Право первого хода - Страница 14

Изменить размер шрифта:

А не случись тогда этой, как тогда казалось, неприятности?.. Тип этот, Вадимом его, помнится, звали, все равно себя бы проявил: уголовник, он и есть уголовник. От себя, от натуры своей, не уйдешь, будь ты хоть трижды инженер. Да и что это за профессия такая, прости, Господи, инженер!.. Когда-то, давно уже, еще, может быть… Но теперь-то?! Вон они, все эти инженеры, кандидаты технических и прочих наук – кто с метлой, кто на рынке, а кто и в бандиты подался. Этот-то, Вадим, уж точно… Либо сидел бы сейчас, либо такие же "инженеры" зарезали бы где-нибудь в подворотне.

Недавно объявился. Вышел, значит. Просто удивительно, как сейчас снисходительны стали к подобным типам. Раньше за такое – вплоть до высшей меры, а теперь что?.. семь лет каких-то отсидел у государства на шее, и здрасьте вам!.. Нарисовался, обрадовал. С порога выгнать, как следовало бы, конечно, интеллигентность проклятая помешала. Сидел тут, за столом, чай пил, про Марину расспрашивал. Морда совсем бандитская стала, просто страшно. Но пронесло, слава Богу. Ушел. А ведь мог и ограбить!

Вика тоже запомнила этот вечер, это возникшее вдруг в воздухе гостиной физически ощущавшееся напряжение из-за которого стало трудно дышать, говорить, смотреть прямо перед собой – взгляды метались по углам, как перепуганные лучи прожекторов во время воздушной тревоги.

Внешне Вадим мало изменился с тех пор, как Вика видела его в последний раз. Ссутулился немного, резче стали черты лица. Седины может быть и прибавилось, но в светлых, коротко стриженых волосах это было не заметно.

А вот взгляд у него стал другим. Это был уже не взгляд сильного, уверенного в себе мужчины. И не замерший, отрешенный взгляд идущего на смертельный таран камикадзе – именно такой был у Вадима когда Вика видела его в последний раз, в зале суда, когда оглашали приговор: десять лет. Сейчас это был растерянный и ждущий взгляд – взгляд потерявшейся собаки. Большого, породистого, любимого некогда пса, не понимающего, что случилось, где они, его хозяева и почему его все отовсюду гонят…

Да, любимого когда-то. Любила же его Маринка. Да и сама Вика, несмотря на свой тогда более, чем нежный возраст – сколько ей тогда было?.. двенадцать? Сама Вика, если честно, была тогда в Вадима немного влюблена. Было в нем что-то такое… романтичное, суровое, решительное. Сейчас бы Вика в него не смогла влюбиться. Разве можно влюбиться в человека с глазами потерявшейся собаки? Но разве, чтобы испытывать сострадание, нужна непременно любовь?

И тогда, в тот вечер, когда Вадим, совсем недолго пробыв у них в гостях, одевался в прихожей, Вика шепотом договорилась с Вадимом о встрече на следующий день.

И они, действительно, встретились. Вадим ждал ее в условленном месте неподалеку от университета, и в первую минуту, увидев его поникший силуэт в обтерханном, десятилетней давности пальтишке, силуэт замерзшего на ветру, абсолютно никому не нужного человека, в первую минуту, которой ей же самой потом было стыдно, Вика пожалела, что назначила эту встречу.

– Знаешь, – сказал ей Вадим после первых обязательных и никчемных слов, – я вчера еще хотел тебе сказать, как ты изменилась. Я бы ни за что не узнал тебя, если бы мы встретились где-нибудь на улице. Ты стала красавицей. А может, мы и встречались, – добавил он, подумав. – Вполне. Я тут часто хожу.

Ты там же живешь? – спросила Вика.

Нет. Мама умерла пока я… отсутствовал. А квартиру мы как-то так и не приватизировали. В общем там уже давно живут другие люди.

Господи, прости, Вадим, я не знала.

Да ничего.

И где же ты?

Да в общем, так… – он неопределенно развел руками и смущенно улыбнулся. – Везде понемножку. Когда как, короче.

Подожди!.. – Вика удивленно и испуганно посмотрела на него. Она видела бомжей, вид их всегда был ужасен. А уж запах… – так что, получается, тебе негде жить?

