Практичное изобретение - Страница 29

Может, его обманывают глаза? Или корни на самом деле уползают вглубь? Он с отвращением посмотрел на листву. Конечно, листья приблизились к земле.

— Как? — воскликнул Питер. — Сначит, так?

Он вновь взялся за мотыгу. Сначала он наблюдал маневры картофеля с интересом, который сменился наивным изумлением и, наконец, тревогой. Без всякого сомнения, картофельный куст прятался от него в землю. Но этого не может быть! Наверно, вчера вечером он перепил шнапса… А возможно, слишком печет солнце. Он вытер пот с лица подолом синей ситцевой рубахи. До клубней он так и не добрался, и глаза явно не обманывали его — вершина куста уже сравнялась с поверхностью земли. Но остальные кусты стояли как прежде. Только один куст ушел в землю. И это было невероятно.

Питер продолжал копать.

Груда земли все росла. Яма становилась все глубже. Но неуловимые клубни скрывались от преследующей их мотыги. От этого можно было сойти с ума. Наверно, под кустом была пещера не меньше, чем залив Зойдер-Зее. Туда еще свалишься вслед за кустом!

Его медленный мозг, проделав такую сложную работу, заставил его на минуту остановиться. Но нет. Десять лет он копает здесь землю и десять лет собирает урожай. Все это было очень странно. Питера мутило, будто с похмелья, но в нем проснулось упрямство. Это все козни черта. Черт пытается затащить его в преисподнюю. А может, весь мир сошел с ума? Или сам Питер?

Питер копал и отбрасывал землю, но заколдованный куст уходил вниз, словно крот. Куча земли превратилась в холм, и Питер оказался в глубокой яме. Картофельный куст зеленел у его ног. Питер уже добрался до слежавшегося песка. Он был зол и по-прежнему упрямился. Од копал, пока не онемели руки. Он сыпал проклятьями по-голландски и ругался по-английски. Он ворчал и чертыхался.

— Кто-то ушел с ума или я есть ушел с ума, — решил он наконец и без особой надежды попытался вырвать из земли убегающий куст.

— Боюсь, что вы столкнулись с какими-то трудностями. Разрешите вам помочь? — услышал он вежливый голос.

На краю ямы стоял незнакомец с живыми серыми глазами. На нем были старые джинсы, грязная ковбойка и помятая шляпа. Короткая трубка торчала во рту. Вокруг указательного пальца он лениво крутил кольцо цепочки, на которой болтался золотой ключик. У него было угловатое лицо и странная отметина — не шрам, а, вернее, след от ожога на левом виске. По этому пятну Питер угадал в нем новичка в этих краях, о котором ему уже приходилось слышать. Это он год назад купил ферму Хоффмана в районе Шоутакского Центра. Он расплачивался наличными и назывался странно — Зеленый Джонс.

— Спасипо, я справлюс, — огрызнулся Питер. — Картофель есть трудно копать в этот год.

У незнакомца от удивления челюсть отвисла.

— Вы хотите сказать, что копаете картошку? Так глубоко под землей?

Питер чувствовал себя крайне несчастным.

— Йа.

— Ну и глубоко вы ее сажаете! А почему бы вам не взяться за те кусты, что растут ближе к поверхности?

Питер мрачно взглянул на Зеленого Джонса, затем перевел взгляд на куст, вершина которого находилась уже в пяти футах от поверхности земли. Будь проклята эта картошка! Будь проклят незнакомец! Будь все проклято!

— Йа, — сказал он. — Помогите мне фыбраться наружу.

Зеленый Джонс протянул ему руку, закашлялся, когда Питер пыхнул ему в лицом дымом, но помог выбраться из ямы.

— Плаготарю за помош, — сказал Питер.

— Не стоит благодарности.

Питер подошел к соседнему кусту, поплевал на руки и врубил мотыгу на фут в землю. Куст тут же ушел на полтора фута вглубь. Питер взревел от гнева.

— Ого! — воскликнул зритель. У Питера молнии сыпались из глаз. Зеленый Джонс хмыкнул себе под нос и выдохнул клуб дыма.

— Как это вам удается, ума не приложу, — сказал он. — Но в жизни не видел ничего подобного.

И Зеленый Джонс ушел в прекрасном настроении, беззаботно вышагивая по дороге, оставив позади аромат табака и разгневанного голландца.

— Картофель! — рычал Питер. — Майн гот, все сошли с ума от шары.

