Познай, где свет (СИ) - Страница 7

— Арина. Просто Арина.

Эльвира, как выяснилось вскоре, училась на том же курсе, что и Пересветова, только занималась в другом корпусе, потому они раньше не пересекались.

— Определимся сразу: ты к какой разновидности соседей по общаге относишься?

— М-м-м?

— Есть такие типажи: игроман, тусовщик, батан, мажор, работяга. Я, например, тусовщица. А ты в какой типаж вписываешься? — Эльвира доброжелательно улыбнулась во весь рот.

— Я здесь не для того, чтобы куда-то вписываться.

— А, ну значит, ты — фантом. Это лучший тип: ты есть, и тебя нет. Мне повезло.

Арина нахмурилась: ну и соседка. Не успела появиться, а уже обзывается.

— Тебе не повезло. В этой классификации не хватает ещё одного типа.

— Какого же?

— Человека. Понимаешь, просто человека, который звучит гордо.

— Чего уж сразу Горького приплетать? — Соседка откинулась на спинку кровати. — Так бы сразу и сказала.

С Эльвирой было весело и временами интересно ровно до того момента, пока она, спустя год жизни в общежитии, не начала таскать в комнату парней. Приведёт, ручки домиком сложит, и давай уговаривать:

— Аринка, ну люблю я его, не могу просто. Пожалуйста, погуляй часик. Нам же с Сергеем, затем через месяц — Славиком, ещё через месяц — Максиком, — не пятнадцать лет, чтобы топтаться возле общежития.

Новый комендант смотрел на всё сквозь пальцы. Мужик, что с него взять. Все молодые люди Эльвиры были студентами их вуза и красавцами, каких поискать, но без своего жилья и особых средств в кармане. Как только количество женихов перевалило за цифру три, Арина перестала входить в положение соседки и твёрдо заявила:

— Мне тоже не пятнадцать лет, чтобы кто-то диктовал, чем заниматься. Пусть твои красивые Максики снимают для встреч квартиру или гостиницу. Ко мне больше с дурацкими просьбами не обращайся. — Она отрезала толстый ломоть хлеба и положила на него пластики сыра, колбасы, помидора и села уминать бутерброд, другой рукой громко помешивая горячий чай.

— Хоспадя…Ты бы чай ещё в блюдечко налила. Ну и манеры.

— Жавидуй молша, — с набитым ртом ответила Арина.

Эльвира с досадой посмотрела на подругу: ест и мясное, и мучное — и ни на грамм не поправляется. Бывает же так. Заставив себя отвести глаза от бутерброда, щедро политого майонезом, она недовольно прокряхтела:

— Хммм. Ты права, ну её эту любовь. Какой толк от любви к Максикам? Такие же замкадыши, как и мы.

— Дело не в этом. Твои Максики — поголовно все инфантилы, ни работать, ни учиться, самим бы к кому-нибудь на шею пристроиться.

— Зришь в корень, подруга. — Эльвира подошла к столу, за которым сидела Пересветова, и нависла над ней: — Я больше не хочу никакой любви.

— А что бы ты вообще хотела от жизни?

— Домик у моря с видом на настоящего мужчину — вот моя мечта. Мне просто позарез нужно найти богатого парня и выйти за него замуж, надоели нищеброды. Сколько ещё мама будет меня тащить?

Арина нахмурилась:

— Ты же подрабатываешь.

— Ты тоже. Но разве этих денег хватает? — Пересветова грустно усмехнулась. — Вооот, и я о том же.

— В общем, будешь искать пластилин с кубиками и миллионами. Где же он, мудак, прячется? Выходи, подлый трус!

— Ничё, подруга, кто ищет, тот всегда найдёт. Но ты мне должна кое в чём помочь. В долгу не останусь, обещаю.

— Помочь? — Пересветова отодвинула от себя тарелку с недоеденным бутербродом и внимательно посмотрела на подругу.

— Ну да.

— А я при чём? — Арина равнодушно пожала плечами.

— Без твоей помощи не справиться. Чтобы найти богатого парня, нужна напарница.

— Это без меня.

— Но послушай, здесь нет ничего криминального: если я пойму, что у парня нет и гроша за душой, я ухожу будто бы позвонить и не возвращаюсь, ты спокойно заканчиваешь свидание и идёшь спать на печку, а если парень богат, он меня приглашает к себе — и ты тоже идёшь домой на свою печку. Никакого риска. Один кайф только.

