Правдивые истории о чудесах и надежде - Страница 5

Иногда щенок замирал и оглядывал свой новый дом. Он будто вспоминал несчастные первые несколько месяцев своей жизни, а потом удивлялся, как он сюда попал и почему этот дом так отличается от тех, в которых ему довелось побывать.

Порой он казался немного напуганным, и мы поставили его корзинку к телевизору, чтобы он был у нас перед глазами, пока мы отдыхали и смотрели фильм.

Наступил вечер, и чем больше мы тискали Сэма, гладили его и играли с ним, тем меньше настороженности он проявлял. Видимо, понял, что в этом доме его ждет только любовь.

Лаки выбилась из сил. Вообще-то она могла бегать за мячом хоть весь день и ничуть не уставала, но Сэм не давал ей продохнуть, и к вечеру обе собаки уснули без задних ног.

И мы тоже легли спать задолго до полуночи – уставшие и счастливые.

Шли дни, и Сэм освоился на новом месте. Они с Лаки стали неразлучны. К счастью, щенок быстро научился справлять свои дела на улице. Через две недели после Рождества Джиму сделали запланированную операцию на бедре. Только он вернулся домой из больницы, как со мной случилось кое-что странное.

Ночью я проснулась оттого, что Джим толкал меня в бок.

– Ты чувствуешь? – спросил он.

– Конечно, – ответила я.

Мы откинули одеяло и взглянули на мои ноги: они тряслись и подпрыгивали.

– Я танцую ирландские танцы во сне, – пошутила я.

Но на деле мне было не до шуток. Я срочно поехала в больницу и прошла сканирование. Оказалось, что у меня разрыв двух межпозвонковых дисков. Несмотря на всю серьезность ситуации, первым делом я подумала о Сэме. Мы только завели его – и вот я оказываюсь прикованной к постели. Как мы будем справляться? Неужели придется отдать щенка?

Одна мысль об этом была невыносима: ведь все мы сильно его полюбили.

Но тогда мне приходилось думать о другом.

Консультант в больнице сказал, что нужна срочная операция на позвоночнике, чтобы удалить последствия разрыва дисков и вставить в позвоночник металлические стержни. Когда я рассказала о недавней операции Джима и нашем новом щенке, он ответил:

– Не переживайте. После операции вам нужно будет как можно больше ходить, чтобы восстановить мышечный тонус. Лучшего средства, чем собака, не найти.

Услышав это, я испытала огромное облегчение и больше уже не сомневалась. Сэм останется с нами! С двумя собаками в доме у меня появится стимул чаще вставать и двигаться, да и Джим будет больше ходить и укреплять бедро.

Операция прошла успешно, и через три дня я вернулась домой. Сидеть мне не разрешалось – я могла только стоять, ходить или лежать. К моему изумлению, Сэм стал «учиться» хорошему поведению у Лаки. Я выводила их на совместную прогулку, а Сэм присматривался, как идет Лаки, и видел, что та не натягивает поводок и не вырывается вперед. Он научился не сразу, но стоило пару раз твердо окликнуть его, как он начал вести себя так же.

Хотя сначала я переживала, справимся ли мы – ведь оба пережили серьезные операции. Но в итоге все сложилось хорошо. Собаки очень нам помогали: они поднимали Джима по вечерам, заставляя его ходить, пусть даже и с тростью, а мне не давали прохлаждаться днем – я много двигалась, и это снимало нагрузку на позвоночник. Это было и к лучшему: Джим поправился и вышел на работу, а я по-прежнему сидела с трудом. Из-за этого я не могла работать, и не будь Лаки и Сэма рядом, чтобы составить мне компанию, я бы чувствовала себя очень одиноко.

За играми в саду и во время долгих утренних и вечерних прогулок Лаки учила Сэма основам хорошего поведения. В щенячестве она грызла все подряд – в том числе досталось нашему персидскому ковру. Но Сэм, кажется, понимал, что этого делать нельзя, и если ему и приходило в голову что-то уничтожить, Лаки вовремя его останавливала.

Стоило ей выйти в сад, как Сэм шел следом. Она научила его хватать брошенный мячик и приносить его. Сэм быстро понял, что играть на траве приятнее, и не совался в патио, где стояла садовая мебель. Он всюду следовал за Лаки, а той нравилась мягкая травка.

Правда, кое-какие черты характера Сэма передавались и Лаки, и это было не очень хорошо. В присутствии своего товарища по играм она иногда становилась непослушной. Я замечала, что вдвоем они порой слишком озорничают, и мне приходилось напоминать Лаки, что такое поведение недопустимо. Какое-то время я постоянно отчитывала Лаки за то, что та слишком расшалилась – но, к счастью, это длилось недолго.

