Правда о врагах народа - Страница 84
В марте 1921 г. ташкентский муфтий Шарифходжаев, как руководитель «Комитета национального объединения», написал письма английскому и японскому консулам в Кульдже с просьбой об усилении помощи басмачам (оружием и другими средствами). Эти письма в Кульджу должны были доставить члены организации Каримов и Курбанов. Когда эти лица по пути приехали в Аулие-Ату, Шукур Мухамедов поручил Хамиду Расулькариеву, как «члену организации», помочь приехавшим беспрепятственно перебраться через границу. Молодой чекист согласился сопровождать посланцев «Комитета национального объединения», выехал с ними на лошадях, избрав путь мимо здания Чрезвычайной комиссии. У этого здания он остановился, арестовал посланцев «Комитета» и сдал их в ЧК вместе с письмами.
«Комитет национального объединения» и после этого частичного провала продолжал подрывную антисоветскую деятельность.
Осенью 1921 г. Энвер-паша прибыл в Бухару. Он предложил бухарскому советскому руководству услуги в качестве инструктора по формированию национальных частей Красной Армии. Получив такой пост и хорошо изучив обстановку, Энвер-паша бежал из Старой Бухары в Восточную, к Данияр-беку, бывшему командующему национальным отрядом армии Бухарского советского правительства, изменившему Советской власти.
В конце 1921 г. Энвер-паша стал «главнокомандующим вооруженными силами ислама и наместником эмира Бухарского» (на серебряной печати, заказанной Энвером, была выгравирована надпись: «Верховный главнокомандующий войсками ислама, зять Халифа и наместника Магомета»), При содействии «Комитета национального объединения» Энвер-паша заключил соглашение с Курширматом, с главарем хорезмских басмачей Джунаид-ханом, другими басмачами и координировал их действия против Красной Армии. Энвер занял почти всю территорию Восточной Бухары, окружил Душанбе и после двухмесячной осады занял его.
4 августа вблизи афганской границы во время стычки с отрядом 8-й советской кавалерийской бригады Энвер-паша был убит. Командование басмачами перешло к Данияр-беку, который также вскоре был убит. Басмаческое движение пошло на спад и в Бухаре. В 1922 г. чекисты ликвидировали организации «Комитета национального объединения».
10 июня 1922 г. против Муэтдина были начаты военные действия, которые вызвали волну сдачи частям Красной Армии как отдельных басмачей, так и целых их. г рупп. В течение 1922 г. на сторону Советской власти перешли 137 курбашей и 2420 рядовых басмачей, сдавших оружие. Муэтдин был взят в плен и предан суду.
В сентябре 1922 г. Военно-революционный трибунал Туркестанского фронта под председательством П. А. Камерона при огромном стечении населения рассмотрел дело о злодеяниях Муэтдина и семи его ближайших сообщников. Присутствующий на суде участник борьбы против басмачей Ф. П. Шацилло написал в свое время репортаж, который ярко отражает перемену отношения местного населения к преступлениям басмачей:
«Громадный двор мечети Азрет в городе Оше. Тысячная толпа. Здесь и местные жители, здесь и приехавшие за сотни верст любопытные делегаты, каждый стремится пробраться вперед и увидеть, хоть на один момент, скамью подсудимых, на которой сидит царек Ошского района Муэтдин, или, как он именовал себя, Эмир-ляшкар-баши Муэтдин-катта-бек Усман Алиев, что в переводе значит: верховный главнокомандующий, непобедимый Муэтдин, большой господин Усман Алиев.
Вокруг Муэтдина – ближайшие помощники его. Здесь и известный палач Камчи Темирбаев…
Несколько дней тянулись свидетельские показания. Свидетели – живые страницы жуткой летописи о кровавом разгуле. Вот толстый арбакеш (возчик). Он вез, под охраной 45 красноармейцев, транспорт.