Ну, что значит, негде, – попробовал отшутиться Вадим, – наоборот. Мир, знаешь ли, огромен и прекрасен. И в нем есть место не только подвигу.

Что же делать?

Вадим, удивленный ее реакцией, взглянул на нее внимательней и увидел, во всяком случае ему так показалось, что ей вроде бы действительно… не все равно, что ли. Что это она вдруг? Ерунда какая!..

– Да ладно, Вика. – Вадим небрежно махнул рукой. – Не бери в голову. Как говорил старина Карлсон, дело житейское.

– Нет-нет!.. – возразила Вика, которой пришел очень кстати на память один недавний разговор. – Так нельзя. Потом, зима же… Знаешь, Вадим, боюсь обещать, но кажется, есть один вариант…

И вариант не подвел. Встретившись с Вадимом в следующий раз, Вика не стала терять время на пустые разговоры, а сказав:

Пошли, – повела его как маленького, держа за руку и ничего больше не говоря.

Повела-повела и привела в шикарную трехкомнатную квартиру с мебелью, книгами, посудой. Хозяева этой квартиры уехали, завербовавшись на три года куда-то то ли в Ливию, то ли в Ливан – в общем куда-то туда… А присмотреть за квартирой, а главное за цветами и аквариумными рыбками, хозяйка попросила свою давнюю приятельницу. Приятельница жила в другом конце города, а посему спихнула эту обязанность на свою дочку. Другая какая-нибудь может даже и обрадовалась бы – возникла сама собой, из ниоткуда шикарная "хата", куда можно водить кавалеров. Но то другая, а эта кавалеров не имела. Она была прыщавая и стеснительная. И как-то тихонько, чуть не шепотом, пожаловалась Вике, с которой училась в одной группе, как достала ее эта квартира, в которую надо ездить чуть не каждый день. Да еще раз в неделю прибирать там, полы мыть, а все же три комнаты, а своя-то квартира тоже никуда не делась и она тоже на ней.

Таким образом Вика поймала сразу двух зайцев: обеспечила Вадима прекрасным жильем и надолго, и спасла приятельницу от тяжкой обузы, поручившись ей, что человек, который там поживет, это очень хороший, порядочный человек, и что он будет поддерживать чистоту и порядок, поливать цветы и кормить рыбок как своих родных.

Единственная проблема была в отсутствии у Вадима прописки. Если настучат соседи и придет участковый с проверкой, будут неприятности. Значит, с соседями Вадиму предстояло дружить и ничем их против себя не настраивать.

И Вика навсегда запомнила то, что случилось, когда они пришли в эту квартиру и когда Вадим понял, что, собственно говоря, произошло и КУДА они пришли. Вика увидела то, во что никогда не верила, хотя сто раз и видела в кино: у этого сурового, мрачного мужика с тяжелым, словно запыленным лицом и большими кулаками вдруг из глаз потекли слезы. Вадим стоял посреди комнаты – посреди всей этой совершенно немыслимой, навсегда потерянной и забытой роскоши: мягкий кожаный диван, кресла, книжные шкафы, палас на полу, – посреди этой теплой, уютной комнаты и молча плакал, не только не всхлипывая, но даже не меняя все того же каменного выражения на лице. Словно ледяные глаза его, попав в тепло, начали тихонько таять.

А потом он сказал – негромко, глухо и совсем не торжественно, а словно проталкивая слова через комок, застрявший в горле:

– Вика, я твой должник. Если что-нибудь… Когда угодно, – он откашлялся, – В общем…ты понимаешь. Я для тебя сделаю все, что смогу. И даже если не смогу – все равно сделаю.

Вот о нем-то, о Вадиме, Вика и вспомнила, стоя у запертых дверей своего дома.

2

Все знают так называемый "закон бутерброда", ошибочно относя его к числу законов природы, регулирующих везенье и невезенье. На самом деле тот факт, что пресловутый бутерброд непременно шлепнется маслом вниз, объясняется всего-навсего элементарной механикой с такими простыми понятиями, как центр тяжести и момент вращения. А вот другой закон – закон четности, или, как его еще называют: "закон зебры", известен гораздо меньше, хотя он-то как раз к везенью, равно как и к невезенью имеет самое прямое отношение.

Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com