Практически невиновна - Страница 12

– Пришлось бы трудно, – вздохнул Вепрецкий. – Но что поделаешь. Нет так нет. Женщина, убил бы такую, имеет право передумать даже за пять секунд до высадки десанта сперматозоидов.

– Подозреваю, подобным образом рассуждает только два процента мужчин на планете. И из этих двух процентов одна треть – мазохисты, другая – импотенты.

– А еще одна?

– Настоящие джентльмены.

– Я не импотент и не мазохист. Да и на звание джентльмена не претендую. Однако не собираюсь принуждать женщину к тому, чего она не хочет.

«Славная тактика, – подумала Мария. – Сейчас, потрясенная его невиданным благородством, я сама попрошу Вепрецкого, чтобы он меня хм-хм».

Она проводила Вепрецкого обратно в прихожую. Он наконец-то облачился в свой плащ.

– До свидания, – сказала Маша. – Не сердитесь. Увидимся как-нибудь.

– А мы опять на «вы»? – спросил Ян.

– Я – да. А что? Думаю, наше кратковременное па-де-де на диване не дает повода для фамильярности.

– Как хочешь, ребенок, – улыбнулся Ян. – Чао.

И поскакал по лестнице совсем не как сорокалетний старикан, а молодым резвым скакуном.

«Ребенок! – умилилась Мария. – Он назвал меня ребенком… Нашел, тоже мне… Надо держаться от него подальше. Что-то я себе не нравлюсь. Совсем распустилась. Куда, блин, смотрит Здоровякин?»

Здоровякин в данный момент смотрел в сторону удаляющегося автомобиля Вепрецкого. Если Ян Николаевич был неудовлетворен, то его ощущения не шли ни в какое сравнение с неудовлетворенностью Здоровякина.

Илья хотел разворотить темно-зеленую пузатую «ауди» Вепрецкого – и не сделал этого. Он хотел измочалить отвратительного Машкиного ухажера – и не сделал этого. Он хотел ворваться в квартиру и залепить пощечину Марии – но ни за что на свете не сделал бы этого.

Инфаркт и язва – радостное будущее человека, позволяющего неутоленным желаниям разрывать его изнутри в клочья. Илюша примерился к осветительному столбу и попытался вырвать его из асфальта. Не получилось. Тогда он ухватил поперек деревянную скамейку на квадратных бетонных ногах и шарахнул ею о фонарный столб…

Глубоким вечером Виктория подъехала к дому на Дебютной улице, где они с Данилой снимали однокомнатную квартиру. Возможно, она сделала это автоматически. Потом так же заторможенно поднялась на свой этаж и попыталась найти в серебряной сумочке ключи. Ключей у нее не было.

– Как глупо! – поняла Вика. – Я не могу попасть в квартиру. Но как же хочется упасть на кровать и отрубиться! Я устала! И у меня все болит!

Внезапно дверь перед ней приоткрылась.

– Что вы тут возитесь? – недовольно спросила у нее женщина, оглядывая с ног до головы. – Что вам надо?

Виктория потеряла дар речи.

– Но это моя квартира! – воскликнула она. – Я снимаю ее за две тысячи в месяц.

– Какие глупости вы говорите, девушка! – сумрачно ответила женщина. – Я уже полгода снимаю эту квартиру. Причем за три тысячи.

Если минуту назад Виктория онемела от изумления, то сейчас она вообще впала в ступор.

– Что? – медленно произнесла она наконец. – Полгода? Но это… это… это невероятно! Я здесь живу! С сыном. Пустите, там мои вещи!

Женщина приготовилась грудью защищать частную собственность.

– Там нет никаких ваших вещей! – отрезала она. – Девушка, не нарывайтесь на конфликт. Вы, часом, не пьяны? А?

– Я не пьяна! – возмутилась Виктория. – Пустите, это моя квартира! Я вам сейчас все объясню!

– Где же ваш ключ?

Виктория попятилась. Да, ключа у нее не было.

– Я объясню!

– Не надо ничего объяснять. Идите отсюда, пока я не вызвала милицию! Да вы, наверное, домом ошиблись, или подъездом, или этажом. Девушка, милая, идите подобру-поздорову, а? Вечер уже, отдохнуть хочется.

– Извините, – пробормотала Вика. – Я просто не понимаю, что происходит.

– Я искренне вам сочувствую, – вздохнула женщина. Сникшая фигура интервентки внушила ей жалость. – Руку, пожалуйста, уберите, чтобы я вам, не дай бог, пальчики не придавила. Маникюр у вас какой шикарный…

И квартиросъемщица аккуратно прикрыла дверь. Щелкнул замок.

