Прайд. Кольцо призрака - Страница 14

– Да, – с трудом выговорила Ирина.

– За бутылку – подтверждаю! Присягу дам, прямо на Библии. Хоть на суде, хоть где! – послышалось из-под кровати. Голос сиплый, глухой, прокуренный. – Как я ненавижу вашу страну!

– Заткнись, демократ хренов. Уже намитинговался, довыступался еще в прошлом веке, теперь лежи тихо, – оборвала его Лолита. Проговорила мечтательно, с какой-то безнадежной, далекой завистью: – Сама звонила. Мадам. Беспокоится о тебе, значит. Так надо понимать. Ей-то это сделать не с руки. Муж у нее знаменитый. А мне теперь наплевать. Алиби – так алиби. Мне все одинаково, к этому идет.

Вовчик под кроватью заворочался, уныло, по-собачьи завыл.

Ирина вышла из подъезда и тут же в подвальном магазинчике купила бутылку водки и палку колбасы.

– Живут же люди! И выпивка тебе, и закуска. – Кто-то завистливо вздохнул за плечом. Ирина оглянулась. Бич. Плоское опухшее лицо. Так же осторожно спряталось за углом. «Бич – бывший интеллигентный человек», – вспомнила она слова отца.

«Следят? Да нет, кажется».

– Чего долго? Давай, давай. – Лолита нетерпеливо схватила бутылку прямо из рук. Красивыми крепкими зубами скрутила с бутылки алюминиевый колпачок. Ирина нашла на столе грязный нож, превозмогая отвращение, нарезала колбасу толстыми кусками.

Из-под кровати высунулась рука со стаканом. Ирина походя удивилась, какая она маленькая, сморщенная, с огромными выпуклыми, как линзы, ногтями на коротких пальчиках.

– Обождешь! – Лолита ногой отодвинула руку со стаканом. Охнув и прихватив ладонью поясницу, сняла с полки два стакана. Мутные, захватанные. Налила себе полный, прищурилась, отмеряя, наполнила второй до половины.

– Тебе, Ирка.

Наклонилась, налила стакан Вовчика по края. Накрыла стакан куском хлеба, сверху положила два кружка колбасы и болотного цвета соленый огурец с провалившимися боками.

Послышался стон урчащий, блаженный. Серая маленькая ручка утянула стакан в темноту под кровать.

Лолита выпила весь стакан разом, запрокинув голову. Острый мужской кадык ходил вверх-вниз по сухому петушиному горлу. Поставив стакан, замерла на миг с остановившимися глазами, приложила ладонь к груди. Нехотя взяла с тарелки кусок помидора, высосала его, сплюнув кожицу на клеенку.

– Это надо чувствовать… – прошептала она, глядя в пустоту. Вдруг гневно повернулась к Ирине. – Пей! Праздник у тебя. Алиби купила.

Ирина послушно выпила до дна. Водка саданула по горлу. Потянулась к колбасе. А тут еще помидоры с луком. И свежий черный хлеб толстыми ломтями.

Лолита словно оттаивала, прямо на глазах. Густым темным соком налились губы., пропал страшный зеленый шов, усмехнулись глаза.

– Угодила ты Мадам, – задумчиво сказала Лолита, поглаживая себя по пустой байковой груди. – Деньги мне предлагала за тебя. Чтоб я тебе алиби устроила… Только от нее мне не надо.

– Соловьи, соловьи, не будите солдат! – неожиданно высоким, очень чистым голосом запел Вовчик под кроватью.

– Деньги? Деньги за меня? – с испугом переспросила Ирина.

– Ты ей Женьку подсунула. Угодила, – повторила Лолита, презрительно оттопырив нижнюю губу.

– Женьку? Ты что? – ахнула Ирина. – Как я могла, подумай?

– Это уже ты думай, мне-то что, – поморщилась Лолита, не глядя на Ирину. – Меня на день рождения не приглашают. Компанию испорчу.

Лолита кулаком ударила по ватному одеялу. Удар получился глухой, беззвучный:

– Пой еще! Кому говорю: пой!

Вовчик сонно выругался, брыкнул ногой.

– Соловьи!.. – снова запел он, еще громче, светло и чисто.

– Мог бы в хоре народных инструментов петь, – вздохнула Лолита. – Спецы говорили: редкий голос.

«Вот и Лолита знает про мой день рождения». В голове Ирины зажужжали пьяные пчелы. «Может, я уезжала?

Всех пригласила, а сама уехала. Да нет, Женька рассказывал, как я кофе подавала… И Паша… Все знают, одна я ничего не помню. Какой-то кошмар».

– Лолита… – Ирина с жадностью потянулась к тарелке за вторым куском. «До чего хлеб свежий. Вкусно».

