Праздник покойной души - Страница 10

– Ну-у-у, говорила, что нормально чувствую себя только в загородном доме.

– Людмила Станиславовна, вам действительно необходимо сменить обстановку, – вытирая лужу на столе, тихо сказала Аленка. – И необязательно всем говорить, что вы снимаете квартиру. Можно объяснить, что подруга попросила временно пожить у нее…

В строящемся отсеке что-то гулко грохнуло. Мы вздрогнули.

– Антонина Генриховна об раскиданную вагонку споткнулась! – прокомментировала Наташка. – Так ей и надо, не лежится спокойно на месте…

Я легонько дернула ее за пижаму, намереваясь призвать к совести. Но она у подруги спала. Время-то позднее.

– Что ты меня щиплешь? – разозлилась Наташка. – А кто там еще может шарахаться среди ночи? Милка, ты не пробовала оставлять в той части свет?

– Пробовала, он выключается.

– Может, стоит продать дом вместе с участком? – выдавила я из себя дельное предложение.

– Да я и сама уже задумывалась. Жалко, конечно. Деньги мне пока не нужны. Я имею в виду большие деньги. Не знаешь, в чем их хранить – то ли в рублях, то ли в долларах, то ли в евро… Недвижимость надежнее. – Мила вздохнула и провела рукой по столу, стряхивая невидимые крошки, видимые возила Наташка в чайной ложке. Любимое занятие при раздумье.

– Эти… скажем так, странности, начались сразу после смерти мамы? – спросила я, внимательно наблюдая за маршрутом ложки.

– Н-не совсем сразу… – Мила неожиданно всхлипнула и заплакала. Наташка вопросительно посмотрела на меня, я легонько покачала головой – не надо мешать. Может, легче станет…

Плакала она не очень долго. А потом, прерывая рассказ судорожными вздохами, рассказала, что мама умерла в ее отсутствие. В августе вконец измотанная Мила решила съездить на недельку по туристической путевке по маршруту: Хельсинки-Стокгольм-Хельсинки. Мама последнее время неплохо себя чувствовала, и именно она на этом и настояла. А тут еще ухаживающая за мамой сиделка Лиза поддакнула. Неделя – не велик срок.

Прощаясь с матерью, Мила не думала, что видит ее живой в последний раз. Антонина Генриховна была бодрой, улыбчивой и деятельной. «Поезжай с Богом, деточка. Вернешься, забот прибавится. Нам с тобой надо заняться старым фундаментом – до конца отстроить на нем то, что заслуживаем. Не умру спокойно, пока мечта не осуществится…»

– Что-то я плохо понимаю… – Наташка еще добавила в ложку крошек от бисквита и повезла ее в мою сторону. – Неужели твоей мамочке было мало места в этой, с позволения сказать, половине? Зачем ей, болезной, на старости лет огромная махина, с претензией на «дворянское гнездо»?

– Видишь ли… – договорить Милочка не успела. С улицы донесся слабый звук мощной техники. – Дорогу чистят! – обрадовалась она. – Я же говорила! Она еще раз прислушалась: – Вернее, уже почистили, возвращаются…

– Как замечательно осознавать, что кому-то в эту ночь тоже не спится. И не по собственному желанию… Честное слово, я бы и сейчас рванула домой, если бы нас здесь не замуровали… демоны! – Наташка возмущенно шарахнула чайной ложкой по столу, рассыпав весь груз крошек. – А почему со стола не вытерли?

– Мила, ты так и не пояснила, когда начались эти потусторонние явления…

Не очень хотелось возвращаться к прежней теме, но любопытство одолело.

– Ах, да… Мама умерла за день до моего возвращения. Я была уже в поезде, когда позвонила Маринка. Такую истерику закатила! Получилось, что я жуткая эгоистка, бросила ее любимую бабушку умирать и пустилась во все тяжкие… Хотя сама, паршивка, вообще у бабушки не появлялась. А ведь та ее вырастила! Но, честно говоря, Маринка кое в чем права – не следовало мне уезжать… И еще – Лиза говорила, что умерла мама тихо, во сне, а у меня такое ощущение… – Милочка замялась. – Словом, я думаю – это не совсем так. Ну просто уверена: мама не успела мне сказать что-то очень важное… Вот после смерти и разговорилась.

Наташка как-то странно выпрямилась и уставилась на Милочку немигающим взором:

– Так она… это… Она здесь умерла? В этой половине?