В транспорте, – рассказывает он, – было до шестидесяти человек граждан; среди них были женщины и дети. По нашим законам беременная женщина считается святой. Но для Муэтдина нет ничего святого – он уничтожал всех. Беременным женщинам вскрывали животы, выбрасывали плод и набивали животы соломой. Детям разбивали головы о колеса арб или устраивали из них козлодранье, и они разрывались на части. Красноармейцев сжигали на костре…
Появляются новые свидетели, и все твердят одно: если власть не расстреляет бандита, они покинут свои места и уйдут в Мекку. Десятками поступают приговоры от населения…
Долгими, несмолкаемыми аплодисментами встречается речь обвинителя, требующего расстрела для Муэтдина и его приближенных. Протестующие крики и угрозы несутся по адресу защитника, просящего о снисхождении. Защитник теряется.
Приговор мог быть только один.
Муэтдин и семь его помощников приговорены к расстрелу».
Туркестанскими военно-революционными трибуналами в декабре 1922 г. были рассмотрены дела главаря узбекских басмачей Рахманкула и десяти его сподвижников, орудовавших в районе Старого Коканда, а также крупной банды басмачей (54 человека) Маргеланского уезда. Главари были расстреляны, активные участники преступлений осуждены к лишению свободы на разные сроки, а дехкане, вовлеченные по несознательности в банды, освобождены от наказания.
Большое значение в деле ликвидации басмачества имела правильная национальная и хозяйственная политика Советской власти. В 1923 г. в Фергану было завезено большое количество хлеба, необходимого дехканам для перехода от посева пшеницы к посеву хлопка; много промышленных товаров; выданы семенные и денежные ссуды; отпущены значительные средства на ирригацию. Дехкане принялись за восстановление разоренного хозяйства. В конце 1924 г. в Туркестанском крае были образованы Киргизская и Казахская автономные, Узбекская и Туркменская союзные республики.
Но некоторые басмачи еще долго продолжали свои разбойничьи похождения. Один из курбашей Маргеланского района, Умар Али, в «наказание» за то, что дехкане посеяли хлопок, вырезал в одном кишлаке 54 человека, пригрозив в случае повторения посева хлопка «построить священный курган из голов жителей». Борьба басмачей против Советской власти превращалась в борьбу против народа. Басмачи теряли связи с населением. Они не могли уже скрываться в кишлаках и окончательно превратились в разбойников, нарушающих мирную жизнь страны.
В одном из обнаруженных в Национальном архиве Индии секретных докладов английской разведки 1923 г. сообщалось, что «общее впечатление таково, что… мало вероятны попытки свергнуть в скором времени большевиков в Туркестане». Разведчики отмечали, что «население Бухары в целом мало питает симпатий к старому эмирскому режиму»; что здесь происходили массовые антибританские демонстрации; «в небольшом городке – Керки – один из наших информаторов слышал, как школьники пели: мы никогда не покоримся англичанам и не отдадим им нашей страны».
В 1923 г. Маргеланский, Андижанский, Кокандский, Наманганский районы Ферганы были очищены от банд. Сдались и были захвачены в плен такие крупные главари басмачей, как Баястан, Исламкуль, Аман-Палван, Казак-Бай и другие. Они были преданы суду. Военно-революционный трибунал приговорил Аман-Палвана и его помощника Хаким-бая Авибаева к расстрелу.
За девять месяцев 1923 г. басмачи Ферганы потеряли 320 курбашей и около 3200 басмачей, из них добровольно сдались 175 курбашей и 1477 басмачей.
Были ликвидированы и другие очаги басмачества в Средней Азии, в частности в районе Локайя (входившем ранее в Восточную Бухару). Здесь на смену Энвер-паше пришел снова Ибрагим-бек, назначенный бухарским эмиром «главнокомандующим войсками ислама».
В районе г. Куляб весной 1923 г. появился новый авантюрист – турецкий офицер Селим-паша, принявший под свое командование остатки энверовских банд в районе левобережья реки Вахш. Селим-паша заключил соглашение о совместных действиях с Ибрагим-беком, установил связи с ферганскими басмачами и начал военные действия. Ему удалось осадить и занять г. Куляб, но его оттуда выбили, и он вынужден был перейти на правый берег реки Вахш. В мае 1923 г. части Красной Армии принудили Селим-пашу бежать в Афганистан. После этого были разгромлены и банды Ибрагим-бека, который, однако, еще долго скрывался в малодоступных горных районах Таджикистана. В 1926 г. бандам Ибрагим-бека было нанесено решительное поражение. В июне 1926 г. он также бежал в Афганистан.