Правдивые истории о чудесах и надежде - Страница 4

Глядя на эту парочку, Мишель проговорила:

– По-моему, эти двое легко найдут общий язык!

Я в этом не сомневалась. Окончательное решение – брать щенка или не брать – зависело от реакции Лаки, и ее поведение говорило красноречивее слов.

Она играла со щенком, и тот с радостью вступал в игру. Когда он пугался, то несся что есть мочи вдоль стены, пока не утыкался в угол; там он сжимался в комок и смотрел на нас своими необыкновенными глазами, словно спрашивая: в чем дело? Малыш был растерян, но стоило нам заговорить с ним и произнести пару ласковых слов, как он снова бежал к нам, чтобы мы его погладили. Лаки тоже не отступалась, и хотя Купидон побаивался, не наседала на него, а щенок в ответ тянулся к ней. Хотя он еще опасался, ему явно хотелось любви и ласки, и он метался между нами и Лаки, между нашими похлопываниями и поглаживаниями и ее обнюхиваниями. Он вилял хвостом и храбро пытался преодолеть страх, который то и дело давал о себе знать, а мы с Джимом и ребятами тем временем слушали его историю.

Купидон был одним из восьми брошенных щенков, которых спасли несколько дней назад и принесли в «Баттерсийский дом». Сотрудники приюта не знали, выживут ли все восемь, но Купидон оказался здоровым и сильным, и ему сделали все прививки. Он мог отправиться в новый дом.

Нам сказали, что своим необычным внешним видом он обязан смешению пород – акиты, английской гончей и стаффордширского терьера – и, скорее всего, вырастет крупной собакой.

Обычно в подобных ситуациях находятся причины для волнений, но, увидев, как весело Лаки и Купидон играют вместе, мы поняли, что им суждено подружиться. И сотрудница приюта, которой поручили найти Купидону дом, тоже это поняла.

Купидон был нашей собакой.

Я заполнила бумаги, и сыновья помогли усадить Лаки с Купидоном в машину. По дороге домой Купидон сидел на заднем сиденье между Лаки и ребятами. Я взяла полотенце на случай, если его укачает, но он держался молодцом. Лаки присматривала за ним, как за своим щенком.

Мы подъехали к дому, и я свернула на подъездную дорожку. Майкл повел Лаки в дом, а Эндрю взял Купидона на руки и понес его. Он опустил его на ковер в коридоре. Джим присел на колени и заговорил с нашим новым щенком.

– Ну вот, – сказал он, – это твой новый дом, Купидон.

Они ненадолго остались наедине, а потом Джим сказал мне:

– Он вырастет крупным. Ты же понимаешь?

Я взглянула на длинные лапы щенка и рассмеялась.

День клонился к вечеру, а Лаки не сводила с щенка внимательных глаз. Стоило ему пойти куда-нибудь, и она следовала за ним. Они играли и катались по полу гостиной, и дом наш вдруг снова ожил. Уже несколько месяцев я не видела, чтобы Лаки вела себя так и выглядела, как совсем молодая собака. На нее было радостно смотреть.

Как все щенки, Купидон был неуклюжим – набрасывался на Лаки на заплетающихся лапах и пытался сбить ее с ног. А когда не получалось, прыгал ей на спину, показывая, что все же одержал верх. Но Лаки не возражала. Через несколько часов таких игр обе собаки выбились из сил. Мы все устроились в гостиной и стали обсуждать кличку для щенка – нам хотелось назвать Купидона иначе. Поскольку мы знали, что он частично акита, а это японская порода, то попытались вспомнить какое-нибудь имя, связанное с Японией.

– Может, Гизмо? – предложил Майкл.

– Нет, – рассмеялась я, – только не Гизмо.

– А как вам Самурай? – спросил Эндрю.

Но мы с Джимом хотели, чтобы кличка была короткой.

– Хорошо, – проговорил Эндрю, – а если Сэм? Сокращенно от «самурай».

Идеально, решили мы. Так Купидон стал Сэмом.

В тот вечер, когда Сэм немного успокоился, он начал вести себя как-то странно. Его пару раз стошнило. Я позвонила на круглосуточную горячую линию «Баттерсийского дома» и поговорила с одной из сотрудниц приюта. Та ответила, что, скорее всего, щенок просто перенервничал, и переживания сегодняшнего дня дали о себе знать.

– Ему нужно хорошенько выспаться, и утром все должно быть в порядке, – сказала она. – Но если возникнут проблемы, позвоните, и мы решим, что лучше сделать.