– Кончилась Лолитка. Лариска я. – Взгляд ее притягивала далекая пустота. С ней она и говорила: – Помнишь, какая была Лолитка? За одни только губы прославилась. Шампанское лилось рекой. Из всех меня одну сразу выбирали. Мадам не обижалась. Подруги. Кончилась Лолитка. Хочешь, сукой меня обзови. Откликнусь. Плевать. Нет, погоди. – Лолита приблизилась лицом к Ирине. Глаза по края налиты кипятком. Обожгла: – У, актриска! Вот кто сука оказалась по всем правилам. Я тебя за свою девку держала, а ты… Где в тебе столько дерьма пряталось? За один месяц открылась. С Мадам что взять? У нее, может, бабье бешенство, кто знает. Но писаку своего она взаправду любит. А вот ты! Как к Пашке переехала, добилась чего хотела, все свое нутро поганое вывалила. Я тебе звоню: «Принеси, бога ради, бутылку. Подыхаю». А ты: «Ха-ха! Это тебе вредно». Мораль читаешь. Воспитываешь. О здоровье моем беспокоишься. Ну не тварь ли ты после этого?

– Лолита… – покаянно прошептала Ирина.

– А ведь она ко мне приходила. – Лолита зорко глянула на Ирину желтыми с золотой росписью глазами.

– Кто приходила? – задохнулась Ирина. Хотя уже знала, кто.

– Она, – со значением проговорила Лолита. – Алла Семеновна. Я только похмелиться успела.

Вовчик под кроватью с вожделением застонал.

Лолита прохрипела:

– Приперлась среди ночи. А сон алкоголика краток и тревожен. Открыла ей. Та завалилась сюда, села на стул. Вот, где ты сейчас сидишь. Посмотрела я на нее: хороша. Ох, хороша! Вся, как рюмочка, тонкая, волосы смоляные. Только вот глаза ее мне не понравились. Словно дыры, а что в них – не разберешь. И тут она с ходу заявляет: «Одна баба меня пришить хочет. Из ревности. Пугнуть бы ее хорошенько, чтоб отвязалась. Это уже ваше дело – как, а я вам большие деньги заплачу. Лолита, дорогая. Врача, лекарства всякие обеспечу. Я вас вылечу, только избавьте меня от нее. Хочу спокойно жить». Соображаешь, словечко какое: «Избавьте». – Лолита вздохнула, и в ее опавшей груди словно кто-то со свистом подхватил этот вздох. – Только мне от нее не надо…

– Много зелени сулила, – с обидой отозвался из-под кровати Вовчик. Звякнул стаканом и затих.

– Не тебя ли опасалась? – жалящим взглядом глянула Лолита.

– Ты что? – тихо вскрикнула Ирина.

– Что, что?… – передразнила Лолита.

«Алла избавиться хотела. От меня. Зачем? Все получила, что хотела. Пашку увела. Пальчиком поманила и все – побежал. Думала, мстить буду?… Тут сидела. В этой комнате. Алла. На этом стуле!»

– Не знаю я тебя, – задумчиво сказала Лолита, не глядя на Ирину. – Чужая ты.

Лолита перевернула бутылку, слизнула с ладони несколько пролившихся капель.

– Больная Лолитка, – тихо, жалобно проговорила она, глядя все в ту же притягивающую пустоту.

– Врача! Профессора! У-у!.. – отчаянно завыл Вовчик под кроватью. – Профессора самого лучшего. Всех куплю. У меня денег полно. Чемодан, полный зелени. Всех куплю. А она не берет. – Вовчик протяжно всхлипнул. – Возьми деньги. Христа ради, возьми…

– Иди. Посплю, может, немного. – Лолита слабо взмахнула рукой. – Будет тебе алиби. Пятого июля? Вот еще, чтоб не забыть, на обоях запишу. Уходи. Нехорошо мне сейчас на тебя глядеть…

Ирина шла по раскаленной улице. Смог, как гнилой туман, укутал дома. Кажется, уже сумерки. Но нет вечерней прохлады. Наоборот, стекла витрин плавятся от жары. В пелене смога бродили какие-то люди, все люди, люди. «Знают ли они, куда идут? Куда мне идти? Нет, я домой иду, как все. Пусть, пусть он придет. Я теперь не боюсь нисколечко. Скажу ему про Лолиту, и он отцепится от меня навсегда. И чего я так тряслась? Избавлюсь от него. Теперь уже навсегда».

Ирина открыла дверь квартиры. Ходят по комнате мелкие тени. За шторами серая мгла. Там никого нет. Только узорчатый, усталый от жары ясень за окном и маленькая понурая птичка на ветке. Наверное, пить хочет.

Зазвонил телефон. Ирина, глядя на него, мысленно перебрала все, кто мог быть там – на другом конце провода. Дымится телефон. Чей палец крутит огненный диск, набирает номер, ловит ее?