Правила игры без правил - Страница 14

Директор Юрайда кивнул, повернулся и медленно пошел к школе. Его плащ несколько раз мелькнул за деревьями и исчез.

Я подошел к обрыву. Каменистая осыпь терялась в дымке, внизу. На противоположной стороне желтели пятна кустов. Там, за холмами, начинается спуск в Долину.

— Красиво, не правда ли?

— Великолепно! — согласился я и только тогда обернулся.

Неслышно возникший Пупер протягивал мне папку.

— Вы забыли акты проверки.

— Ах, да, — равнодушно сказал я, — спасибо.

— Надеюсь… — улыбаясь начал он, но тут же осекся.

Его взгляд уперся в мою ладонь. Я продолжал держать пачку сигарет, забыв о них. Под лопаткой засосало, я понял, как изголодался по затяжке. Пупер с явным беспокойством разглядывал именно голубую пачку «Престижа».

— Если не ошибаюсь, — сказал он, уставив на нее палец, — она у вас была полной! В школе вы не выкурили ни одной.

— А вам что за дело, любезный?

Наглый охранник что-то пробормотал и завертел головой, всматриваясь под ноги. Потом вскинул на меня глаза, потянул носом и перевел взгляд туда, где минуту назад скрылся директор. Ничего не сказав, он быстро пошел к воротам.

Слова, факты и предметы еще не сложились для меня в законченную картину, но я тем не менее делал свое дело автоматически: догнал Пупера, сбил с ног и, сорвав с себя галстук, прикрутил охранника локтями назад к прутьям ворот. Когда он опомнился от неожиданного нападения, я уже достал ампулу с сывороткой и сорвал с иглы колпачок. От укола в плечо он дернулся и вытаращил на меня глаза. Вот сейчас он и посыплет все…

— Ну, что интересного вы могли бы мне рассказать?

Но Пупер, вместо того чтобы начать тут же выкладывать все как на исповеди (сыворотка действует практически сразу), потребовал, чтобы я его немедленно развязал, начал грозить мне жалобами начальству, в под конец заявил, что я сошел с ума и меня надо немедленно изолировать. Я же стоял над ним и недоумевал. Сыворотка, что ли, скисла? Не бывает такого, чтоб после двух кубиков человек тут же не превратился в выбалтывающую тайны машину! Странная у него реакция, и сигареты…

Мысль не успела оформиться, когда я медленно достал зажигалку, извлек сигарету… Он расширившимися глазами следил за моими манипуляциями. Когда я зажег сигарету, он дернулся и обмяк. Затяжка теплой волной пошла в легкие.

Я выдохнул дым ему прямо в лицо и… еле успел отскочить! Его вывернуло наизнанку. Пупер захрипел и потерял сознание.

Ничего не соображая, стараясь связать мысли, я стоял как пень. Потом я легонько двинул его ногой в щиколотку. Пупер слабо застонал, открыл один глаз и снова закрыл.

— Отравитель! — просипел он. — Все вы отравители, вся ваша поганая планета!

Меня затрясло от возбуждения. Я напал на жилу и разработаю ее до конца. Если понадобится, я буду пытать его еще, но он мне выложит, почему планета «наша», а не его!

— Куда девали выпуск? — рявкнул я ему в ухо. — Где они?

Он молчал. Я щелкнул зажигалкой.

— Немедленно прекратите, — захлебываясь, зачастил он, — мы помогаем вам избавляться от никому не нужных и опасных элементов. Они не нужны армии, производству, школе. Но их энергия, храбрость, этическая гибкость…

— Не дуй в карман! Куда их дели, быстро!

— Пятерых на Амант, пятерых на Гало-2.

— К-куда?

— Это недалеко, шесть и двенадцать световых лет.

От невероятной догадки у меня словно лопнуло в голове.

— Развяжите мне руки и скорее уезжайте, — с угрозой сказал Пупер. — Вам никто не поверит, а нам стоит моргнуть, и от вас даже пепла не останется. Вы не можете представить, сколько людей служат Делу, не подозревая о нем…

Он так и сказал «Делу», с большой буквы. Но угрозы — это хорошо! Угрозы — это мозоли, козыри и больной зуб. Значит, ты человек, если угрожают. Угрожает — значит, боятся. Но какая нелепость; тщательно охраняемая тайна всплывает из-за ерунды. Впрочем, все засекреченные системы защищены от серьезных поползновений и утечки. Предусмотреть можно все, кроме роковых случайностей, которые и рушат самую хитрую конспирацию.

