голос этот принадлежит дядюшке Шанкалю, продавцу бобов с улицы Габалауи.

Ханаш старался повернуться к Шанкалю спиной, чтобы тот не узнал его, и раздумывал, не лучше ли ему уйти, пока не поздно. Руки его, перебиравшие мусор, двигались так же быстро, как лапы зайца, роющего себе нору.