Позывные дальних глубин - Страница 13

Кузьма, уловив егорово удивление, со значением подмигнул: «Во, умеют жить люди! Не то что мы с тобой, голытьба подводная…»

Непрядов ответил ухмылочкой: «Вот именно! Ничего себе, эта «бедная» девушка…»

На столе появилась бутылка грузинского коньяку, нарезанная ломтиками баночная ветчина, ароматный паштет из гусиной печени и даже консервированные маслины. Егор забыл уже, когда их пробовал в последний раз.

— У меня это всё на скорую руку, — поскромничала хозяйка, приглашая к столу. — Извините, ваши благородия, если что не так…

Непрядов деликатно смолчал, а Кузьма в знак одобрения поднял большой палец.

— Так, по какому же, собственно, поводу честь имеем? — Напомнил Егор.

— А вот по такому, — Кузьма подмигнул. — Надеюсь, призовую стрельбу не плохо свалил?

— Ну, более-менее.

— А вот мы с Ириной Марковной только что мурманскую ревизию спихнули, на все пять балов, — и он интимно поцеловал её крепкую, схваченную золотым браслетом и кольцами руку.

— Кто это мы? — возмутилась она, с легким жеманством отстраняясь от Обрезкова. — Ты-то здесь причём?

— Вот те раз! — обиженно возмутился Кузьма. — А кто же всё это время переживал за тебя и за пуговицу, так сказать, на удачу держался? И вообще… мёрз как цуцик под окнами магазина.

— Как вы мне преданы! О, дорогой Кузьма Петрович! — отвечала она, закатывая к потолку глаза, но потом всё же посочувствовала. — Совсем, наверно, замерз, бедняжка в тельняшке.

Кивнув, Кузьма поёжился, показывая тем самым, как ему было холодно.

— Но ты зря старался, мог бы и не мёрзнуть, — она самоуверенно повела густыми бровями. — Разве ты не знаешь, что у меня всегда и во всём полный ажур: комар носа не подточит?

— Знал, верил, гордился! — скороговоркой выпалил Кузьма.

— Тогда выпьем, господа офицеры, — призвала Ирина Марковна, чокаясь с мужчинами до краев наполненной рюмкой коньяка, и первой опростала её.

Кузьма при этом лукаво подморгнул: «Вот это женщина, с такой не пропадёшь…»

«И все же что между ними общего? — пытался понять Егор, тайком поглядывая то на дружка, с аппетитом закусывавшего ветчиной, то на Ирину Марковну, которая с пресыщенным видом, будто леденец, гоняла во рту кончиком языка маслину. — На любовь это не похоже. И какая же, в сущности, это интрижка, если оба они обращаются друг к другу с подковыркой, да по имени-отчеству?»

— Так что, Егор Степанович? — предложила хозяйка, стрельнув глазами. — Выпьем-ка теперь за ваш приз.

— За это скучно пить, — уклонился Непрядов, поскольку главкомовская награда на этот раз не светила ему. — Давайте лучше за вас, дорогая Ирина Марковна.

— А за меня ещё скучнее, — она скривила рубиново напомаженные сочные губы. — Как говорил один мой знакомый грузин: «Пью за счастье женщины, а счастье женщины — это мужчина».

— Тогда, значит, это за всех нас, — решил Кузьма, вновь наполняя рюмки. — За исполнение наших самых заветных желаний!

— Ну, что Кузьма Петрович после второй всегда желает, это я примерно знаю… Чтобы хлобыстнуть по третьей, — и она вперилась лукавым взглядом в Егора. — А вы?.. Что вам не хватает для полного счастья?

— Да как и вам, Ирина Марковна…

— Догадываюсь. Вы же всё время один, да один, — её вкрадчивый голос разливался хмельной благодатью, как бы смешиваясь с дыханием коньяка и дорогих духов. — Вот поэтому вам не слишком-то весело. Или я не права?

— Женщина всегда права, как покупатель. Но у меня просто нет времени скучать. Впрочем, как и веселиться.

— Ну конечно же, вы весь в работе, вы на людях. И вам не до женщин. Наверно, фанатично мечтаете и готовитесь уже в академию.

— А причём здесь академия? — удивился Егор.

— А при том, что и женщина… — загадочно отвечала она.

Егор недоуменно покривил уголками губ, не находя в обоих понятиях какой-либо связи.

— Да что там! — Кузьма разудало тряхнул чубатой головой, как бы не желая отвлекаться по пустякам, и принялся снова наполнять рюмки.

