Позволь мне тебя коснуться (СИ) - Страница 30

- Орального секса с твоей стороны, – подчеркиваю я, улыбаясь.

- Да… Да как ты можешь быть таким холодным? Ты единственный, за кем я так увиваюсь, неужели ты этого не видишь? Если мы будем вместе, тебе будет завидовать каждый, чертов, парень в этом городе!

- О да. – Я закатываю глаза, останавливая девушку. – Ребекка, то, что ты сделала, было очень неплохо. Но, во-первых, я тебя об этом не просил. Во вторых… Ты слишком навязчивая. Тебя много, понимаешь? Ты, блин, преследуешь меня. Душишь, - наконец-то я объясняю ей такие простые истины, которые она вроде бы и сама должна понимать.

- Неплохо? – Она взрывается, сжимая свои кулаки, и смотрит на меня взглядом полным негодования. – Да что тебе нужно, Кенинг? Я не понимаю, какой нужно быть девушкой, чтобы быть с тобой? Объясни мне! И я буду такой…

- Да будь ты хоть единственной девушкой на земле, ты всё равно будешь мне не нужна. Мне не нужна девушка, ясно?! Точно не такая, как ты, Бекка. – Мой голос холоден и тверд. Ребекка закрывает лицо руками, чувствуя на себе килограммы унижения, и мне становится её очень жаль.

Мне даже почти стыдно. Я приобнимаю её за плечи, понимая, что слегка перегнул палку. Она почти плачет, наверное, мечтая, чтобы никто не заметил её в таком состоянии. Пока я держу её в своих руках, мой взгляд ловит в толпе знакомую копну карамельных волос – Эмили идёт на пары и выглядит сегодня просто восхитительно.

Она улыбается, будто своим мыслям, и смотрит себе под ноги, прижав учебники к бедрам на вытянутых перед собой руках. Волосы завиты в крупные локоны и подпрыгивают вместе с ней, пока она спешит на урок. Мне хочется проводить её, извинится за свое грубое поведение и тем самым избежать участи, которая ждёт меня сегодня вечером.

Но вряд ли это возможно. Поэтому я крепче обнимаю Бекку и даже поглаживаю её по спине, чтобы успокоить эту «липучку».

POV Эмили

На паре по истории архитектуры я изо всех сил стараюсь сосредоточиться на лекции мистера Купера. Я пишу каждое слово, которое он произносит, слежу за слайдами, что он показывает нам на электронной доске, но всё тщетно.

Ни слова, из написанных строчек, я не запомнила, как и не заметила ни один дом из представленных в презентации. Я буду ужасным дизайнером и наверняка не смогу отличить классику от модерна, крышу в стиле Барокко от Экспрессионизма. Моя голова будто отключается и совершенно не хочет воспринимать новую информацию.

«Не смей думать о нём. Не смей»

В глубине души, я понимала, что моя травма не может длиться вечно. Я собиралась устранить это, справится с ней годам к тридцати. Возможно, я бы нашла хорошего мужчину, способного разрушить мою непробиваемую стену, которой я отгородилась от всех отношений, что со мной когда-либо пытались завязать.

Он бы долго ухаживал за мной, дарил подарки, пока, в конце концов, я бы не поняла, что так нужно. Все это делают – выходят замуж, потому что никто не хочет встречать старость в одиночестве в окружении семи кошек.

И я точно знала, что Макс Кенинг не будет мужчиной, который завоюет моё сердце. Может, я знала его не очень хорошо, но, судя по тому, как он неразборчив в половых связях, ему вряд ли нужны серьезные отношения. И даже если он и станет за мной ухаживать, то только для того, чтобы добиться одной единственной цели.

Впервые за последние пять лет, я думаю о сексе, не как об орудии пыток. Я отдаю себе полный отчет в том, что, возможно, это было бы приятно, если бы со мной не случилось то, что заставило меня потерять всякий интерес к отношениям между мужчиной и женщиной.

Но почему, то теперь, воспоминания, о том дне, что я провела в комнате Макса, играя в приставку, периодически преследуют мои мысли.

Находясь не в самом добром расположении духа, я отправляюсь в кафетерий на воздухе, чтобы встретить там Кендалл, как мы договаривались. Оглядев взглядом столики, не нахожу подругу и как только сажусь за один из свободных столов, получаю от неё сообщение:

«Прости, Эмс. Важная тренировка. Придется сегодня опять остаться без обеда, но не волнуйся: у меня есть диетический пудинг. До вечера, хохо».