– Лиза говорила, что застала ее на кровати без сознания и почти без пульса. Смерть констатировала «скорая». Ее только успели вынести из дома. Соседка тетя Аня – она вообще-то Ася, но свое имя терпеть не может, ее все тетей Аней зовут, даже успела в одностороннем порядке с ней проститься у дома и пожелать счастливого пути. Мамина комната как раз напротив моей… Наташа! Ты меня пугаешь!

Наташка молча хватала ртом воздух, с трудом выдавая отдельные слова. Если связать их воедино и исключить некоторые восклицания, получался вопрос-упрек: «Ну почему же ты, Мила, не предупредила заранее, что рядом комната покойницы, блин?!

– Да она постоянно закрыта, – совсем растерялась Милочка. – И голос мамы доносится не оттуда. Вы же сами слышали! – обратилась она к нам за поддержкой.

– Ну да! – с жаром подхватила Аленка. – Он жалуется из недостроенной части. Наверное, строительство осуществляется не по планам Антонины Генриховны, вот она и выказывает недовольство. Но что удивительно – там такой холод, а ей душно…

– Так! Времени половина седьмого. – Наташка взглянула на настенные часы и весьма решительно продолжила: – Еще минут сорок, и идем на улицу откапываться тазиками, кастрюлями и крышками от кастрюль. А тебе, Ирка, хватит выяснять, когда начались эти ненормальные аномальные явления. Это чревато нехорошими подробностями. Я, например, уверена, что голосит покойница из недостроя, а гуляет, где вздумается. И днем спит в своей бывшей комнате. Вот если сейчас туда зайти… Только мне это на фиг не надо. А что, если она сейчас рядом с нами и все слышит?

За столом воцарилась идеальная тишина. Был слышен шорох собственных ресниц. Я понимала – необходимо немедленно сказать что-то умное и ободряющее, но, к сожалению, одно противоречило другому. Мысль о том, что привидений не бывает, расходилась с тем, что утром и днем они спят, поэтому бояться нам нечего. В результате выдала совсем другое:

– Алена права. Привидение в своей комнате не живет. Оно живет по месту нахождения голоса.

– Если ты такая храбрая, иди, открой комнату и посмотри, – издевательски предложила Наташка. – А я на выходе из дома в теплых носках покараулю.

– Между прочим, в маминой комнате всегда ночует Лиза, когда приезжает, – заметила Милочка. – Я вообще-то надеюсь, что она сегодня к вечеру появится. Лиза без предрассудков.

– И, судя по всему, глухая. Ты ей, конечно, платишь, – фыркнула взбудораженная Наташка.

– Раньше платила. За уход и помощь маме. Очень порядочная женщина, о себе мало рассказывает, но, насколько мне известно, у них в области тяжело с работой. В свободное время она еще и учится. Неделю после смерти мамы со мной возилась. Больше не могла – работа. На днях, когда оставалась ночевать, уехала аж в шесть часов утра. С ней очень легко. Кстати, когда она в первый раз приехала, мама была настроена против нее категорически. Ей ужасно не понравилось Лизочкино имя. Но стоило Лизе поговорить с мамой буквально пару минут, претензии были сняты. Но мама, смешной человек, упорно не называла сиделку по имени. Только Душенька.

– Ну тогда плати Душеньке больше и пусть она живет с тобой. Я не понимаю, почему ты раньше не решила этот вопрос? – Наташка недоуменно пожала плечами.

– У Лизы уход за пожилыми людьми как-то связан с учебой. И потом, Лиза очень ответственный человек. Если уж она устроилась к другим людям, то ни за какие деньги не решится их подвести. Говорит, что это будет крайне непорядочно с ее стороны, – кисло улыбнулась Милочка.

Наташка с шумом перевела дыхание:

– Уф! Ну и слава богу! Давай координаты ее хозяев. Мы сами решим все вопросы так, чтобы и овцы были сыты, и волки целы…

– Но у меня нет их координат. Только мобильный телефон Елизаветы. А ей, право слово, звонить не стоит. Я уже объяснила почему…

– Милка! Не тормози! Я не собираюсь тащить ее к тебе на аркане. Просто дай мне номер ее телефона.

К полному разочарованию Натальи телефон сиделки был мобильным. Подозреваю, что Наташка рассчитывала на домашний. По нему не составит труда определить адрес. Не сложилось…