Второй куст картофеля так же быстро уходил под землю. Таинственное погружение доконало Питера. И он побрел к дому, чтобы утопить свои беды в море шнапса.

Инцидент на ферме Лоринга отличался от других своей кратковременностью. Миссис Лоринг пожелала консервировать кукурузу. Лу Лоринг обещал жене привезти столько початков, что ей на всю зиму хватит. Выбрав свободную минутку, он позвал с собой свою дочь Марион и отправился на поле, где росла сладкая кукуруза.

Марион захватила с собой корзину, чтобы идти вслед за отцом и складывать туда початки.

Лу протянул руку и хотел сорвать початок.

Початок спрятался за стеблем. Кукуруза зловеще забормотала, и ее стебли, возвышавшиеся более чем на десять футов, затряслись.

Лу неуверенно последовал за початком. Тот тут же вернулся на старое место. Лу протер глаза. Марион взвизгнула и опрометью бросилась к дому.

Лу выругался и протянул руку к другому початку. Неужели весь стебель крутится? Или только початок отодвигается? А может, это ему мерещится? Зловещие звуки наполнили сердце Лу ужасом.

Между рядами кукурузы росли тыквы, виднелись кое-какие сорняки и кустик степной вишни. Лу наклонился, чтобы сорвать нижний початок, и чуть не наступил на кустик. Тот подпрыгнул и опустился неподалеку. Корни зашевелились, начали ввинчиваться в почву, и куст медленно выпрямился.

Насмотревшись на вертящиеся початки и прыгающие кустики, Лу понял, что ему придется денек отдохнуть и сходить к врачу, чтобы тот проверил его зрение. Так он и сделал.

Обитатели Шоутака проводили немало времени в магазине Энди. По субботам Энди неплохо зарабатывал, торгуя из-под полы минпесотской Чертовой дюжиной — так назывался сорт зерна, из которого он гнал отличный самогон. В остальные дни недели магазин пустовал, особенно в понедельник и во вторник. Но в тот вторник фермеры с утра начали осторожно стекаться к Энди. К полудню их собралось больше десятка. Энди не мог понять, что случилось, но торговля самогоном шла бойко. В магазине было достаточно скрипучих стульев, пустых бочек, поставленных на попа, и ящиков, чтобы усадить всех желающих.

Мрачность посетителей заинтриговала Энди.

— Как дела? — спросил он, когда вошел Эл Мейерс.

— Так себе.

Эл подхватил треснутый стакан, осушил его и поставил на стойку.

— Что-нибудь случилось?

— Ну… да нет.

— Выпей еще, старина.

— Не возражаю, — Эл одним глотком осушил второй стакан.

— Что-то ты плохо выглядишь, Эл.

В магазин ввалился Питер ван Шлюйс.

— Привет, Питер, ты чего не в поле?

Питер мрачно взглянул на Энди.

— Этот картофель, — пробормотал он. — Он есть как черт.

— Чего? — Энди навострил уши. Жгучий интерес охватил остальных присутствовавших.

— Йа. Я есть копал за один картошка, и я копал быстро, но картошка уходиль в семля быстрее. Йа. Я думай, што там есть дыра. Польшой, польшой пот эти картошка. А мошет быть, эта картошка есть заколтованный, или я есть сошел с ума, потому что солнце ошень горячий.

— Будь я проклят, — перебил его Эл. — А я-то думал, что мне мерещится. Послушайте!

И он рассказал о яблоневом саде, который ушел от него. Сначала он смущался и почти умолял фермеров поверить ему, по когда этот большой человек понял, что вопреки ожиданию никто над ним не посмеивается, он оживился, как ребенок, рассказывающий волшебную сказку.

— Так это твой парень промчался здесь как молния с пару часов назад в старой телеге? — спросил Энди.

— Ага, Хэнк смотался. Да я его и не виню. Я думаю, он не вернется.

Эд Фогель сидел мрачнее тучи.

— Я сейчас видел доктора Паркера. Он сказал мне, что Гуса утром хватил удар, когда он косил, но Гус выкарабкается. Только он ничего не скосил. Мы так и не смогли скосить ни колоска. Пшеница просто ложилась, а когда комбайн проезжал, снова вставала. Можно подумать, будто она живая и знает, что я хочу делать,

— Грош цена теперь моим яблокам, — сказал Эл, — После того как они разбросались, их так побило, что они и на сидр не годятся.