Ирина Марковна украдкой зевнула, похлопав кончиками розовых пальцев по губам. Этот странный разговор, видимо, наскучил ей.

Непрядов глянул на часы и начал подниматься из-за стола. Вздохнув, за ним последовал и Кузьма, бросив напоследок печальный взгляд на недопитую бутылку коньяка. Они прошли в тёмную прихожую, где на вешалке висели их шинели. Ирина Марковна, набросив на плечи пуховый платок, собралась проводить их с крыльца.

— Простите меня, Бога ради, — сказала она и ласково тронула рукой Егорово плечо. — Я сегодня и вправду зверски устала. Но обещайте, что придёте, хотя бы в субботу. Я буду вам рада. И всё будет как-нибудь иначе, не впопыхах, что ли…

— Даже не знаю, как получится, — замялся Егор. — Со дня на день снова ждём выход.

— Не огорчайтесь, Ирина Марковна, — успокоил Кузьма нарочито громко, будто напоказ, чмокая ей руку. — Я-то уж точно у вас буду. А могу и вне очереди, так сказать, хотя бы завтра, Мне-то в море не выходить. Вы только дайте «добро».

Она сокрушенно вздохнула и, высвободив руку, легонько шлепнула его ладонью по шапке, мол, что с такого балбеса взять…

Егор успокоился. Он сообразил, что Кузьма отнюдь не был безоглядно влюблен в эту военторговскую «фею», как это отчего-то казалось Вадиму. В их отношениях угадывалось нечто дружеское, ни к чему не обязывающее влечение. Во всяком случае, влюбленные так бы запросто себя не вели.

Как только вышли на улицу, Непрядов раздосадованно сказал дружку:

— И на кой хрен, позволь всё же спросить, сдалась тебе эта бывшая «бедная девушка»? Решительно не понимаю. Ну, что тебе до неё, а ей — до тебя?

— Да понимаешь, Егорыч, — признался Кузьма. — Мне у нее просто хорошо бывать, без всякой там задней мысли. Баба она простая, радушная. Вот и всё! Понимай это как знаешь.

— Я понял бы тебя, будь ты холостым. Но как же Регина, дети?!..

Кузьма нахмурился и с раздражением сказал:

— Да что она, понимаешь, взъелась-то? Ведь ничего ж такого меж нами не было и нет. Ну, заглянул к Ирке разок-другой. Так ведь командир приглашал компанию им составить. Не мог же я отказаться, невежливо как-то.

— Какой это ещё командир?

— Да мой прежний, Валерка Муранов.

— А, тот что в академию подался, — уразумел Егор и при этом подумал: «Ай, да Ирина Марковна! Теперь понимаю, зачем далась ей эта академия… Кузьма тут, кажется, и вправду не при чём».

Лично Непрядов не знал командира лодки, с которым служил Кузьма. Однако со слов других был достаточно наслышан о Муранове. Личность эта, судя по всему, в бригаде была заметная. За ним сохранялась репутация довольно деятельного и перспективного офицера, хотя и бесшабашного, что, впрочем, не слишком ему вредило, поскольку он всё же холостяковал и по натуре считался человеком общительным, весёлым. Такие, как он, женщинам нравились. И не такой уж большой секрет, что Ирина Марковна имела на Муранова вполне определённые виды. А иначе какой резон в том, чтобы разводиться со своим прежним мужем — мичманом, который души в ней не чаял.

Вообще-то, Егор небольшой был охотник до разного рода пересудов, которые гуляли по поселку. Во всей этой истории его заботила лишь судьба Кузьмы, вплетавшаяся каким-то странным образом в отношения между Мурановым и Ириной Марковной. Чувствовалось, что дружок темнил и что-то недоговаривал.

Они подошли к дому Кузьмы. Тот предложил зайти к нему, чтобы «для лакировки» выпить по глотку «Кровавой Мэри» — смешанного с томатным соком спирта. Но Егор на это лишь показал кулак. Ходить по утрам на службу с больной головой было не в его правилах.

— В общем, так, — решительно сказал, — С твоими левыми «заходонами» как-нибудь потом разберёмся. А вот как со службой быть?

— Не понял, — насторожился Кузьма. — Служу ведь пока.

— Да разве это служба? Мы её, помнится, только на лодках для себя искали.

— Рад бы в моря как в рай, да комбриг за грехи не пускает, — со вздохом признался Кузьма.

— Что-то с этим надо делать, — настаивал Егор.