Право в сфере Интернета - Страница 13

Как отмечалось в докладе Управления Верховного комиссара ООН по правам человека, во многих государствах практика указывает на отсутствие надлежащего национального законодательства, слабые процедурные гарантии и неэффективный надзор, что в совокупности приводит к отсутствию ответственности за произвольное или незаконное вмешательство в частную жизнь человека со стороны государства[38].

Вместе с тем нельзя не замечать, что защищаемые права, существующие вне цифровой среды, постепенно получают правовую регламентацию. Тогда как по-иному ситуация обстоит с правами на неприкосновенность частной жизни, связанными с цифровым пространством, и прежде всего правом на защиту персональных данных. Право на защиту персональных данных не закреплено в международно-правовых актах как самостоятельное и обычно рассматривается как один из аспектов защиты частной жизни, формируясь под воздействием судебной практики международных судов.

Значительное влияние на развитие международного и национального законодательства в области защиты персональных данных оказывает ЕСПЧ. Практика ЕСПЧ развивает современное представление о правах человека и устанавливает стандарты их обеспечения и защиты: «Практику ЕСПЧ, в ходе которой вырабатываются правовые позиции Суда, характеризует привнесение в современное научно-технологическое развитие фундаментальных ограничителей, что позволяет осуществить баланс между интересами научно-технологического развития и интересами человека»[39].

В этих условиях несомненный интерес представляет прецедентная практика ЕСПЧ по толкованию норм, содержащихся в ст. 8 Конвенции по правам человека, которая закрепляет право на уважение частной и семейной жизни: «1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случая, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц».

Анализ практики ЕСПЧ позволил выделить несколько категорий персональных данных, вопрос о защите которых не раз ставился перед Судом. Предварить обзор о разновидностях персональных данных необходимо ссылкой на Конвенцию о защите физических лиц при автоматизированной обработке персональных данных 1981 г. (далее – Конвенция о персональных данных), согласно которой под персональными данными следует понимать «любую информацию об определенном или поддающемся определению физическом лице»[40].

Эти биометрические данные признаются неповторимым и особенным источником данных о человеке. Осуществление незаконного сбора и хранения таких данных, безусловно, противоречит ст. 8 Конвенции по правам человека. И здесь следует обратить внимание на то, что Рекомендация Совета Европы № R(87)15, регламентирующая вопросы использования информации персонального характера в ходе деятельности полиции, допускает возможность хранения подобной информации с определенными ограничениями. В частности, предусмотрена обязанность принимать все необходимые меры, чтобы информация личного характера, хранящаяся для целей деятельности полиции, удалялась, если в ней отпадает объективная необходимость[41].

Принцип необходимости хранения информации личного характера в зависимости от преследуемых целей нашел отражение в нескольких решениях ЕСПЧ.

В деле «S. и Марпер против Соединенного Королевства»[42] ЕСПЧ, ссылаясь на ст. 7 Конвенции о персональных данных, напомнил, что национальное законодательство государств – участников Конвенции должно предусматривать достаточные гарантии эффективной защиты хранящихся персональных данных от ненадлежащего использования и злоупотреблений.

Заявители по этому делу обвинялись в совершении уголовных преступлений, но впоследствии были оправданы национальным судом. Во время расследования этих преступлений у обвиняемых были сняты образцы отпечатков пальцев, взяты анализы ДНК, а также образцы их клеток. После прекращения уголовного преследования в отношении обоих заявителей они обратились к полиции с требованием уничтожить взятые биологические материалы из национальной базы данных (в которой подобная информация хранилась бессрочно). Но полиция отказалась это сделать, ссылаясь на ст. 64 Акта о полиции и доказательствах по уголовным делам 1984 г., согласно которой отпечатки пальцев или образцы ДНК могли храниться после того, как они были использованы для достижения цели, ради которой они были взяты[43].

ЕСПЧ поддержал позицию заявителей, отметив, что хранение отпечатков пальцев и ДНК по делам, в которых обвиняемые по уголовным делам были оправданы или их уголовное преследование было прекращено, является нарушением ст. 8 Конвенции по правам человека. Ссылаясь на решение по делу «Леандер против Швеции»[44], ЕСПЧ отметил, что даже простое хранение информации, относящейся к личной жизни человека, является вмешательством государства в осуществление его прав по смыслу положений ст. 8 Конвенции по правам человека. По мнению ЕСПЧ, профили ДНК предоставляют государству необходимые средства для установления генетических связей между большим количеством людей, что само по себе достаточно для вывода о том, что их хранение представляет собой вмешательство государства в осуществление этими людьми права на неприкосновенность их личной жизни[45]. Что касается отпечатков пальцев, то Суд подчеркнул, что они объективно содержат уникальную информацию о человеке, а в ряде случаев позволяют точно идентифицировать его личность. Таким образом, это может негативно отразиться на неприкосновенности частной жизни, а хранение подобной информации без согласия лица, которому она принадлежит, нельзя назвать нейтральным или незначительным[46].

При этом ЕСПЧ не отрицает того, что в некоторых случаях вмешательство в право заявителя на неприкосновенность частной жизни может быть признано законным. Но это допустимо лишь при соблюдении некоторых условий, на которые Суд специально обращает внимание.

Так, заявитель по делу «Ван дер Вельден против Нидерландов»[47] обвинялся в вымогательстве и содержался в одном из исправительных учреждений г. Дордрехта на основании медицинских заключений сразу нескольких врачей, которые отмечали высокий риск возможности рецидива у заявителя. Государственный прокурор на основании национального законодательства – ст. 2 § 1 Закона о взятии анализа ДНК улиц, осужденных за уголовные преступления, издал приказ об отборе клеточного материала для определения ДНК-профиля заявителя.

По мнению заявителя, приказ государственного прокурора об отборе у него клеточного материала и хранение полученного образца ДНК-профиля в государственной базе данных, по сути, повлек для него дополнительное наказание по смыслу ст. 7 Конвенции по правам человека, поскольку он уже содержался в исправительном учреждении. Он также обратил внимание на то, что вопрос о его ДНК-профиле вовсе не поднимался во время непосредственного проведения расследования уголовного преступления, что указывало на применение дискриминационных мер в отношении него. Это и стало основанием для обращения в ЕСПЧ с жалобой на нарушение ст. 8 и 14 Конвенции по правам человека.