— Так зачем вам подростки? — перебил я Пупера.

Вместо ответа он попытался пнуть меня в живот, но я мигом урезонил его. Он крякнул от боли и затих.

— Итак? — Я поднес огонек к сигарете.

— Ладно, — устало сказал он, — я вас предупредил…

Вся правда оказалась настолько невозможной, что я поверил сразу. И растерялся. Одно дело. «тогда после работы валяешься с банкой „Тьюборга“ перед телевизором и смотришь, как славные парни разделывают пришельцев всех мастей и расцветок, другое — когда выясняется, что пока киношники лепили свою туфту, натуральные инопланетяне без рекламы вывозят наших детей!

— Освоение Галактики требует больших затрат не только материальных, но и этических, — втолковывал мне Пупер, — отряды цивилизаторов несут трудную, но благородную службу, которая под силу только им и больше никому!

Он говорил о благодарных родителях, получивших приличные отступные и готовых пятки лизать воспитателям, лишь бы их чада были пристроены.

— Что же делают эти цивилизаторы? — спросил я, на что он уклончиво пробормотал, что, мол, далеко не все населенные планеты стремятся к нормальному общению, к взаимовыгодным контактам и тому подобное и что бывают нежелательные эксцессы, когда применение силы просто неизбежно для предотвращения большего зла.

— Но почему подростки? И почему мы, своих не хватает?

Пупер долго молчал, а потом сказал, что выбирать им не приходится, потому что взрослые особи (он так и сказал „особи“!) не годятся по психопараметрам, их долго обучать и координировать, а доподростковые возрасты недостаточно мисдиминоральны. А почему земляне? Он предпочел бы не отвечать на этот вопрос, но если я настаиваю… что ж, опять же не приходится выбирать! Найти разумных и достаточно развитых, но способных к силовым акциям практически невозможно. Пока мы единственные.

Вот так! Они прибирают к рукам обитаемые миры, но что-то мешает им убивать. Мораль, табу или еще что — неважно. А если туземцы отказываются менять слоновую кость и рабов на бусы и зеркальца, то их объявляют дикарями и насылают цивилизаторов. Господи, неужели история так омерзительно повторяется везде?

Пупер все призывал меня посмотреть на положение вещей непредвзято, проявить широту взглядов. В конце концов, когда земляне выйдут в Большой космос, они смогут использовать опыт и знания первых отрядов, ведь лет через десять они начнут возвращаться. А гласность вредна, поэтому они обратились не к правительству, а к частным лицам. Лучшие преподаватели, отличное оборудование, контакты, неформальные, разумеется, с правительственным аппаратом. Не все посвящены в Дело до конца, даже Юрайда знает лишь то, что ему сочли нужным сказать.

Он говорил, говорил, а я всматривался в него, пытаясь увидеть что-либо чужое. В кино просто — там они неприятны, зелены и многоглавы, а этот охранник был похож… на охранника. Заурядное лицо, таких на сто девяносто.

Хорошо бы запаковать его в багажник и вывалить перед журналистами в столице. Но если это вполне земная подлость, то меня в лучшем случае упекут в палату для буйных. Да и курия может перехватить по дороге и вытрясти из него все. Тогда я буду нежелательным свидетелем в новой игре. Скверно играть, не зная правил, еще хуже — когда правил вообще нет.

Шевельнулось во мне сомнение, уж не обманный ли это маневр хитрого на выдумку директора Юрайды, однако чутье подсказывало, что хитрости кончились, я уперся в стенку и дальше хода нет, а сзади стоят с ружьями у плеча и сейчас упадет команда…

Я рывком поднял Пупера и несильно дал ребром ладони по горлу. Всхлипнув, он мягко осел на землю, и я, развязав узел, оттащил его в кусты. Полежит полчасика, отдохнет, а я за это время сменю в Долине машину или доберусь до аэропорта.

Когда я подошел к своей „эйзет алка“ и распахнул дверь, в глаза бросился прилипший к сиденью кленовый листок. Они заправляли машину, все в порядке, уговаривал я себя. Кто же в наше время сует в бензобак динамитный патрон или срезает тяги — это же просто неэтично. Я дважды обошел машину, потрогал фары, но не мог никак решиться. Может, столкнуть машину с обрыва, а там пусть ищут останки настырного капитана?