Пожиратели звезд - Страница 10

Из «кадиллака» вышла молодая женщина; между ней и одним из солдат имела место короткая, но бурная дискуссия, в завершение которой тот схватил ее за локоть и толкнул в направлении кафе. Женщина остановилась в дверях, швырнула сигарету на улицу и бросила солдату еще несколько слов на испанском языке – судя по всему, далеко не лестного содержания, ибо мужчина угрожающе повел автоматом, но тотчас, однако, взял себя в руки.

Женщина пожала плечами и потеряла к нему всякий интерес. Д-р Хорват с первого взгляда определил, что юная особа была американкой. Ярко выраженное англосаксонское лицо. Черты его исполнены той открытой и искренней приветливости, что сразу же ассоциируется с американским домом, светловолосыми, стриженными «ежиком» мальчиками и университетскими спортивными площадками; казалось, она явилась прямиком из студенческого городка; таким, по крайней мере, было первое впечатление, ибо, приглядевшись повнимательнее, уже проникшийся к ней симпатией и начавший расплываться в улыбке проповедник заметил, что она пьяна и фактически опирается о стену, чтобы не упасть. Некоторое время она так и продолжала стоять, держась рукой за стену, глядя на всех с вызывающим видом, затем излишне уверенной и непринужденной походкой подошла к одному из столиков, села и закурила сигарету. Она была очень хорошенькой, с тонкими и такими гармоничными чертами лица, что оно походило скорее на воплощение какого-то вполне определенного творческого замысла, нежели на каприз природы. Восхитительные пухлые губы, своеобразный изгиб которых таил в себе какую-то решимость: беззащитный рот, как у ребенка. Чуть вздернутый нос и мягкий, нежный ореол каштановых, со светлым отливом, волос. Она достала из кармана очки, нацепила их на нос, довольно бесцеремонно оглядела всех присутствующих одного за другим, затем сняла очки и засунула их в карман. Должно быть, ей не больше двадцати четырех – д-р Хорват был глубоко удручен тем, что американская девушка сидит здесь, нога на ногу, курит с таким безразличным ко всему видом, да еще в столь очевидном состоянии опьянения.

Он поставил себе целью поговорить с ней при первом же удобном случае, задать несколько вопросов о ее семье и обстоятельствах, которые привели к тому, что она оказалась совсем одна в таком месте да еще в подобном состоянии.

Кажется, капитан Гарсиа был довольно близко знаком с ней: прихватив стакан и бутылку, он вышел из-за стойки, направился к ее столику и заговорил с ней по-испански с подчеркнутым и весьма неожиданным уважением. Девушка пожала плечами, не сказав ни слова в ответ, но взяла бутылку и опрокинула в стакан такое количество ее содержимого, что у д-ра Хорвата брови сошлись на переносице. Похоже, pulche она пьет не впервые: мелкими глотками отпила полстакана, затем – очевидно от скуки – вновь обвела равнодушным взглядом присутствующих. Кажется, впервые заметив Чарли Куна, непринужденно вскинула руку в дружеском приветствии.

– Hello there, – сказала она. – Откуда вас черти принесли?

Чарли Кун подошел к ней и тихо о чем-то заговорил.

– Ничего я об этом не знаю, старина, – равнодушно ответила девушка. – Вряд ли случилось что-то серьезное, в любом случае вы же понимаете: пока армия в руках Хосе… Вероятно, произошла очередная разборка и Хосе дослал своих людей, чтобы защитить нас, что они и делают с присущим им неумением. Я проводила уик-энд с друзьями на одной finca в Бастуйосе, когда явились эти мордовороты и приказали следовать за ними. Не успела даже вещи захватить. Двадцать раз говорила Альмайо, чтобы послал своих церберов в Штаты на стажировку – немножко поучиться хорошим манерам, – но вы же его знаете. Ему нравится окружать себя скотами; его любимое выражение вам тоже известно: «Не предают лишь собаки». В конце концов он все это быстро уладит.

