Практическое демоноводство - Страница 5

– На машине ни пятнышка не было.

– Как новенькую держал, что там говорить.

Вэнс довольно улыбался, наблюдая смятение, которое ему удалось посеять в обитателях городка.

– Ладно, парни, еще увидимся. – Он повернулся к выходу и моментально столкнулся с каким-то маленьким человечком, стоявшим у него за спиной.

– Извини, приятель, – сказал Вэнс.

Никто не заметил, как человечек вошел в магазин, никто не слышал, чтобы звякал звонок над входом. Человечек был арабом – смуглый, с длинным крючковатым носом и очень старый. Кожа лежала складками вокруг его пронизывающих серо-голубых глаз. На нем был мятый серый костюм из фланели – как минимум на два размера больше, чем нужно. На макушке лысой головы сидела красная детская вязаная шапочка. Общая потасканность в сочетании с миниатюрными размерами делали человечка похожим на куклу чревовещателя, которая слишком долго прожила в маленьком чемодане.

Человечек взмахнул перед носом у Вэнса корявой лапкой и исторг поток сердитых арабских восклицаний, замелькавших в воздухе, точно голубые всполохи на дамасском клинке. Вэнс вывалился из магазина спиной вперед, прыгнул в свою неотложку и рванул с места.

Неистовая ярость маленького человека ошеломила всех. Неужели в воздухе действительно что-то мелькало? Не показалось ли, что кончики зубов у араба чересчур остры? И глаза у него в этот момент в самом деле вспыхнули раскаленным добела сиянием? Впоследствии об этом никто не заговаривал ни разу.

Первым пришел в себя Август Рассол:

– Что вам будет угодно, сэр?

Неестественный свет в глазах араба померк, и он подобострастно осведомился:

– Извините меня, пожалуйста, но не мог бы я обеспокоить вас, испросив небольшое количество соли?

Трэвис О'Хирн сидел за рулем древнего “шевроле-импала”, которому исполнилось уже пятнадцать лет. Машину он купил в Лос-Анджелесе на те деньги, что демон забрал у сутенера. Сам демон стоял на пассажирском сиденье, высунув голову в окно, и хватал ртом порывы морского ветра, в восторге пуская слюни, как ирландский сеттер. Время от времени он втягивал голову внутрь, смотрел на Трэвиса и пел детскую дразнилку:

– Твоя мать сосет письки в адуууууу! Твоя мать сосет письки в адууууу!

При этом голова его для пущего эффекта делала несколько полных оборотов вокруг собственной оси.

Ночь они провели в дешевом мотеле к северу от Сан-Хуниперо. В номере демон переключил телевизор на кабельный канал, по которому крутили полную версию “Изгоняющего дьявола”. У демона это было любимое кино. По крайней мере, думал Трэвис, получше, чем в последний раз, когда демон посмотрел “Волшебника из страны Оз”, а потом весь день притворялся летающей мартышкой или вопил:

– А это твоему Тотошке!

– Сиди спокойно, Цап, – сказал Трэвис. – Я все-таки за рулем.

Демона укусила какая-то муха после того, как он ночью сожрал на дороге автостопщика. Тот парень был под кокаином или спидболом. Почему на демона так действует наркота, если ядом его вырубить невозможно? Загадка.

Демон похлопал Трэвиса по плечу длинной лапой рептилии:

– Хочу на капоте покататься. – Голос его звучал, как грохот ржавых гвоздей в консервной банке.

– Сделай одолжение. – Трэвис махнул рукой вперед.

Демон выбрался из окна, переполз по капоту и уселся впереди, точно наворот из преисподней: его раздвоенный язык трепетал на ветру вымпелом штормового предупреждения, слюна летела на ветровое стекло. Трэвис включил дворники и порадовался, что те двигаются через паузу, а не мельтешат как заведенные.

В Лос-Анджелесе они потратили целый день, чтобы отыскать сутенера, достаточно богатого на вид – им требовалась машина. Потом еще один день ушел на то, чтобы демон перехватил сутенера в укромном уголке и сожрал. Трэвис настоял на том, чтобы демон питался в одиночестве. Когда тот ел, его могли заметить посторонние. А кроме того, во время еды демон утраивался в размерах.