— Не жалко парней, как ты говоришь, нищебродов и замкадышей? — презрительно выдавила Арина, зло сощурив глаза.

— А что их жалеть? Я же ничего плохого им не сделаю. Просто не стану общаться. Зато тебя многому научу, в том числе искусству обольщения. Ты симпатичная, просто… неухоженная, что ли, прости. Надеюсь, ты меня поймёшь и благословишь. Ну что, согласна?

— Нет. То, что ты предлагаешь, подло.

— Какие глупости. Тебе нравится быть пацанкой? Хоть умной, но пацанкой?

— Нравится, а ты найди другую компаньонку, делов - то. — Арина снова взялась за бутерброд. Проглотив последний кусочек, она проворчала: — Что ела, что радио слушала.

— Но ты же моя любимая подруженция. Зачем мне кто-то? Да и тебе прямая выгода: может, найдёшь кого-то достойного. — Эльвира снова улеглась на койку, закинула руки за голову и широко улыбнулась. — Как же хорошо.

Пересветова не успела ничего ответить, ибо затренькал телефон. Она не ожидала, что на связи окажется Илья — давно не звонил, пожалуй, после их возвращения с похорон, только отправлял картинки, поздравляя с праздниками.

— Привет, мелкая.

— Привет-привет.

— Замуж ещё не вышла?

— Такие ведьмы, как я, замуж не выходят, они котов заводят. Чёрных. Где потерялся?

— Как всегда, зло шутишь. Не выспалась?

Арина подскочила со стула, поставив на стол недопитый чай, и начала ходить по маленькому пятачку, разделявшему кровати.

Не дождавшись ответа, Илья продолжил:

— Домой ездил на практику — я писал тебе, звал на праздники, но ты почему-то всегда остаёшься в Москве, даже на каникулах не приезжаешь. И часто не отвечаешь, — сказал он обиженно после паузы. — Зачем тогда писать?

— Не ездила домой потому, что родители с бабушкой обычно сами приезжают сюда на праздники и гостят у Амалии Густавны... А на каникулах я то на практике, то подрабатываю. Когда мне ездить? Да и просто для встреч времени нет — всё же технический вуз. — Пересветова не стала распространяться об истинных причинах отказа. Она вообще оборвала всякие контакты с прежней компанией, решив, что так быстрее забудет о своей безответной любви. Однако, не выдержав, поинтересовалась: — Что нового в родном городе?

— Да ничего, кроме того, что Никита все увольнительные проводит с Барби, в общем, ребята живут вместе: то у неё, то у него. — Арина молчала. — Ты расстроилась?

— Не знаю, хотя здесь нет ничего неожиданного.

— Прости, но ты бы всё равно узнала. Может, встретимся?

— Нет, извини, мне нужно заниматься. — И ушла со связи, ибо больше говорить не могла — перехватило дыхание. Так всегда бывало при приступах панической атаки.

Сейчас Арине хотелось только одного: спрятаться от внимательного взгляда Эльвиры, и она забежала в ванную — единственное место, где можно было отгородиться от чужих глаз. Арина нависла над краном с водой и даже не повернула голову на звук открывшейся двери.

— Пфф, Пересветова, что случилось? Кто-то умер?

— Нет.

— А что тогда? Ты выскочила из комнаты, как…

— Эльвира, уйди, быстро, — приказала Арина, перебив соседку, — я не хочу ни с кем разговаривать.

— Но…

— Всё позже.

Эльвира, понимающе кивнула и прикрыла дверь.

Слёз не было. Арина присела на пол и, обхватив колени, раскачивалась корпусом из стороны в сторону, как маятник. Ведь только-только начала успокаиваться, убедив себя, что её любовь в прошлом, а тут снова… Прошлое — как наемный убийца. Оно догоняет тебя, подкрадывается исподтишка и наносит удар в спину. Пересветова поняла: ничего не зажило, а зиждется только на её самообмане. Но с этим нужно что-то делать, иначе её боль, как и неуверенность в себе, затянется на десятилетия. Когда Арина, закончив с самоедством, вошла в комнату, Эльвира поняла: Пересветова согласна с её предложением.

Каждый день Никиты на протяжении двух лет учёбы был похож на другой: в 6.30 — подъём, с 8.00 утренний развод — и понеслось: учебные занятия, курсовые мероприятия, самоподготовка… И так всегда, если курсант не в карауле.