Православие и корейцы - Страница 15
Объяснить такие исторические факты увлечением, расчетливостью или стечением обстоятельств, заставляющих корейцев испить мученическую чашу, никак нельзя: того не допускают и многократность, и длительность событий, и самая широта и глубина исторических фактов. Автор брошюры утверждает, что если проследить историю корейской церкви, то мы встретим не мало фактов, говорящих не только о религиозности корейцев и расположению их к христианству, но и о богатстве их религиозной натуры, о способности их к героизму как высшему проявлению духа[93].
Насколько правильно это мнение почтенного автора, не беремся судить. Мы знаем, что в характере каждого народа есть положительные и отрицательные стороны, следовательно, определять религиозные наклонности народа на основании стойкости прежних мучеников едва ли правильно. Не будут ли такие выводы поспешными?
Вообще, нужно сказать, о. Павел идеализировал корейцев, он ожидал от них какой-то особенной религиозной восприимчивости, надеясь, что они вот-вот соединятся с верою во Христа и единовременно с сим приобщатся к культурным нациям мира. Насколько осуществимы были эти мечты, будущее покажет. Во всяком случае, он стремился осуществить их на деле и ради них трудился не за страх, а за совесть так, как подобает доброму, примерному миссионеру.
Желая дать возможность корейцам-христианам молиться на родном для них языке, о. Павел не замедлил удовлетворить эту насущную потребность переводами богослужебных книг с русского на корейский язык. С этой целью он исправил часть переводов, начатых о. Хрисанфом, другую, недостающую, восполнил собственными произведениями. Помогал ему в этом деле учитель миссийской школы (потом священник) Иван Кан, довольно образованный кореец, достаточно хорошо владеющий русским языком, т. е. человек более или менее пригодный для выполнения означенной цели.
Работа по переводам шла почти изо дня в день в течении пяти-шести лет. За этот сравнительно короткий срок о. Павел успел во многом. Так, между прочим, он перевел: краткий молитвослов, часослов, сборник паремий, служебник, требник, избранные песнопения из Октоиха, Цветной и Постной Триоди[94], праздничной Минеи, последование ко св. причащению, чины молебного пения и панихиды, краткую священную историю, катехизис и т. п.[95]. Часть переводов отпечатана и вышла уже несколькими изданиями, часть остается в рукописях и ждет своей очереди выхода в свет[96].
По мере исполнения трудов по переводу, богослужебный славянский язык стал заменяться корейским и с 1910 г., когда работа была более или менее закончена, туземный язык вошел в свои права, т. е. богослужение стало совершаться на родном корейском языке, понятном для туземного населения, за исключением великопостных служб, которые остались не переведенными.
Нет сомнения, что труд этот, огромный по своему значению и объему, требовал большой усидчивости и зоркого внимания, но личность переводчика сама служила поручительством за добросовестность исполнения работы. Правда, в переводы вкрались кое-какие ошибки и неточности, но все это, думается, при пересмотре труда более компетентными лицами со временем будет исправлено, и все недостатки и шероховатости будут устранены.
Что касается апостольских евангельских и псалтырных чтений, употребляемых во время богослужения, то таковые с самого начала заимствовались из книг Священного Писания, изданных местным Британским Библейским Обществом. Следовательно, с этой стороны миссия была также обеспечена.
Словом, в отношении богослужения Миссия с первых же лет своего существования поставлена была в более или менее удовлетворительные условия и с пользою для дела могла обслуживать верующих в храме.
Кроме означенных трудов на корейском, о. Павел имел склонность к писанию литературных произведений на русском языке. Так, время от времени он помещал свои статьи в периодических изданиях на темы, вызванные потребностью времени, преимущественно церковного характера, часто под псевдонимом «кореец». Его перу принадлежат некоторые книги и брошюры, вышедшие в разное время. Вот их перечень.
1) Ко гробу Господню (путевые заметки о поездке в Иерусалим и на Афон). Иркутск, 1903.
2) Современное положение христианских миссий в Корее. Владивосток, 1904.
3) Корейцы – христиане. 2-е изд. Москва, 1905.
4) Иргень. Святое место в Забайкалье. Чита, 1911.
5) Покаянные песни. Уссурийский Свято-Троицкий монастырь. 1911.
6) К небу (Стихотворения). Владивосток, 1911.
7) От святой купели до гроба. Уссурийский Свято-Троицкий монастырь. Авдеевка, Приморская область, 1916.
Из всего вышеприведенного перечня трудов, как видим, о. Павел сделал не мало хорошего, полезного во славу Св. Церкви Православной вообще и Миссии корейской в частности.
Последнюю он украсил не только трудами подвигов своих, но и снабдил ее удобопонятным богослужением, столь необходимым для успеха проповеди среди туземцев. В этом одном, нам думается, его огромная заслуга перед будущею корейскою Церковью. Нет сомнения, что со временем сами корейцы оценят его труд и увековечат достодолжным образом. Помоги Боже!
Не удовлетворяясь производительностью стана в деревне Мунь- сан-пхо, функционировавшего с 1903 г., о. Павел с первых же дней приезда своего в Сеул стал нащупывать почву в ближайших от Мунь-сан-пхо селениях и по возможности подготовлять ее. Почва оказалась более или менее приемлемою для предпринимаемого дела, т. е. способною к восприятию семян веры Христовой. Местные жители в большинстве своем сочувственно отнеслись к начинаниям о. Архимандрита, по крайней мере, наружно никто из них не изъявлял неудовольствия к открытию этих христианских ячеек, и станы один за другим стали открываться.
Одним из первых был открыт стан в заштатном городке (ныне селение) Коха, затем в других, ближайших от Коха селениях (Карагай, Соннчон, Ильсан и Марысим).
С открытием станов в каждом из них приобретено было по одному-два клочка земли и устроено по молитвенному дому-фанзе; в каждом поставлено по катехизатору-проповеднику и открыто по школе для детей корейцев с положенным количеством учащих.
Катехизаторам вменялось в обязанность привлекать язычников к христианству, оглашать желающих принять крещение истинами веры православной и проч.; учащим – воспитывать юношество в добрых началах нравственности и давать познания в духе веры и благочестия христианского.
С течением времени, когда число верующих увеличилось, в селении Коха поставлен был священник кореец о. Иоанн Кан[97], посвященный в священный сан из учителей миссийской школы, которому поручено было ведать станами и совершать в каждом из таковых богослужения. В помощники ему, в качестве псаломщика, дан воспитанник миссийской школы А. Г. Ким[98], проходящий означенную службу до сего времени в Миссии не без пользы делу. Таким образом, с открытием станов в селениях стала налаживаться жизнь в духе веры христианской.
Первая из школ (для мальчиков) открыта была в 1906 г. в стенах самой Миссии, вскоре она была преобразована в прогимназию с шестигодичным курсом обучения; вторая, типа одноклассной неподалеку от Миссии на участке, пожертвованном драгоманом нашего Консульства Н. с. Сенько-Буланым, для девочек. Затем в каждом из вышеозначенных станов было открыто по школе того же типа одноклассной школы с четырехгодичным курсом обучения, а всего 7 школ[99].
В курс обучения входили предметы элементарной грамотности с Законом Божиим как основы всех предметов и для желающих изучать языки: русский и английский. Первые годы со времени открытия школ преподавание велось исключительно на корейском языке как родном, общепонятном для учащихся корейцев; потом, с присоединением Кореи к Японии, на японском как государственном для всей страны и, конечно, для учебных заведений, не исключая школ частных, миссионерских.