Трэвису постоянно снился один кошмар: кто-то просит дать объяснения по поводу застольных манер его спутника. Во сне он идет по улице, как вдруг по плечу его хлопает полицейский:

– Извините, сэр, – говорит полицейский.

Трэвис оборачивается в замедленной съемке, как в фильме Сэма Пекинпа.

– Слушаю вас, – отвечает он.

– Мне не хотелось бы вас беспокоить, – говорит полицейский, – но вон тот крупный чешуйчатый парень, который сейчас жует нашего мэра... Вы с ним не знакомы? – И страж порядка показывает на демона, который как раз откусывает голову какому-то человеку в строгом полосатом костюме из кримплена.

– Ну как же, знаком, – отвечает Трэвис. – Это Цап, демон. Примерно раз в пару дней ему нужно кого-нибудь съесть, а то он начинает капризничать. Мы с ним уже семьдесят лет знакомы. Готов поручиться за его бесхарактерность.

Полицейский, слышавший такое уже не раз, говорит:

– У нас городские власти приняли распоряжение, по которому не полагается есть выборных лиц без особого разрешения. Могу я взглянуть на ваше?

– Извините, – отвечает Трэвис, – но разрешения у меня нет. Я с радостью готов его получить, если вы мне покажете, где это можно сделать.

Фараон вздыхает и начинает выписывать штрафную квитанцию.

– Разрешения подписывает мэр, а ваш приятель, кажется, как раз его дожевывает. Нам не нравится, когда посторонние вот так запросто съедают наших градоначальников. Боюсь, вас придется оштрафовать.

– Но если вы мне выпишете еще один штраф, мне отменят страховку. – Этой части кошмара Трэвис никогда не мог понять: никакой страховки у него не было.

Но полицейский игнорирует протесты и продолжает выписывать квитанцию. И в кошмарах он просто выполняет свои обязанности.

Трэвис считал ужасно несправедливым, что от Цапа нет покоя даже во сне. Можно же хоть ненадолго сбежать от демона, который таскается с ним уже семьдесят лет и будет таскаться вечно, если он не найдет способа отправить его обратно в преисподнюю.

Для девяностолетнего старика Трэвис сохранился замечательно. На вид ему нельзя было дать больше двадцати – столько ему было, когда он впервые вызвал демона. Темноволосый, темноглазый и худой, с резкими чертами, Трэвис казался бы личностью недоброй, если бы не наивно-бестолковое выражение, не сходившее с его лица. Точно существовал один-единственный ответ, от которого в жизни ему все стало бы ясно, – вот только вспомнить бы еще вопрос.

На бесконечные скитания с демоном он никогда не подписывался. Не предполагал Трэвис и того, что ему придется придумывать, как остановить череду убийств. Иногда демон питался каждый день, иногда без новых жертв можно было обходиться неделями. Ни причины, ни связи, ни графика Трэвису обнаружить не удалось. Временами удавалось отговорить демона от нового убийства, временами – лишь нацелить на определенную добычу. Когда получалось, Трэвис спускал его на сутенеров и торговцев наркотиками – тех, без кого человечество запросто обойдется. А иногда приходилось выбирать бродяг и бездомных, которых бы потом наверняка не хватились.

Раньше он, бывало, плакал, когда приходилось отдавать Цапу какого-нибудь бомжа или старушку-побирушку. Среди обездоленных у Трэвиса было много друзей – еще в те времена, когда им с демоном приходилось путешествовать на товарняках, потому что автомобили были диковиной. Частенько бродяга, не знавший, где найдет себе следующий кров или выпивку, делил с Трэвисом и демоном пустой вагон и бутылку. И Трэвис давно уже понял, что зла в нищете нет – нищета просто открывает человека злу. Но за много лет он научился подавлять угрызения совести, и Цап время от времени все-таки ужинал бродягами.

Интересно, думал Трэвис, что происходит в головах у жертв Цапа перед тем, как их съедают. Он замечал, что они начинают размахивать перед лицом руками, точно чудовище, явившееся их взору, – иллюзия или обман света. Интересно, что бы случилось сейчас, если бы встречные водители увидели Цапа на капоте “шевроле”, где он восседал, приветливо помахивая встречным машинам, точно королева парада из Черной лагуны.