Лаки с Сэмом стали лучшими друзьями. Они вместе носились по дому, гонялись друг за другом, а потом валились без сил и устраивали себе заслуженный отдых.

По мере того, как Сэм рос и креп, он начал наглеть. Лаки мирилась с его выходками, как старшая сестра мирится с проказами надоедливого маленького братца (хотя малышом на тот момент Сэма назвать язык уже не поворачивался).

Случалось, Лаки спала, а Сэм выталкивал ее из корзинки и ложился в нее сам, хотя корзинка была ему маловата. Лаки угрюмо топала к корзинке Сэма и засыпала там. Ей это не нравилось, но она не устраивала драку, а просто уступала место.

По вечерам, когда я давала им одинаковые лакомства, Сэм сразу бросал свое и выхватывал угощение Лаки у нее изо рта. Сначала та отдавала лакомство без возражений и подбирала брошенное угощение Сэма. И поначалу я ругала Сэма, но потом заметила, что эту битву за лакомства собаки превратили в игру. Вместо того, чтобы начать грызть угощение, Лаки сжимала зубы и принималась дразнить Сэма торчащим изо рта кусочком. Тот бросал свое лакомство, бежал к ней, и они начинали возню: Лаки рычала, Сэм скулил, и, наконец, Лаки «уступала» ему. Им обоим явно нравилась эта веселая игра, поэтому я перестала их одергивать. Я радовалась, видя, как Лаки снова резвится и развлекается. Кто я такая, чтобы нарушать веселье?

Лаки снова стала прежней Лаки. Ее хвост все время торчал вверх, она оживилась, радовалась прогулкам и играм в саду.

Когда мы гуляли вместе, прохожие то и дело останавливались и спрашивали разрешения сфотографироваться с нашим замечательным щенком. Но заставить его замереть на месте было не так уж просто. Сэм выказывал изрядное любопытство и тут же бросался обнюхивать своих обожателей и исследовать их фотоаппарат.

С возрастом он стал проявлять черты доминантного пса. Впрочем, от помеси акиты этого следовало ожидать. Раз в неделю мы водили его на собачьи курсы, чтобы он привык находиться среди собак разных размеров. Это очень помогло, но типичные черты акиты все же прорезались. Стоило кому-нибудь постучать в дверь, как Лаки начинала лаять и бросалась к входу, спеша сообщить нам: кто-то пришел! А Сэм вел себя по-другому. Он не выходил, пока гость не оказывался в доме – достаточно близко, чтобы можно было как следует его рассмотреть и изучить. Иногда он даже злился на Лаки за ее нетерпеливость и «приказывал» ей сидеть тихо. Наверняка в такие минуты он по-своему, по-собачьи, «говорил» ей: Погоди, Лаки. Давай посмотрим, что к чему, а потом уже выйдем.

В нем были сильны черты сторожевой собаки: он выжидал, анализировал ситуацию и лишь потом действовал.

Рядом с бесстрашной Лаки и осторожным от природы Сэмом мы с Джимом чувствовали себя в безопасности. Мы знали, что даже если грабитель не испугается лая Лаки и заберется в дом, Сэм гарантирует ему неожиданный испуг уже на месте.

Что до друзей и родных, приходивших к нам в гости, Лаки всегда им очень радовалась, и ее восторженное настроение передавалось Сэму. Он заражался ее примером, и потом их бывало трудно успокоить. Время шло, и Сэм перестал повторять все за Лаки и стал самостоятельной собакой.

В глубине души он оставался ранимым и во всем полагался на предчувствия. Он всегда был настороже – я списывала это на особенности породы и думала, что эту черту характера уже не искоренить. Если на прогулке кто-то шел позади, Сэм одним глазом следил за незнакомцем, а другим смотрел на дорогу.

Он также умел заставить людей посмотреть страху в лицо, причем не спрашивая, хотят они этого или нет. Мой брат Артур боялся собак до смерти, и каждый раз, когда он набирался смелости и приезжал к нам в гости, Сэм делал вид, что не замечает, как Артур нервничает. Он подбегал к нему и заваливался к нему прямо на колени. Шли месяцы, Сэм набирал вес, но, видимо, не понимал, что теперь он уже очень большая собака. Он совершенно не осознавал своих размеров. Он вырос мощным псом, у которого к тому же на все было свое мнение. Сэм рассказывал мне о том, как провел день, выл и лаял. А если ему чего-то хотелось, он сразу давал об этом знать!