Я немного расстроена, и всё же заставляю себя натянуть улыбку, достаю скетчбук и, чтобы хоть как-то компенсировать разгильдяйство на паре, собираюсь порисовать. Беру карандаш в руки и хочу нарисовать кампус, но ничего не выходит. Рука будто сопротивляется мне и не хочет изображать скучное здание. Окна выходят кривыми, а колонны, украшающие фасад здания, совершенно не соответствуют действительности.

Остаток ланча я доедаю с кислой миной на лице, пока не замечаю то, что вновь привлекает моё внимание.

Макс находится за пределами кафетерия, но довольно близко ко мне. Настолько, что я прекрасно могу разглядеть его сегодняшний образ – белоснежные Найки, джинсовые шорты и обычная тёмно-синяя футболка. Парень сидит под деревом прямо на траве, облокотившись на его ствол своей спиной. Он что-то напряженно ищет в ноутбуке, хотя рядом с ним лежит тетрадь, и нервно грызет кончик от своего карандаша или ручки. Я тоже так делаю, когда у меня что-то не получается. Руслану всегда бесила эта привычка, да и мама ругала меня за то, что я несу в рот всякую дрянь.

Моя рука сама тянется к блокноту, и я начинаю рисовать, слегка прищурившись: так мне лучше виден объект моего исследования.

Я начинаю с самого простого – дерева, а затем начинаю рисовать Макса легкими штрихами, умоляя, чтобы он не двигался. К счастью, он настолько сосредоточен на работе, что, единственное, что он делает – это постоянно печатает что-то в своем ноутбуке.

Карандаш будто сам скользит по бумаге, а я лишь повторяю его замысловатые движения кистью. В блокноте появляются очерченные черты лица его профиля: четкий подбородок, переходящий в шею, с чётко выраженным кадыком; острые скулы, которые я могу разглядеть даже с такого расстояния: он не улыбается, и сейчас нет ни намека на ямочки, которые иногда проступают на его щеках; волосы... Я усмехаюсь, заметив то, что сегодня он старался причесаться, но, видимо, ничего не вышло. Его «ежик» хорошенько отрос, и теперь светлые пряди слегка свисали на лбу, находясь в хаотичном порядке.

Выдохнув, я и сама не замечаю, как рисунок готов. И только после завершения последнего штриха, я понимаю, что натворила. Я быстро захлопываю блокнот, чтобы ни одна живая душа не заметила мой рисунок, и собираю свои вещи с такой скоростью, будто убегаю от копов.

Когда я оказываюсь в нашей с Кендалл комнате, первое, что я хочу сделать, это смять и выкинуть рисунок Макса. Я смотрю на него, и мне становится тошно от того, что рисунок слишком красивый. Я уже давно так хорошо не рисовала. И это раздражает меня больше всего.

Ну почему кампус не вышел у меня так чудесно? Почему я не могла постараться и нарисовать эти колонны по-человечески?

Злясь на саму себя, я вырываю рисунок из блокнота и запихиваю его в ящик тумбочки, закрывая его парой книжек, которые дала почитать мне Сандра.

Чувствуя облегчение, я ложусь на кровать и мечтаю скорее уснуть, чтобы очистить свой разум от навязчивых идей и воспоминаний. Как хорошо, что днём мне редко снятся кошмары.

POV Макс

Я стою у двери в комнату номер триста пять и вот уже пять минут пытаюсь попасть внутрь. Ну, как сказать, мне всего лишь нужно постучаться, но что-то останавливает меня в самый последний миг, и я стою столбом, ощущая себя полным придурком. Наконец-то дверь распахивается сама, и я вздрагиваю от неожиданности. Но ещё больше я вздрагиваю от бешенства, когда понимаю, что на меня смотрят наглые глаза нашей местной звезды – Дмитрия.

- О, – произносит он, покидая комнату Эмили. – Тоже пришел извиняться? – с издевкой спрашивает он, на что я только сильнее стискиваю зубы.

Он напевает какую-то песню, будучи в очень хорошем расположении духа, и покидает коридор, которые девочки делят между собой. Мне хочется уйти, но я понимаю, что Эмили уже заметила, что я нерешительно мнусь в дверях с банкой краски в руке.