Чарли Кун посмотрел на капитана Гарсиа, как раз говорившего по телефону. Он был одним из доверенных лиц Альмайо и отвечал за личную безопасность генерала. Его присутствие здесь, вдали от дворца, казалось, должно бы свидетельствовать о том, что в столице, во всяком случае, ничего серьезного не происходит. Чарли встал и, оставив девушку за столом, вернулся к д-ру Хорвату, надеясь услышать разговор капитана с начальством. Гарсиа выслушивал указания, и Чарли Кун заметил, что на лице у него отразилось крайнее изумление, сменившееся откровенным испугом.

– Кто эта девушка? – спросил миссионер.

Чарли Кун рассеянно взглянул в сторону столика; он прислушивался, силясь уловить, что говорит голос в телефонной трубке.

– Это… невеста генерала Альмайо.

Слово «невеста» он произнес слегка запнувшись, с нерешительностью более чем очевидной, и д-р Хорват понял, что тот из уважения к его сану предпочел избежать более подходящего термина – «подружка». Его охватило чувство глубокой подавленности.

– Она американка? – наконец спросил он, смутно надеясь получить отрицательный ответ, который успокоил бы его.

– Американка, – ответил Чарли Кун.

Он прислушивался к телефонному разговору капитана Гарсиа.

– Простите, – говорил офицер, – я, наверное, плохо расслышал. Пожалуйста, не могли бы вы повторить? Да, конечно, полковник, но тем не менее я хотел бы, чтобы вы повторили мне это еще раз. Не тот у меня чин, чтобы я мог позволить себе такого рода ошибки.

С минуту он молчал с застывшим лицом, сглотнул слюну. И вдруг его глаза буквально выскочили из орбит.

– Расстрелять? Вы действительно сказали: расстрелять всех немедленно?

– Я владею испанским не на должком уровне, – сказал д-р Хорват соседу, но тот, казалось, пребывал в полном оцепенении – лишь лицо постепенно приобретало все более зеленоватый оттенок.

Прилагая максимум усилий к тому, чтобы избежать любого недоразумения, капитан Гарсиа повысил голос, так что девушка все услышала. С оттенком скуки она проговорила:

– Что еще за новости?

– Вы действительно сказали: расстрелять всех немедленно? – еще раз повторил капитан Гарсиа.

Он прекрасно знал голос полковника Моралеса, но хотел убедиться в том, что шеф в данный момент не пьян в стельку.

– Да, расстрелять всех.

– Простите, полковник, но среди них есть американские граждане.

– Слушайте, Гарсиа, делайте то, что вам говорят.

– А как я должен поступить с трупами?

– Вы закопаете их в горах, не оставив снаружи никаких опознавательных знаков. Но хорошо запомните место, чтобы потом их можно было откопать. Понятно?

– Очень хорошо, полковник, превосходно. Вас понял.

Он опять сглотнул слюну и покосился в сторону индеанки с черными как смоль волосами, – водрузив на колени свою элегантную американскую сумку, она сидела за одним из столиков и жевала листья масталы.

– А что делать с матерью генерала? – почтительно понизив голос, спросил он. – Вам известно, что она здесь?

– Подождите минуту.

Взгляды всех сидящих в кафе – даже куклы на коленях чревовещателя – были прикованы к капитану Гарсиа. Адвокат, прекрасно владевший испанским – некоторые его самые выгодные дела были связаны с Центральной Америкой, – стал пепельно-серым. В сердце Чарли Куна на несколько секунд вспыхнула надежда на то, что все это, безусловно, всего лишь одна из обычных шуточек Альмайо, но ему не удалось убедить себя в этом. Достаточно было взглянуть на многозначительное выражение лица Гарсиа, чтобы понять, что ни о каких шутках тут и речи нет. Чарли достал носовой платок и вытер струившийся по лицу холодный пот.

Д-р Хорват вдруг стал разбирать испанскую речь намного лучше прежнего, но то, что он, как ему казалось, понял из разговора, было абсолютно невозможно, и он это прекрасно знал.

Наверное, он не правильно понял. Он не слишком одарен в отношении иностранных языков.

Капитан Гарсиа снова заговорил:

– Да, полковник?

– Генерал Альмайо сказал, что его мать вы можете тоже расстрелять.

Гарсиа снял фуражку и рукавом вытер пот со лба. Свободной рукой он схватил одну из стоявших вдоль стены бутылок и, продолжая почтительным голосом говорить, налил себе стакан.