Мы проговорили полчаса. В конце концов, она меня успокоила, я пожелала ей счастливого Рождества и попрощалась.

Джим с ребятами пошли в церковь на ночную службу. А двадцать минут спустя, проверив Сэма еще разок, я и сама отправилась спать в комнату на первом этаже, которая находилась напротив кухни. Но мне не спалось: я крутилась и ворочалась, и слышала, что Сэму тоже не спится. Он выл и скулил, не замолкая ни на минуту. По опыту я знала, что лучше оставить его в покое, чтобы он привык к новому дому. Всю ночь я так и не сомкнула глаз. А потом посмотрела на часы и увидела, что уже полшестого – в это время я обычно вставала и выгуливала собак.

Весь дом, конечно же, еще спал. Лаки – она ночевала в моей комнате – не терпелось пойти на кухню и посмотреть, как там ее новый друг. Она даже подгоняла меня, пока я включала елочную гирлянду.

Мы вошли на кухню, где я закрыла Сэма на ночь, используя кусок фанеры как перегородку для дверного проема. Щенок лежал в корзинке и сладко спал. Лаки подошла и радостно лизнула его. Он сразу проснулся, потянулся, зевнул, и, к своему облегчению, я увидела, что ему лучше, и ночью его не тошнило.

Я выпустила собак в сад и, глядя, как они резвятся вместе, ощутила огромную благодарность за нового члена нашей семьи, который появился у нас как раз на Рождество. Лаки обожала это время года: ей нравилась суета в доме, и я с радостью заметила, что к ней вернулась былая резвость. Хотя Сэм появился в доме только вчера, он уже сумел пробудить в ней прежний вкус к жизни.

Вскоре проснулся и Джим с ребятами, и после завтрака я поставила в духовку индейку и пошла в церковь, оставив Сэма с мужем и детьми.

Вернувшись, я услышала хохот, доносящийся из гостиной. Мои взрослые сыновья катались по полу со щенком! Он напрыгивал на них, и Лаки тоже участвовала в игре.

Я взялась за готовку. Время от времени к ногам прижимался чей-то мокрый нос. А иногда меня задевал чей-то пушистый хвост.

Наконец Сэм с Лаки легли вздремнуть, и мы сели ужинать, но запах еды, должно быть, разбудил собак. Лаки всегда отличалась безупречным поведением и не выпрашивала еду, дежуря под столом. Но Сэм пока не знал, как полагается себя вести. Сначала он начал рыскать под столом, время от времени поднимался на задние лапы и клал голову и передние лапы нам на колени. И каждый раз мы мягко отталкивали его и опускали на пол. Затем он увидел, как Лаки сидит и терпеливо ждет – и последовал ее примеру. Когда дело дошло до десерта, Сэму досталась ложечка сливок.

После ужина я пошла на кухню, где стояли собачьи миски, и позвала Лаки. Она тут же прибежала, и Сэм за ней – кто бы сомневался! Я положила каждому немного индейки, овощей и подливки, и они накинулись на еду. Самое время открывать подарки!

Обычно этот момент был самым волнующим, но сегодня все ощущалось по-другому. Сэм и Лаки мгновенно разделались с ужином, вернулись в комнату и крутились рядом с нами. Я взяла носочек Лаки и второй, который наполнила лакомствами и игрушками еще несколько дней назад. Джим и ребята помогли собакам «развернуть» подарки.

Лаки и Сэм получили по змейке, которая пищала, когда ее сжимали. При взгляде на Сэма, прыгавшего по гостиной, не скрывая восторга от того, что его окружало столько людей и столько любви, мое сердце растаяло. В детстве я всегда говорила детям, что на Рождество животных заводить нельзя, но благодаря Сэму, появившемуся в доме всего несколько часов назад, этот праздник стал для нас особенным.

Лаки веселилась от души, и остаток вечера собаки провели за игрой в «перетяг». В перерывах между битвами они гонялись за мячиками из скомканной упаковочной бумаги, и мы вдоволь нахохотались над Сэмом, который носился по всей комнате. Черные пятнышки вокруг глаз делали его похожим на забавного героя детской книжки.

Как обычно в Рождество, мы попытались посмотреть праздничное кино, но разве это было возможно? Ведь звездой сегодняшнего вечера был Сэм. Он перетягивал на себя все внимание, и мы по очереди играли с ним, не в силах противиться при взгляде на его обаятельную мордочку. Сэм стал героем нашего Рождества.