– Прекрасно! – вымолвила Виктория. – А мне куда идти?..

Вскоре она уже ехала в сторону улицы Кафки. Там жила собственница жилья.

– Здрасте, Тамара Никитична. Почему вы сдали мою квартиру? – выпалила она, едва увидев предательницу.

Тамара Никитична несколько минут молча вглядывалась в лицо девушки, вдумчиво изучала ее наряд.

– Вы, наверное, не туда попали, – выдавила в конце концов она.

– Тамара Никитична, вы что, с елки свалились? – настойчиво двинулась вперед Вика. – Это я, Виктория. Я у вас квартиру снимала четыре месяца. И вдруг вы меня выставили на улицу. Где мои вещи? И вообще, что за хамство так поступать с людьми!

Женщина отпрянула.

– Я вас не знаю! Что вам от меня нужно! – заволновалась она. – Не знаю я никакой Виктории! И вас вижу впервые! Уходите, иначе вызову милицию!

– Только что оттуда, – рявкнула Виктория. – Тамара Никитична, неужели вы меня не узнаете?

Квартиросдатчица скорчила страшную физиономию, означавшую «Отстаньте от меня» и захлопнула дверь.

– Какой кошмар! – прошептала Виктория. – Я схожу с ума. Я ее знаю, я четыре месяца отстегивала ей по две тысячи честно заработанных рублей! А она меня, видите ли, не знает!

Желание принять горячую ванну и расслабиться заставило Викторию проявить чудеса сообразительности. Она пролистала паспорт Алисы, нашла штамп с пропиской и вскоре уже припарковала «рено-символ» во дворе дома в Яблочном переулке. Ключ от домофона и ключ от квартиры нашлись в сумочке. Там же, кстати, лежала целая пачка денег – рубли, доллары, евро, а еще косметика, презервативы, две авторучки, носовой платок с буквами DIOR.

– Даже платок фирменный, – вздохнула Вика. – Комильфо, куда деваться. Эх, если бы у меня перестала болеть голова!

Коробкин приучил ее быть выносливой и стойко терпеть боль. Сколько раз, вся в синяках и ссадинах, она пускалась в путь, вместо того чтобы передохнуть, отлежаться. Она убегала от своего злого демона, схватив в охапку Данилку и вещи, и у нее темнело перед глазами, потому что треснувшие ребра не хотели пускать воздух в грудную клетку.

– Эй, есть кто-нибудь? – не без опаски спросила Виктория, проникая в чужую квартиру. Внутри было совершенно темно.

Нашарив выключатель, Вика замерла. Она отвыкла от подобной роскоши. Интерьер апартаментов был настолько же изыскан, насколько безжизнен – словно сошел с фотографии из глянцевого журнала. Ни одна милая вещица не оказалась здесь случайно – все было продумано и соответствовало твердой руке и своеобразному вкусу архитектора.

Плазменный телевизор огромным гобеленом повис на стене. Диваны, обтянутые пурпурно-красной кожей, упирались серебряными ножками-копытцами в белый паркетный пол, в центре распласталась полосатая шкура зебры.

Вика обессиленно опустилась в нечто, отдаленно напоминающее кресло, и задумалась. Кусочек чужой богатой жизни, таинственным образом перепавший ей, заставил вспомнить время, когда она сама жила в роскоши…

…Не только жюри оценивало девушек, дефилировавших в купальниках по сцене. Из темноты зала «Красавиц Приморья» образца 1996 года вдумчиво разглядывали влиятельные лица города, фабриканты, предприниматели, жадные до хрупкой девичьей красоты.

Шелковая лента победительницы, песцовый полушубок и чемодан косметики были Виктории подарком от организаторов и спонсоров конкурса. А сама она стала живым подарком заезжему бизнесмену Кириллу Коробкину. Обаятельный, с ямочками на щеках, богатый, веселый Коробкин протянул руку и сорвал чудесный цветок так просто и уверенно, будто именно для него он рос во влажном климате Приморья два десятка лет.

В двадцать два года Виктория родила Данилку. Райская жизнь с умопомрачительным Коробкиным превратилась в сущий кошмар. Постепенно Виктория прозрела, каким способом Кирилл заработал деньги на шикарную квартиру, на рестораны, джипы, бриллианты для жены. Он был мошенником, строил финансовые пирамиды областного масштаба, проворачивал разнообразные аферы, которые его мозг генерировал с неистощимой изобретательностью. У него в анамнезе красовались две судимости за мошенничество, о чем Кирилл не поспешил уведомить невесту. Виктория узнала об этом случайно.